Человек продолжает брести, загребая песок ногами, никак не реагируя на свет.
- You who? What is your name? – спросил кто-то.
Науменко раздражённо хмыкнул.
- Это так важно …
Неизвестный приблизился. Неприятный запах коснулся людей, некоторые сморщили носы. Одна девушка сказала:
- Ему совсем плохо. Он умирает.
Незнакомец из пустыни неожиданно останавливается. Сухие губы с трудом разжимаются, из черной щели рта раздаётся тихий голос, похожий на шуршание:
- Ещё нет … и не дождётесь …
Силы оставляют неизвестного, колени подгибаются и тело падает на песок. Мгновение длится немая сцена и лагерь археологов наполняют изумлённые крики:
- Да он по-нашему понимает!
- Русский, что ли?
- Вот блин, и в пустыне наши!
… Антону снится странный сон. Склоняется тот самый верблюд, что ускакал вместе с ним в пустыню. По-старчески пожевав губами, произносит:
- Организм сильно обезвожен. Скорее всего, не выживет. Хотя … он достаточно молод и, возможно, справиться. Но все ж не уповайте.
С нижней губы верблюда срывается крупная капля слюны, шлёпается на лоб. Влажная лепёшка растекается по всему лицо и Антону становится приятно и прохладно. Несколько капель попадает в рот, проникают дальше по пищеводу и получается так хорошо, словно выпил божественный нектар.
- Ты такой добрый, верблюд … - шепчет Антон и опять проваливается в никуда …
… Антон стоит обнажённым – если не считать набедренной повязки, посредине зелёной лужайки. Он горстями черпает жирное масло из глиняного горшка и обильно натирает тело. Скоро вся кожа блестит масляным глянцем, большие капли стекают по груди и падают на траву. Маслом намазано волосы, лицо. Нет ни одного, даже самого маленького участка на теле, где не было бы толстого слоя масла. Когда-то давно Антон видел по телевизору, что так готовятся к поединку турецкие борцы – пехлеваны. Обмазываются маслом перед схваткой. Антон тоже пехлеван, но кто противник? Неожиданно появляется тот самый негр в оранжевой юбке, белых полусапожках и хоккейном шлеме, выкрашенном зелёной краской. Обнажённый торс разрисован буграми странных шрамов и только приглядевшись, Антон понимает, что это такая татуировка. Противник сбрасывает юбку, белые полусапожки отлетают в сторону. Сквозь прорези защитной маски холодно блестят глаза, словно льдинки, на которые упал тусклый лучик свет. Кожа противника тоже блестит, но как-то странно. Присмотревшись, Антон понимает, что это не масло. Темнокожий соперник вымазан кровью. Значит – враг смертельный, а не противник. Зелёный шлем покачнулся, из-под маски раздаётся крик, враг бросается на Антона. Начинается схватка. Антон пытается провести подсечку и повалить врага на землю, но он все время выскальзывает из захватов, бьёт ниже пояса и норовит подставить ножку.
- Это не по правилам! – кричит Антон, но в ответ раздаётся хохот, зелёный шлем сотрясается от прерывистых звуков.
Враг опять бросается в атаку, но теперь Антон настороже. Он тоже не намерен придерживаться правил. Сильный удар локтем вбивает маску в лицо, из-под щитка вытекает кровь. Противник на мгновение замирает в шоке и в эту минуту Антон с силой бьёт сомкнутыми пальцами в гортань. Враг издаёт хекающий звук, ладони смыкаются на горле. Не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть и рук от шеи не оторвать, потому что шок парализовал нервную систему. Антон делает шаг, проводит подсечку правой ногой, подхватывает падающее тело. Пальцы сжимают подбородок и затылок. Рывок и шейные позвонки рвутся с тихим хрустом. Дикий крик гаснет в сомкнутом рту. Парализованное болью тело безжизненно валится на землю. Антона словно бросает в пекло, пот заливает лицо, жажда сушит горло. Поворачивается в поисках воды и тотчас покров лужайки расступается, он проваливается во тьму …
… темнота сменяется мутным светом. Слышен удивлённый мужской голос:
- Странно, он ещё жив. Что ж, я предполагал, что молодой организм справиться, но чтобы так быстро … Шрамы, конечно, останутся. Ожоговые рубцы очень плохо поддаются пластике. Ну, для мужчины это неважно. Что ж, поздравляю, Сан Саныч, ваш гость будет жить!
Опять наступила тьма …
Антон проснулся от того, что совсем рядом раздаются громкие голоса. Сразу несколько человек спорят о чем-то горячо и торопливо. Судя по языку, это явно не европейцы, а представители местного племени. Внезапно в спор вмешивается другой голос, мощный, с рявкающими нотками. Звучат энергичные фразы на английском языке и шум стихает. Крикунам то ли пригрозили, то ли пообещали что-то. Слышен шум шагов и наступает тишина, нарушаемая только подвыванием ветра. Антон открывает глаза. Взгляд упирается в полотняный потолок палатки. Туго натянутая белая ткань содрогается от порывов ветра. В палатке тихо и пусто. Боль, в которой Антон жил все эти дни, куда-то отступила. Она уже не грызёт тело со свирепостью дикого зверя, а тупо гложет и чувствуется, что слабеет. Вернулось ощущение собственного тела. Антон пошевелил пальцами, приподнял руки. Боль тотчас высунула остренькие коготки, царапнула раз - другой и … все. К удивлению, ослепляющего болевого шока не наступило. Приободрившись, Антон осторожно, ещё не веря своему счастью, садится. Снимает простыню с груди. Кожа покрыта толстым слоем жирной мази, по запаху и виду очень похожей на простой вазелин. Этой полупрозрачной жижей покрыто все тело с головы до ног. Антон смотрит на себя и с трудом узнает то, что совсем недавно было … им. Грудь, руки и верх живота покрыты розовыми пятнами, ближе к плечам заметны шрамы, словно после порки. Антон проводит кончиками пальцев по лицу. Но под слоем вазелина трудно что-либо почувствовать. Нос, уши и глаза на месте, но в каком они состоянии? Осторожно опускает ноги на землю, прилипшая к телу простыня не падает. Это кстати, поскольку никакой одежды на Антоне нет. Он обворачивает ткань вокруг бёдер на манер юбки. В углу сложены какие-то вещи. Антон подходит, рука тянется к небольшому складному зеркалу. Пластик скользит в жирных пальцах, норовит упасть. Антон цепляет край отросшими ногтями, крышка откидывается. Некоторое время глядит в своё отражение, шепчет:
