Павел что есть силы прыгает, перелетает широкое «окно». В последний момент замечает, что падает на здоровенный валун. Группируется, поджимает ноги, готовясь к жесткому удару. «Откуда тут такой булыжник взялся»? – мелькает мысль и в этом момент ноги касаются гладкой поверхности камня. Против ожидания, жесткого толчка в ноги не получилось. Валун странно пружинит, а потом из-под ног раздается душераздирающий визг, переходящий в рев. Гладкий, полукруглый камень неожиданно подпрыгивает, у него вырастают ноги и ушастая голова с выпученными глазами. Из широко распахнутой пасти непрерывно извергаются удивительные рулады, напоминающие визг тормозов тяжело нагруженного трейлера, когда водитель пытается затормозить на полном ходу по мокрому асфальту. Вместо мягкой посадки Павел получает такой мощный толчок, что нижняя челюсть захлопывается со звуком автоматного затвора. Во рту раздается громкий хруст, как будто зубы крошатся. От боли в прикушенном языке слезы застилают глаза. Павел стремительно взлетает наподобие теннисного мячика, на мгновение замирает в наивысшей точке подъема и камнем мчится вниз. Он успевает только сгруппироваться в комок, обхватить голову ладонями. Земля и небо несколько раз меняются местами, ветер свистит в ушах. Сжатое пружиной тело пушечным ядром врезается в трясину, жидкая грязь взлетает праздничным салютом и красиво так осыпается. Слышится бульканье, всплески и шорох травы.
Павлу повезло, что он упал именно так – задом вниз. Но все равно удар получился такой силы, что в голове загудел Царь-колокол, остатки воздуха вышибло из легких, а задница задубела. Расправил руки, мощно загреб сверху вниз. Удалось выставить из жижи голову, вдохнуть воздуха. Осторожно, не делая лишних движений ногами – от этого только хуже – пополз, подтягиваясь на руках. Дерн рвется под пальцами, расползается на скользкие нити, но удалось зацепиться за корни кустарника. Напрягая все силы, срывая ногти, Павел тянет на себя холодные, жесткие щупальца. Корни трещат, норовят выскользнуть из пальцев, но тело медленно выползает из грязи. Наконец, трясина не выдерживает напора, раздается громкое чмоканье, хлюпанье и тяжесть на ногах исчезает. Торопливо поднимается на ноги. За спиной раздается истошный визг, шипение, плюханье и треск ломаемых веток. Видит, как совсем рядом, метрах в десяти, упитанный гиппопотам средних размеров отчаянно борется с гигантской змеей. Бревнообразное гибкое тело обвилось вокруг толстенького обитателя теплого болота и давит со страшной силой. Кажется, что вот-вот из ушей сало полезет. Однако гиппопотам и не думает сдаваться. Он отчаянно дрыгает короткими смешными ножками, толстое тело кубарем катается по земле, голова трясется, из широко распахнутой пасти исторгается визг и рев. Змея шипит, пытается укусить, но толстая шкура гиппопотама не поддается. Змея злится все больше и больше. В какой-то момент ее шея оказывается в опасной близости от головы бегемота. Здоровенная пасть молниеносно захлопывается. Теперь шея намертво зажата челюстями бегемота. Змея бешено дергается в безуспешных попытках освободиться.
