— Пытаешься прикрыться таким вздором? Они достаточно взрослые, чтобы не обращать внимание!

Рецу снова закрыла лицо ладонями, издав непонятный стон.

— Почему мне так трудно понять, что ты думаешь?

— Я то же могу предъявить тебе!

— Признайся! Ты рад, что не успел сказать мне то, о чем жалел бы сейчас?

Какаши замер, услышав нотки отчаяния в ее голосе. Токугава стояла, прикрыв лицо, и всю ее трясло будто от холода, хотя обстановка накалена до предела. Рецу тяжело дышала, а он не в состоянии был что-то сделать, глядя на нее. Как два идиота, они пытались понять друг друга, не осмеливаясь сделать первый шаг. Теперь Какаши увидел, что она боялась своих чувств так же, как и он своих. Израненные в прошлом сердца всегда боятся новых переживаний, старательно ограждая себя от них, выстраивая ложные образы и надевая маски.

— Почему ты снова молчишь?! Скажи что-нибудь, чтобы я понимала тебя! — Сдавлено шептала она себе в руки. — Зачем я привязалась к тому, кто не способен открыто проявлять своих чувств? Это наказание мне, да?!

Какаши уверенно сорвал с себя маску, бросив тряпочку на пол, и обхватил запястья Рецу. Она послушно оторвала ладошки от лица, но с зажмуренными глазами опустила голову вниз. Какаши аккуратно приложил свою руку к ее шее так, что его большой палец касался ее щеки, и притянул к себе прежде, чем она успела раскрыть глаза. Поцелуй был мягким, но в то же время уверенным. Рецу привстала на носочки и жадно обхватила его шею. Левая рука Какаши скользнула по ее плечу, перейдя на спину. Рецу немного прогнулась, прижимаясь к нему грудью, и он повел руку ниже к бедрам, немного сжав их. Он надавил на них, и она уловила его намек. Не разрывая глубокого поцелуя, Рецу подпрыгнула, и Какаши поймал ее, а она обвила его талию ногами. Хатаке мягко опустился на футон, укладывая Рецу под себя. Какаши провел рукой от ее коленки к бедру и ненасытно сжал его, мягко и горячо целуя ее в шею и ключицу.

И вдруг Рецу как будто током ударило. Она чувствовала пламенные поцелуи, его разгоряченное тело над собой. Токугава открыла глаза и увидела, с каким пылом он развязывает поясок и раскрывает полы ее нумаки, любуясь ее телом. Она снова оказалась во власти мужчины, и события вчерашней ночи разом навалились на нее, сдавливая изнутри.

— Нет, подожди, — она осторожно начала отодвигать Какаши, вдруг испугавшись такого напора.

Хатаке через силу заставил себя остановиться и подняться к ее лицу. Снова этот перепуганный взгляд. Какой бы спокойной она не казалась весь день, паскудный поступок Эйджи не прошел без следа. Теперь любое пылкое прикосновение от Какаши, и в ее памяти всплывают страшные события. Рецу начала стыдливо запахивать нумаки обратно, а Хатаке отстранился сильнее, обеспокоенно глядя на нее. Ему хотелось ее так сильно и страстно, как будто снова пришла пора его бурной ненасытной молодости. Но Какаши больше всего боялся причинить ей боль, ему хотелось, чтобы она отвечала ему с таким же азартом и желанием. Он не стал настаивать, и просто помог завязать поясок обратно и лег рядом с ней на бок. Рецу благодарно обняла его и уткнулась носом шею.

— Прости, — тихо сказала она, и Какаши погладил ее по голове, запуская пальцы в мягкие волосы. Особенно тяжело было сдерживаться, когда она лежала так близко и была так соблазнительна.

— Все нормально. Я понимаю, — он теснее прижал ее к себе, желая забрать все ее тревоги и на себе перенести этот кошмар, только чтоб Рецу стало легче.

Какаши вдруг почувствовал, как она замерла, казалось, даже не дышит. Все тело Рецу было напряжено, будто изнутри что-то давило на нее. Какаши понял все сразу, особенно то, что ошибался на ее счет. Какой бы она ни была снаружи строптивой, властной и заносчивой, она просто женщина, которая старательно прячется за всем этим, как в слоях своих дорогих кимоно. Но теперь она была в бесхитростной одежде, без макияжа, без каких-либо способов отвлечь от настоящей себя внимание. Какаши понял, что в обществе она вынуждена сохранять свой железный образ, но такой нежной, ласковой, женственной Рецу будет только наедине с ним, и его это вполне устраивало.

Рецу немного отодвинулась, укладывая голову ему на руку, чтобы смотреть ему в глаза, а Какаши продолжал мягко гладить ее по волосам. Токугава нежно провела пальчиками по его щеке, очертила нос и коснулась его губ.

— Ты любил кого-нибудь в своей жизни? — Спросила она, продолжая гладить по щеке, обводя его скулы и подбородок.

За свою жизнь Какаши встречал женщин, которые были ему симпатичны, он даже думал, что любит одну из них. Но никто из них за такой короткий срок не вызывал у него безотчетной и безусловной привязанности и желания, как Рецу. Он не знал, настоящая ли это любовь, но осознавал, что это чувство сильнее, чем всё, что у него было до нее.

