- Хватит сопеть, урод! Прыгай!
От неожиданного шума мор смешно приседает, издает странный квакающий звук. В черных ямах глазниц зажигаются злобные красные огоньки. «У этой твари есть инфракрасное зрение»! – понял Павел. Мор приседает еще ниже, длинные лапы упираются в пол. Еще мгновение и мор, словно гигантская лягушка, прыгает. Громадное тело летит по крутой дуге прямо на человека. То ли от неожиданности или, может быть, от страха, но мор немного не рассчитал усилие. Задевает спиной выступ на потолке, полет прерывается, тварь шлепается на каменный пол, по инерции катится почти под ноги Павлу. Тот, недолго думая, так поддевает носком тяжелого башмака, что мор отлетает едва ли не туда, откуда прыгнул.
- Неплохо для первого раза, - одобрительно произносит Павел, снисходительно хлопает пару раз в ладоши.
Мор с глухим стоном, переходящим в злобное рычание, поднимается. Павел смотрит и не верит глазам: в боку твари явно видна громадная вмятина, ее перекосило вправо, в левой глазнице ярко горит красный огонь, на правой половине морды светлячок тускнеет, начинает мигать.
- Это я удачно попал, - довольно бормочет Павел, - док говорил, что у этих уродов системный блок в грудной клетке, в голове только рецепторы. Надо будет врезать слева, потом в середку …
Он уже представил, как сжимает коленями беспомощного мора, обхватывает пальцами обеих рук длинную шею и неторопливо, со вкусом, отрывает голову… Мор прыгает с места, бесшумно и стремительно, словно ошпаренная блоха. Павел успевает шагнуть в сторону, но длинные когти цепляются за плечо, разворачивая на сто восемьдесят градусов. Оба, человек и мор, падают, два тела катятся по каменному полу в облаке пыли, мелкие камешки разлетаются в стороны, словно пули. Мору каким-то образом удается развернуться, он оказывается сверху. На человека обрушивается град мощных ударов. Тяжелые кулаки бьют, словно скоростной пневматический молот. Голову, шею и грудь Павла защищает жесткий полимерный панцирь. Броня вибрирует от ударов, в ушах гудит, словно под шлемом летает большой толстый шмель. Избиение продолжается не более двух секунд. Павел сильно бьет в центр грудной клетки. Слышен громкий треск. Мор на мгновение замирает. Еще удар, затем железные пальцы сжимают локтевой сустав, рывок и одна лапа неестественно торчит с изломом посредине. Мор захлебывается истошным ревом. Павел быстро вскакивает, обе ладони смыкаются на шее твари, руки сгибаются в мощном рывке. Шея мора рвется, словно рогожа, поток черной крови хлещет, как из пожарного рукава. Павел с руганью отпрыгивает, но поздно – он с головы до ног в крови.
Безголовый мор начинает метаться по пещере, словно курица, которой отрубили голову. Павел хочет уйти, но сделать это, не столкнувшись с мором, невозможно. Выбирает момент, когда умирающий мор на мгновение останавливается возле стены. Левая рука поднимается на уровень груди, звучит мысленная команда. Слышен негромкий хлопок, из контейнера на руке вырывается короткая вспышка огня. Фугасная граната пробивает грудную клетку мора, раздается взрыв, вспышка яркого света на мгновение ослепляет. Грохот наполняет пещеру, стремительно тает, но не успевают куски разорванного в клочья мора упасть на пол, как грохот возвращается многократно усиленным эхом. Пещеру сотрясает, словно рядом началось извержение вулкана. Стены, пол, потолок буквально колышутся, словно кадры видеосъемки, снятые камерой без стабилизатора. Под ногами проваливается пол, стены и потолок рушатся. Павел чувствует, как уходит земля из-под ног, пытается бежать – куда там! Он стремительно летит вниз, в пустоту вместе с облаком пыли и камней. Сжимается в комок, помня, что он в бронированном скафандре, значит, у него есть шанс выжить даже после падения с большой высоты. Удар о жесткое, еще и еще, затем опять удар, но на этот раз во что-то не такое жесткое. Павел чувствует, как погружается в жидкую среду, рядом падают камни, много больших камней. Срабатывает защита – на носу появляются зажимы, рот закрывает плотная кислородная маска, внутренний объем скафандра наполняется воздухом. От возросшего давления болят барабанные перепонки, давит на глазные яблоки. Падение прекращается.
