— Нет! — Эд отпихнул Симону, а та потеряла равновесие и упала на спину. — Ал!

Армстронг помог ей встать на ноги, и Рейли отряхнулась. Она даже не стала злиться на слишком эмоционального ребенка. Ей стало понятно, почему он так резко реагирует на состояние своего брата. Рейли ощутила на себе чей-то взгляд и подняла глаза на Кимбли. Пока все солдаты как завороженные не могли оторваться от душераздирающей сцены с Эдвардом, слушали его крики и отчаянные попытки привести брата в чувства, Багровый смотрел на Симону, замечая каждое ее выражение лица. Эти сведенные и приподнятые брови, опущенные уголки губ. Сожаление, печаль. Кимбли догадался, что такие чувства Стального ей знакомы, в ее взгляде отражалось вся эта боль мальчишки. Но он и так знал, что Рейли производила преобразование человека, и явно дорого, это очевидно. Только закоренелый идиот решит преступить закон просто ради праздного любопытства.

Рейли поняла, что пора заканчивать эти переглядки и предложила Армстронгу перевязать его голову. Тот согласился, и они ушли в соседнюю комнату, где лежала ее сумка с медикаментами. Кимбли подошел к Эдварду и сел на пол, облокачиваясь на стену, чтобы видеть глаза мальчишки.

— Ты ведь Стальной алхимик, верно? — уточнил он. — Приятно познакомиться.

— Да, но извините, мне некогда болтать. Я должен как-то помочь брату.

— Тебе доктор уже дала ответ, так чего ты еще хочешь?

— Она ошибается! Ал не может быть мертв! — выпалил Элрик.

— О, а я думаю, что твой брат определенно выживет, — с садистскими нотками проговорил Кимбли.

Он улыбнулся и знал, что эта улыбка вызывает колючий холод и мурашки у тех, кто ее видит. И солдаты, столпившиеся вокруг, действительно дернулись, и кто-то даже нервно сглотнул. Но этот юнец смотрел в ответ таким дерзким, твердым взглядом, что вызвал у Багрового этой стойкостью даже уважение.

— Что вы имеете ввиду? Вы знаете, что с ним?

— Нет, не знаю. Я говорил к тому, что в любой момент ты можешь привязать его душу к предмету заново, если это потребуется. Просто пожертвуешь еще одной рукой.

Волосы на голове Эдварда зашевелились, из глаз полетел вихрь безумных искр, и Кимбли с наслаждением ловил каждую.

— Вы что, шутите так?! — Эдвард сжал свою левую руку, и та аж затряслась.

— Еле сдерживаюсь, — произнес Кимбли, продолжая скалиться. — Здесь только два варианта: либо он очнется, либо нет. В первом случае тебе повезет. Но во втором… Все в твоих руках, Стальной. Пойдешь ли ты еще раз на этот ад ради истерзанной души своего брата?..

— Кимбли! — строгий голос Симоны отвлек Багрового.

Тот поднял голову на доктора и встретил ее шокированный и в то же время лютый взгляд. Если бы она не должна была играть роль той, которая встала на праведный путь, Рейли бы точно вцепилась ему в горло за то, как тот сейчас обошелся с простым ребенком. Государственный алхимик, армейский пес. Все это неважно. Эдвард оставался ребенком, в котором бились надежда и вера такой силы, что он скорее сметет всю несправедливую действительность, чем покорно согласится с ней. И Кимбли заметил это и решил испытать ребенка, который и так остался на руинах своей разрушенной жизни. Эта Истина многому научила Элрика, и Багровый хотел проверить, изменит ли он теперь своим принципам борьбы, братской любви и дружбе, когда уже столько знает о мироздании.

— Брат? — Тонкий голосок Ала донесся из доспеха.

Все тут же замерли, а Эд проглотил все, что наговорил ему Кимбли и повернулся к Альфонсу. Они наперебой спрашивали о состоянии друг друга, а Багровый, осознав, что этот раунд никто не выиграл, подошел к Рейли, подпирающей стенку прямо напротив братьев.

— Осуждаешь меня? — тихо спросил он, когда Симона, сложив руки на груди, посмотрела на него своим непроницаемым пустым взглядом.

— Напротив. Восхищаюсь. — Легкая притворная улыбка тронула ее губы.

— Сарказм. — Кимбли расплылся от удовольствия. — Давно я не слышал таких ноток возмущения в твоем голосе.

— Тебе нравится, когда тебя ненавидят? — возмущенно фыркнув, спросила она.