— Думаю, что любил один раз, — честно признался Какаши. Ему не хотелось увиливать перед ней, потому что знал, что теперь она тоже будет откровенна.

— А я точно знаю, что любила. Но сейчас чувствую к тебе что-то во много раз сильнее, — сказала она, а у него все внутри подпрыгнуло и сделало тройное сальто назад. Она заметила, как дрогнули его глаза при этом, и улыбнулась. — Что у вас с ней произошло, почему вы расстались?

— Она разлюбила меня, такое иногда случается, — Какаши отвел глаза в сторону и пожал плечами.

— Хорошо, что она это сделала, — усмехнулась Рецу и пододвинула свое лицо ближе к нему. — Прости, что спрашиваю, но не могу унять любопытство. Как вы расстались?

— Мы расстались очень мирно, без скандалов. Я был полгода на миссии без возможности связаться с домом, а по возвращении узнал, что моя женщина уехала в свадебное путешествие с другим, — Какаши не смог сдержать смешка. Теперь по прошествии лет ему казалось это забавным, но в тот момент он впал в страшную депрессию на несколько месяцев, проклиная себя и свою работу. — А что произошло у тебя?

— До того, как войти в бизнес, я была популярной гейшей. В меня страшно влюбился один богатый мужчина, когда я была еще майко. В мои шестнадцать он выкупил мой мидзуагэ, а позже стал моим данной. Ты представляешь, какого это, когда я еще была несовершеннолетней, а он уже освободил меня из-под опеки окейи? При этом у него была своя семья, но он оставался с женой только из уважения к ней. Данна купил мне мой собственный дом, полностью обеспечивал меня, у меня был личный повар и две служанки. Он любил меня так сильно, как никто на тот момент. И я, конечно, любила его в ответ.

— И что произошло потом? — Спросил Какаши, потому что Рецу замолчала.

— В течение двух лет мы с ним часто виделись, несколько раз в неделю он приходил ко мне. Также Ода часто брал меня в качестве гейши, коей я и продолжала являться, на свои встречи, и я видела, как он ведет свои дела, много чего узнала. Но однажды его не было целый месяц. Надеюсь, ты понимаешь, какое беспокойство это вызвало у восемнадцатилетней девчонки. Ее первый мужчина, ее любовь вдруг не дает о себе знать столько времени. Но потом он вернулся, и сказал, что всю его семью убили, и что теперь мы не можем видеться, потому что могут убить и меня. Он купил мне этот дом и спрятал меня здесь, приходя ко мне очень редко. — Какаши решил, что она еще никому не рассказывала эту историю, поэтому вдается в такие подробности, но ему хотелось еще лучше понять ее, поэтому он просто слушал. — Следующие три года я жила как на пороховой бочке. Вокруг меня и дома постоянно была охрана — он нанял самураев. А сам приходил очень редко, может, раз в неделю, но однажды появился с каким-то мужчиной, представив его мне, как своего нового юриста. Этот человек передал мне какие-то бумаги, и Ода объяснил, что весь его бизнес, все, чем он владеет, перейдет мне, а я должна просто подписать это, чтобы стать полноправным владельцем. Сначала я отказалась, ведь это страшная ответственность, а я простая гейша. Но он напомнил мне все те случаи, когда я осторожно советовала ему, как поступить, когда он приходил ко мне напряженный и загруженный, а после моих советов дела всегда шли в гору. Ода был убежден, что я могу больше, чем просто петь, танцевать и наливать сакэ. Он поддерживал во мне то, что даже не замечали другие. Ода убедил меня принять все, и я думаю, что это стало его роковой ошибкой. Через месяц после этого меня пригласили в морг на его опознание. — Глаза Рецу наполнились слезами, но ее голос даже не дрогнул. — Прошло уже много лет, и я давно отпустила это чувство. — Она смахнула с ресниц слезинки и продолжила: — Его конкуренты не воспринимали меня всерьез. Однако их собственная гордость сыграла с ними злую шутку. Через несколько лет я развила корпорацию настолько, что она поглотила их бизнес. Теперь они разорены. Как ты понимаешь, Миура был последним конкурентом, и я так же смогла устранить его. Ты себе не представляешь, какое наслаждение я получила, когда этот идиот ставил свою подпись на том контракте. Все эти жалкие похотливые мужики, которые при виде женщины встают на четвереньки и готовы пресмыкаться ради одного моего движения руки в их сторону, поплатились за то, что убили Оду. Глупцы и ничтожества. За все эти годы я не встречала никого, кто готов с легкостью заставить меня делать то, что нужно ему, а не мне. Кто не прогибается под мою хитрость и может быть настоящим мужчиной рядом со мной. — Рецу замолчала и многозначительно посмотрела на Какаши, припоминая все провальные манипуляции над ним, а Хатаке не стал говорить, что это не было легко противостоять ей. — Мне очень нравится быть сильной, властной. Но я даже подумать не могла, что мне приятно будет чувствовать себя слабой женщиной, прятаться за твою спину, лежать вот так в твоих объятьях и чувствовать, что я, наконец-то, могу опереться на кого-то, кроме себя.