Павел не захотел смотреть до конца на эпическую битву болотных гигантов. Пошатываясь от усталости, бредет к берегу. Когда под ногами перестает чавкать и хлюпать, садится. Невыносимо болит голова, ноет прикушенный язык, место пониже спины превратилось в сплошной синяк и чувство такое, что сидит на раскаленной сковороде. Вспомнил, как захрустело во рту, озабоченно проводит языком – все зубы целы, это комья засохшей грязи и мелкие камешки крошились. Истошные вопли и шлепки постепенно удаляются, стихают. Смотреть, кто там кого сожрал, почему-то совсем не интересно. Вокруг уже заметно темнеет, воздух становится холоднее. Приближается ночь. Оставаться на ночлег здесь, на границе леса и болота нельзя. Павел поднимается с земли, от неловкого движения колет поясницу, лицо кривится. За спиной дышит влагой болото, впереди хмурая тишина леса. После долгой зимы, что настала за Катастрофой, на континенте выжили только хвойные породы деревьев, да и то не все. То, что здесь зовется лесом, в России или Европе считается экологической катастрофой. Из сухой, серой земли торчат кривые палки высотой метра полтора, не больше. От них во все стороны тянутся узловатые сучья, покрытые редкой щетиной зеленых иголок. Кора этих деревьев похожа на струпья или засохшие гнойники, смотря какое воображение у наблюдателя. Иглы зеленые только у основания, дальше идет бурый цвет, а кончики желтые, неживые. Ближе к земле на стволах странные наплывы, от безобразного утолщения расходятся темно-серые щупальца корней. Они почему-то располагаются на поверхности почвы и только концы скрываются в земле. Когда в первый раз видишь, впечатление такое, что это не деревья, а какие-то сухопутные осьминоги с причудливыми рогами на шишкастых головах. Замерли, прикидываются деревьями, а сами вот-вот кинутся, чтобы сожрать!
- М-да, парк культуры и отдыха имени Горького! – громко произносит Павел. - Не хватает качелей и резвящихся детишек с воздушными шариками!
Идет вперед, глядя под ноги, чтобы не споткнуться о корни. Лес постепенно становится плотнее, в голую грудь впиваются иголки, приходится отводить ветки руками, чтобы не хлестнуло ненароком по лицу. Несколько раз чувствительно запнулся, едва не упал. Наконец, деревья смыкаются сплошной стеной. Злой, расстроенный, Павел останавливается. Прямая дорога дело доброе, но гладко было на бумаге, да забыли про овраги…
Двигаться дальше можно только на танке или сидя в кабине бульдозера. Павел плюет, вполголоса, словно кто услышит, ругается. Делать нечего, придется оставаться здесь до утра, а там думать, как идти дальше. Опускается на колени, чтобы очистить землю от опавших иголок и тут краем глаза замечает просвет. Ветви растут не от самого низа, а чуть выше. Получается чистое пространство на вершок от земли, такая полоска. И вот между корней, упавших сухих веток и лесного мусора Павел замечает светлое пятно. Не то просека, не то дорога, но какая тут может быть дорога? Продираться сквозь колючки неохота, но любопытство пересиливает. Ободравшись и исколовшись, злой до предела на самого себя, Павел с руганью вываливается на довольно широкую просеку. Сразу бросается в глаза, что проложена давно, земля усыпана ветками, обломками деревьев и что странно, щепками! Под ногами чувствуется твердая корка, как будто стоишь на бетонной плите. Получается, что через лес проложена дорога, только вот колеи не видно, словно ездят на асфальтоукладчике.
Идет вперед, внимательно вглядывается под ноги и обнаруживает то, что искал – громадную кучу навоза. Теперь все ясно. Это тропа американских слонов. В прошлом, когда Мертвый континент был заселен людьми, сюда завезли большое количество этих животных. Их содержали в зоопарках, в цирках. Удивительно, но после Катастрофы гиганты выжили. Мало того, по странному капризу природы, приспособились к новым условиям, стремительно мутировали и стали похожи на далеких предков – мамонтов. Но в отличие от них питаются не только мхом, но и любой другой растительностью. При случае могут закусить свежим или не очень, мясом. Именно всеядность помогает выживать в суровых условиях, если у животного узкая специализация в питании, оно погибает. Современный мамонт достигает в высоту более пяти метров, хобота нет, голова с вытянутой, как у лошади, мордой, крепится к туловищу длинной мощной шеей. Вместо бивней кабаньи клыки, только раз в двадцать больше. Громадное туловище укрыто трехслойной броней: сначала идет слой сала, потом толстая кожа с хрящевой прослойкой. Волосяной покров достигает толщины в двадцать – тридцать сантиметров у матерых самцов. Некоторые исследователи считают его ближе к гигантскому доисторическому вепрю, что обитал в этих местах миллионы лет назад. Нашлись остряки, что предложили назвать животное вепремонт. Американский мамонт или вепрь – настоящее чудовище, убить которое можно только выстрелом в упор из безоткатного орудия.
