Остается надеяться, что пары керосина не так взрывоопасны, как бензиновые. Когда-то в детстве Павел видел, как соседский мужик во дворе на спор тушил сигарету в ведре керосина. И ничего, не вспыхнуло. Но там был обычный бытовой керосин. А вдруг здесь какой нибудь особый, космический супер-пупер концентрированный? « Да ну его на хрен! – обозлился Павел сам на себя. - Пока будешь думать да гадать, нальет столько, что придется лодку искать. Включай этот драндулет, а там видно будет». Плотно закрыл дверь, на всякий случай садится на корточки, так чтобы при взрыве не задело ударной волной через разбитые окна. Лицевая панель опускается, бронестекло надежно укрывает лицо, ладонь ложится на рычаг, пальцы сжимаются на рифленой поверхности рукояти. Медленно-медленно, по миллиметру в секунду, тянет вниз. Машина едва заметно вздрагивает, нелепо торчащая из стены ржавая мачта погрузчика чуть-чуть сдвигается с места, потом еще и еще … Павел с замиранием сердца чувствует, как электровоз неуверенно, словно впервые в жизни, движется прочь от стартовой площадки навстречу темной дыре тоннеля. Поезд едет мучительно медленно, кажется, что вот-вот остановится и покатится обратно. Расстояние от подъемника до въездных ворот не больше ста метров. Когда прошло минут шесть, а до тоннеля еще осталось больше половины пути, Павел решился прибавить скорости, иначе керосиновое озеро доберется до ворот быстрее. В конце концов, двигатель надежно изолирован, ни одна искра не может попасть за предохранительный кожух, иначе горели бы все электродвигатели. Обрадованный, тянет рукоять, электровоз ускоряется. Краем глаза видит, как за стеклом что сверкает. Оборачивается. С потолка, где протянут высоковольтный провод, сыпятся крупные, словно куски ваты, искры! И чем быстрее набирает скорость электровоз, тем гуще и чаще искрит провод. К счастью, икры успевают погаснуть, не достигая пропитанной керосином земли.
Павел дергается, будто его самого пробил разряд в двенадцать тысяч вольт, рука непроизвольно устремляется к регулятору напряжения, пальцы сдавливают рукоять, мышцы конвульсивно сокращаются … но уже поздно – электровоз пересек линию ворот, впереди мрачный, уходящий в бесконечность, тоннель. Коротко шипят пневматические тормоза, колеса скользят по рельсам, поезд останавливается, словно наткнулся на неожиданное препятствие. От толчка Павла бросает на противоположную стену, звенит осколками разбитое стекло. Оборачивается и не верит своим глазам. Стартовый комплекс залит яркими огнями прожекторов, снизу поднимается желто-коричневое марево, в котором дрожат и расплываются контуры грузовых мачт, стрелы монтажных кранов и служебные постройки. Нелепый силуэт ракеты, словно раздувшейся от злобы, кривится и плывет в мутном воздухе, будто привидение из прошлого.