Павел чувствует, что его быстро несет поток. Анализатор внешней среды показывает, что это вода, но не пресная, а океанская, соленая. На лицевой панели успокаивающе горят зеленые буквы – все параметры бронескафандра в норме. Колени подтянуты к подбородку, руки обхватывают ноги – он все еще сгруппирован железный комок. Иначе нельзя, его время от времени сильно бьет о камни спиной, головой и ногами. Если раскрыться, то сильный поток изломает, никакая броня не защитит. От сильного вращения тошнота подступает к горлу. Кажется, что он не в воде, а в космосе, далеко от земли, в поясе астероидов. Метеориты без конца стучат по скафандру, грозят пробить тонкую обшивку и тогда смерть. Вокруг полная темнота, абсолютно ничего не видно. Система безопасности укрыла под броню все датчики, обесточила все приборы, кроме диагностики. Павел теряет чувство времени, полет во тьме продолжается бесконечно. Чтобы хоть как-то отвлечься открывает глаза, смотрит на панель. Взгляд останавливается на показателе расстояния до уровня моря – почти предел, без пяти минут сотня. « Твою мать, вот влип»! – мелькает быстрая мысль. Сильный удар, раздирающий скрежет – последнее, что запомнил Павел. Голова наполняется гулом, грохотом и он тонет в оглушающем потоке звуков…
Очнулся от того, что кто-то постоянно тычет в бок кулаком. Удары несильные, но после каждого он перемещается в некоем плотном пространстве на значительное расстояние. Со всех сторон давит, трудно дышать. После каждого толчка давление уменьшается, мало, совсем чуть-чуть. Удары, похожие на пинки или тычки кулаками, продолжаются, давящая со всех сторон сила слабеет. Становится легко, словно тело избавляется от лишнего веса. Кровь быстрее бежит по жилам, сердце стучит сильнее, наконец, давление исчезает. Павел уже пришел в себя, но состояние такое, что глаза открывать не хочется. Голова болит, тошнота такая, что выворачивает наизнанку, но запрятанная куда-то очень далеко мысль о том, что этого нельзя делать ни в коем случае, не позволяет избавиться от кома в горле раз и навсегда. Появляется странная качка, слышатся шлепки, словно маленькие ладошки быстро-быстро стучат по твердой скорлупе боевого скафандра. Толчки возобновляются, становятся чаще, сильнее. Павел чувствует себя большой такой деревяшкой, болтающейся на воде, которую палкой подталкивают к берегу. « К берегу! – сверкнуло молнией в голове, - меня несет к берегу, точно! Я провалился в воду, течение потащило куда-то, а потом… Что потом? Хрен его знает»! Открыл глаза, ожидая увидеть свет, небо … Вместо этого не увидел ничего. То есть вокруг полная тьма, только едва заметное мигание зеленого огонька на лицевой панели. Нелепо задергал руками и ногами, проверяя, все ли в порядке. От неловкого движения вода заливает панель. На краю появляется светлое пятно. Павел спохватывается, трет ладонями. Бронестекло звонко стучит о железные пальцы, появляется слабый свет. Сквозь мутную пленку плохо смытой грязи он видит ночное небо, редкие звезды и луну, мутную, серую, странно расплывающуюся.
Только сейчас Павел окончательно приходит в себя. Смывает с лицевой панели остатки черного ила, что налип на бронескафандр толстым слоем. Барахтаясь, кое-как опускает ноги глубже, приподнимает тело над водой. Вокруг ровная гладь моря, тишина и ночное небо над головой. Автоматически включившееся ночное зрение показывает, что вокруг резвятся дельфины. Именно они и толкали Павла. Судя по количеству грязи, он лежал на дне, засыпанный илом. Как дельфины разыскали там его, непонятно. Возможно, охотились в придонных водах, а у него ноги или голова торчали из грязи. Дельфины умные и добрые, не то, что люди. Вытолкали на поверхность, теперь вот кувыркаются неподалеку, радуются, что доброе дело сделали. А двуногая тварь, что разговаривать умеет, уже бы счет предъявила. Далеко впереди рваная полоса берега, видно по изумрудной окантовке, которую дает ночное зрение. Бронированный костюм хорошо держится на воде, но совершенно не приспособлен для плавания. Павел ложится лицом на воду, начинает неуклюже грести к берегу. Если кто посмотрел со стороны, то подумал бы, что какой-то буратин плывет. Дурацкий заплыв продолжался часа полтора. Павел устал, взмок, руки уже не поднимались, а как-то странно, локтями вперед, забрасывались, ладони совершали дергающееся движение, будто внезапно обожгло. Ноги слегка шевелились, изображая мощные гребки. Хорошо, что поднялась ночная зыбь. Медленные, ленивые волны подталкивали и только благодаря этому Павел хоть как-то перемещался по воде.