— Как и тебе, — пробормотал Кимбли, наклоняясь к ее уху. — Мы оба любим одиночество. Только для тебя это защита ранимого сердца, а для меня единственный путь.

— Пахнет фатализмом.

— Скорее принятием истины.

Громогласный возглас фюрера заставил всех вздрогнуть. Кимбли сделал шаг вперед, как и все военные, отдавая честь своему главнокомандующему. Симона осталась за его спиной, размышляя над тем, что он сказал, пока Брэдли при всех допрашивал Эдварда. Багровый уже изрядно подобрался к сердцу Рейли, а ведь она сама допустила это. И возможно бессознательно ей, как и всем женщинам, в глубине души хочется, чтобы их спасали. Но о таком даже думать нельзя, не то, что вслух произносить. Один раз покажи себя беспомощной и слабой, этот ярлык останется на тебе до конца.

— Доктор Рейли! — строгий голос фюрера вывел Симону из раздумий.

— Да? — Она подошла к нему ближе.

— Не окажите мне честь? — Брэдли улыбнулся такой искренней улыбкой, что Симона на несколько секунд и забыла, какой это беспощадный гомункул. Расс протянул ей руку. — После битвы что-то сустав ноет. Годы никого не щадят.

— Да, разумеется. — Рейли кивнула и завела его в комнату, закрыв за собой дверь.

— У Стального сломана рука, — произнес Расс своим настоящим тоном. — А общее состояние?

— Жить будет. А вот руку я ему не починю. — Симона села на стул и сложила руки на груди. — Его сенсей, кстати, Изуми Кертис, тоже годится для того, чтобы быть полноценной жертвой.

— Это хорошо. Очень удачная поездка на юг вышла. — Расс говорил безрадостно и нейтрально, но его низкий голос звучал угнетающе. — Значит, Стальной вернется в Рашвелл. По последним сведениям его механик сейчас там.

— Когда уже этого Шрама поймают? Долго нам с Кимбли мотаться за этими детьми?

— Больше не придется. Вам на замену приехали две химеры, которых создал Марко. А вы оба сегодня возвращаетесь со мной в Централ, чтобы поймать одного твоего знакомого. Как оказалось, он жив и может знать что-то важное.

Симона вопросительно посмотрела на Расса. Тот, нахмурившись, начал тяжело дышать, потому что Рейли слишком долго соображала, кого же надо ловить.

— Макдугла ты убил сам. Я не понимаю, о ком ты.

— О номере 66. — прогремел Расс. — Барри-мясник.

========== Глава 15. ==========

Симона немного отодвинулась от Кимбли, дотягиваясь до сигарет на тумбочке. Привыкнув к такому, он сел на кровати, облокотившись на изголовье, а Симона продолжала лежать головой на подушке, разглядывая свой потолок. Она крепко затягивалась, и Кимбли наблюдал, как сигарета тает у нее в руках. Багровый никогда не был романтиком, хотя и притворялся им хорошо, но даже его такого рода отношения начали напрягать. Не то, чтобы ему не нравилось отсутствие бытовых скандалов, сцен ревности, тошнотворной словесной нежности, но у Кимбли сложилось такое впечатление, что Рейли использует его, чтобы сексом с ним заделать брешь в своем сердце. А он не любил, когда им пользовались.

— Уже почти утро, — промолвила она, так же как и Кимбли садясь на кровати, но до шеи натягивая одеяло на себя.

Кимбли промолчал, глядя в пространство. Сначала у него была теория о том, что Рейли просто не желает самой себе признаваться в чувствах к нему. И его эта игра забавляла. Было интересно наблюдать, как она переступает через свои надуманные рамки, правила, которые ей же самой мешают жить. Но спустя столько времени Кимбли не смог почувствовать никаких существенных сдвигов. Или он ошибся в расчетах или он изначально не был прав. Попытаться выяснить у нее напрямую, значит, открыто признать свою капитуляцию и проигрыш. Но оставаться в таком подвешенном состоянии ему не нравилось. Кимбли даже казалось, что не будь они сожителями, Симона бы и близко не подпустила его к себе и чуть что сбегала бы домой.

— Что-то не так? — ее спокойный голос вывел его из собственных размышлений. Такой ровный и непринужденный. До Рейли женщины никогда так не разговаривали с ним после секса. Так, словно его и не было. Она сохраняла невозмутимый вид, ироничное выражение лица, но не со злыми нотками, а вполне милыми и дружелюбными. Но о каком дружелюбии может идти речь, когда они оба находятся под одним одеялом абсолютно нагие.