Павел возвращается в кабину, взгляд останавливается на черной коробке пульта. На ней всего две кнопки: желтая и красная. Палец до упора вдавливает круглый кусок пластмассы красного цвета. Светлый проем входа в стартовый комплекс медленно уменьшается, с потолка опускается железная стена, неотвратимо, словно грозовая туча. Когда от нижнего края до бетонного пола остается меньше четверти метра, Павел опускается на колени, быстро сует в сужающуюся щель левую руку, коротко бахает выстрел из гранатомета. Стена плотно ложится в неглубокую выемку в бетонном полу. В это мгновение происходит взрыв. Ударная волна тяжко бьет в толстое железо, стены тоннеля сотрясаются, словно началось землетрясение силой девять баллов, с потолка сыплется песок, куски бетона размером с лошадиную голову и камни. Огромный лист брони толщиной более метра изгибается, словно надутый ветром парус, раздается скрежет рвущегося железа. Пол трясется так, что невозможно устоять. Павел катится по прыгающему бетону, словно теннисный мячик. В последний момент ему удается схватиться за железную лестницу, по которой поднимаются в кабину электровоза. От толчков и сотрясения поезд трогается с места и, звеня колесами и тяжко раскачиваясь от ударов, катится прочь от ворот вглубь тоннеля. Гул и грохот заставляют Павла оглянуться. На том месте, где только что стоял поезд, клубится облако пыли, потолок рушится, бетонные блоки толщиной два метра раскалываются на мелкие кусочки, словно вылеплены из влажного пескп … а в это время в центре унылого, мрачного плоскогорья распускается черно-красный цветок мощного взрыва. Струя раскаленного газа вырывается из шахты, словно фонтан магмы из жерла вулкана. На высоте в несколько сотен метров огненный столб превращается в черную грозовую тучу, из которой падают на спекшуюся от давнего жара землю пепел, раскаленные до бела камни, льется дождь из расплавленного металла. Мрачный лунный пейзаж освещают желтые и багровые сполохи, от которых глубокие трещины чернеют еще больше, тени от скал тянутся до горизонта, словно стрелы мрака из преисподней. Сразу несколько спутников-шпионов регистрируют выброс большого количества радиоактивных веществ в атмосферу. Исследователи и наблюдатели делают глубокомысленный вывод: произошел подземный ядерный взрыв малой мощности по неизвестным причинам!
… словно игрушечный, поезд катится по рельсам, постепенно набирая скорость. Павла нещадно колотит о бетонные шпалы, если бы не бронекостюм, он уже превратился бы в отбивную. Напрягая силы, на одних руках забирается в кабину, словно обезьяна на пальму. Рычаг тормоза на себя, состав содрогается, как будто натолкнулся на невидимое препятствие, с неприятным свистом и скрежетом железа о железо скользит по рельсам и останавливается. Павел спускается на землю, садится возле стены. Он чувствует себя так, словно по нему проехала тройка лошадей. Голова раскалывается от боли, тянет на рвоту так, что горло сдавливают спазмы, жилы дрожат от пережитого напряжения, суставы ломит. Кряхтя и охая, как старый дед, достает навигатор. Призрачная карта послушно появляется перед глазами, но теперь в левом верхнем углу горит синий огонек. Это значит, что магнитная буря наверху закончилась, идет обновление данных. Огонек гаснет, Павел с интересом рассматривает карту. Почти ничего не изменилось, только вот тоннель, в котором он сейчас находится, обрывается странным тупиком. В самой середине запутанной паутины тоннелей и подземных переходов образовалось странное пятно, пустота. Кажется, что всн подземелья в этом районе одновременно обрушились. Спутниковый сканер ничего не видит и только по памяти обозначил тонким пунктиром лини тоннелей, существовавших ранее. Дорога, на которой сейчас стоит трофейный поезд Павла, упирается как раз в эту пустоту.
« Что еще за терра-инкогнито? Неужто обвал такой? Я вроде и не очень сильно тут шумел. Потрясло, конечно, не без этого, но подземелья строили с расчетом на землетрясения посильнее. Что-то здесь не то. Словно кто волшебный зонтик раскрыл и … чур, я в домике! Надо проверить», - решил Павел. Превозмогая боль в избитом теле, поднимается на ноги, подходит к лесенке, ладони ложатся на поручни. Краем глаза замечает странный блеск на земле, словно кусок льда появился откуда ни возьмись. Поворачивает голову, лицо кривится от досады и злости – в пыли, между шпал лежит лицевая панель от бронекостюма. Только сейчас он обратил внимание, что лицо открыто, он лишен не только защиты, но и информации. Теперь он наполовину слеп и глух, вдобавок не имеет понятия о том, в каком состоянии находятся все системы бронекостюма. Даже не знает, сколько точно боеприпасов осталось. Судя по весу, немного. От души, со всей дури плюнул на рельсы, благо забрало теперь не мешает. Хотел было поднять расколотую панель, но тут взгляд падает на платформу. Павел вдруг вспомнил, что совсем недавно здесь стояла ракета с прямоточным атомным двигателем. В памяти ярко вспыхнула картинка из недавнего прошлого: стремительно меняющиеся - в сторону увеличения! - алые цифры на лицевой панели. Радиация заразна, так что железная платформа наверняка фонит, да еще как!
