- Нет, ну что за день, а? – злобно бормочет он, оглядываясь по сторонам.
Площадь пуста, дома равнодушно глядят слюдяными глазами окон, распахнутые двери подъездов приглашают войти.
- Надо идти, - произносит Алексей. Оставшись один одинёшенек, начал думать вслух. – Загляну в аптеку, бинтов наберу, зелёнки... в магазине переоденусь... нет, в квартире вымоюсь, а потом переоденусь.
Примерно часа через полтора Алексей входит в торговый центр. Красные трусы пламенеют революцией, торс покрыт пятнами зелёнки, спина вовсе разрисована замысловатыми узорами, руки забинтованы, сквозь белую ткань проступает все та же зелёнка. Лицо Волков мазать не стал. Так, немного йода, а то уж совсем на чудище похож. На первом этаже продают музыкальные инструменты и дорожные сумки, прямо от входа раскинулся ювелирный отдел, рядом парфюмерия. Алексей равнодушно проходит мимо цветных фотографий девиц в полный рост, приглашающих зайти, украситься золотом и бриллиантами, надушиться духами, от которых у мужчин закружится голова – а если узнает милый, сколько стоит, и вовсе копыта отбросит! - накрасить губы, на которые, если честно, ни один мужик не смотрит. Алексей проходит мимо, босые ноги забавно и странно шлёпают по мраморным плитам. Пустой коридор продувает сквозняк, обнажённая кожа покрывается пупырышками.
Даже если мир опустел, даже если вокруг ни единой души, мужчина чувствует себя не своей тарелке без штанов! Это в крови, от этого невозможно избавиться. Есть две вещи, которые делают мужчину мужчиной и придают ему уверенность в любой ситуации – штаны и оружие.
Штанов не было! Вот как назло! Трусы были, лифчики, бижутерия, посуда, телефоны и телевизоры, а штанов не было! Нет, магазинчики по продаже одежды, конечно, есть, но отпускной ассортимент категорически не устраивал Алексей. В таких штанах он не станет ходить, даже если наступит конец света. Однако холод не отец родной, а голод не тётка. Подниматься на верхние этажи в поисках одежды не хотелось, до гастронома на другом конце здания переться чуть не полверсты. Проклиная весь белый свет и его долбанный конец, Алексей натягивает отвратительные оранжевые «бананы» с множеством карманов и кармашков. По размеру ноги подошли только кеды. Белые, с чудовищными крылышками по бокам. Вдобавок брюки оказались коротковаты, так что белые носки с красной надписью adidas удачно гармонировали с крылышками.
- Надо зачесать волосы с гелем и покрасить в розовый цвет, - криво усмехнулся на своё отражение в зеркале Алексей. – Или наоборот, сначала покрасить, а потом зачесать?
Напяливать гавайскую рубаху с попугаями, извергающимися вулканами и голыми папуасами не стал.
Мимо плывут витрины, горят лампы, двери открыты. «Получается, что ЧП произошло среди бела дня, когда все были на работе, - думает Алексей. – Никаких следов разгрома, все разложено по местам. Только пылью припорошено. То есть ни грабежей, ни беспорядков, как обычно бывает в кризисной ситуации, не происходило. Люди словно подчинились некому распоряжению, причём все и беспрекословно и... и что? Куда все подевались-то? И что за придурки в зелёных бескозырках встретились на площади? Почему они хотели убить меня? О каком-то подвале говорили»! Слышится непонятный шум и шорох. Вереница магазинов обрывается, коридор расширяется, перед Николаем появляется просторный, как футбольное поле, холл с фонтаном посередине. Струи пересекаются в вышине, образуя эдакий водяной навес и обрушиваются вниз тропическим ливнем. «Электричество подаётся, насосы гонят воду, всё работает, но люди же вымерли! – растерянно думал Алексей. – Или вымерли не все»? Обходит фонтан. На противоположной стороне пылает неоновым огнём название забегаловки, блестит посудой стойка, пыжится полированными боками кофеварка. Желудок подпрыгивает, утробно квакает, напоминая хозяину, что они с утра не евши! Алексей безропотно соглашается. Разнообразные бутылки мало интересуют, а вот замороженная пицца за стеклом – другое дело! Шаги гулко отдаются в пустом помещении, на столах сиротливо стоят чашки из-под кофе, валяются ложечки, тонкий слой пыли успел покрыть столешницы. Чтобы достать пиццу, надо обойти витрину. Но едва только Алексей делает шаг за стойку, оттуда с шумом и криком выскакивает человек:
- Стоять, зелёная сволочь! Яйца отстрелю!!!
Алексей замирает на месте, как вкопанный. Перед ним стоит пожилой мужчина в синем спортивном костюме, белая бейсболка надета криво, козырёк сполз на левое ухо. Мужчина небрит, нечёсаные лохмы торчат по краям, лицо искажено страхом. А главное – в руках у «спортсмена» самый настоящий ППШ! Алексей просто не поверил глазам, даже головой затряс – нет, это действительно пистолет-пулемёт Шпагина образца 194-какого-то года! Алексей медленно поднимает руки, осипшим от изумления голосом спрашивает:
- Дед, ты из какого леса вышел... в смысле, где партизанил? Война давно закончилась, нет ни коммунистов, ни фашистов... и Советского Союза тоже нет!
- Молчать, зелёная тварь! – гаркнул дед. – Где бескозырка? Не дослужился, что ли?
- Дед, ты спятил? Из психушки недавно вышел? Какие, на хрен, бескозырки!?
Алексей произносит фразу с такой злостью, что мужчина отступает на шаг, автомат в руках вздрагивает.
- Чё ты орёшь, как ненормальный!? – шепчет он. – Ты на себя-то посмотри!
Алексей глянул в зеркальную витрину, намазанное йодом лицо скривилось:
- Поцарапался я, - буркнул он. – В лекарствах не разбираюсь, вот зелёнкой и намазался - раны дезинфицировал!
- С котами, что ли, дрался?
- С мужиком и двумя бабами... стой, они были в зелёных пограничных фуражках! Только без козырьков. Ехали на джипе с пулемётом. Я навстречу вышел, думал поговорить, разузнать, что к чему, они палить начали!
- Верно, стрельба была, - кивнул дед с автоматом. – И где тот патруль сейчас?
- Да там, на площади, - махнул рукой Алексей. – Прибил я их!
- Голыми руками? На джипе с пулемётом? – не поверил дед.
- Две дурные бабы и салабон с клипсами, – пренебрежительно отмахнулся Алексей.
- Ага... сам-то кто такой?
