Рецу не могла забыть слова маленькой собачки, что не будь шиноби такими, какие есть, все пошло бы кувырком. Мир таков, каким должен быть, и некоторым приходится выполнять грязную работу, чтобы такие, как Токугава могли преспокойно вести свой бизнес, вертеть огромными деньгами и жить в свое удовольствие. Такая работа пугала Рецу, но ее значимость и неизбежность отрицать было глупо. Теперь она это ясно понимала, особенно после слов Паккуна. Винить Какаши за то, что он охраняет ее наиболее безопасным для нее методом, было просто неуважительно.
Спустя несколько часов, когда солнце стояло в зените, но прохладные лесные тени не пропускали испепеляющие лучи, Какаши предложил Токугаве сделать привал. Он знал, что эта горделивая особа никогда в открытую не признает своей усталости, поэтому ему пришлось и здесь все брать на себя. Рецу без разговоров присела под дерево и снова надела на себя маску фарфоровой куклы. Но теперь без лукавых улыбок и томно прикрытых глаз. Безэмоциональная и холодная.
Какаши протянул ей еще одно печенье, а сам поскорее принялся читать книгу.
— Хатаке-сан, — Рецу обратилась к нему осторожным мягким голосом. Какаши оторвался от страниц и посмотрел на нее. — Как именно умерли мои слуги?
Какаши удивился такому внезапному вопросу. Он ожидал от нее чего-то более изощренного и хитроумного, полного колючего сарказма и издевательства. Но она хотела сделать вывод на основе их опыта, чтобы не допустить ошибки, если сама попадет в такую ситуацию.
— Пока они спали, к ним в комнаты забросили маленькие бомбы, высвобождающие невидимый газ без запаха. Я не уверен в том, какой именно это был газ, но скорее всего, они не чувствовали боли, а просто заснули.
— То же самое должно было произойти со мной, если бы я не вела беседу с вами на энгаве?
— Нет. Я мельком заглядывал в вашу комнату, чтобы все проверить, но не обнаружил там такой бомбы. По всей видимости, на вас у наемников были другие планы.
Токугава нервно сглотнула и откусила кусочек печенья.
— Они хотели взорвать меня? — Спросила она.
— Нет. Взрывная печать предназначалась мне. Если бы я услышал какой-то шум, то ринулся бы к вам, а, открыв сёдзи, подорвался бы. Я думаю, что их план был такой.
— Но тогда что они хотели сделать со мной? — Задумчиво спросила Рецу и посмотрела на Какаши.
— Я не знаю, но уверен, что вы сильно разозлили Миуру.
Рецу горько усмехнулась и помотала головой в стороны.
— Не думаю, что это он, хотя все может быть, — Токугава съела печенье и подтянула колени к подбородку, обхватывая их руками.
— Сложно сказать. Вы ведь никого больше в жизни не обижали своими честными сделками.
— Избавьте меня от нотаций и попыток вызвать у меня чувство вины, — Рецу немного наклонила к нему голову, взглядом показывая, что колкость Какаши не засчитана. — Вы нравитесь мне намного больше, когда вы отвечаете строго на мои вопросы или пускаете короткие точные реплики. Пусть это будет мой каприз, но оставьте прерогативу сарказма только мне, я обладаю многолетним опытом в этой области. — Рецу усмехнулась тому, что Какаши решил не комментировать эту тираду. – Да, я действительно нажила огромное количество врагов, и любой из них сейчас мог заказать меня. Но я люблю свое дело точно так же, как и вы свое, Хатаке-сан. Почему вы стали шиноби?
— Если бы я умел манипулировать людьми, стал бы бизнесменом.
— Все не угомонитесь? — Хоть Рецу и нравилась острота в их диалогах, взаимные подколки, но она не продолжала удивляться, что никто из ныне окружающих ее мужчин не смеет на нее смотреть так и разговаривать с ней, как позволяет себе это Какаши. Токугава умело выстроила перед собой стену. Она не подпускала мужчин ближе, чем ей бы того хотелось. Но Какаши зашел с тыла, и самые потаенные струны ее души резонировали на каждое его слово или действие. — Я не всегда была в бизнесе, если вы этого не знаете.
— Вы ждете, что я спрошу, чем же вы занимались?
— Да, мне бы хотелось, чтобы наш диалог хотя бы со стороны выглядел так, будто он вам интересен.
Какаши немного помедлил, разглядывая сидящую неподалеку Рецу. Он намеренно сел в нескольких метрах от нее, чтобы у этой женщины не было возможности внезапно сделать какое-то провокационное движение. Но сейчас он смотрел на нее и видел, что она даже не пытается из себя что-то строить, как будто оставила все попытки и сдалась. Хотя Какаши и понимал, что такие женщины редко сдаются, он в глубине души надеялся на это.
— Так почему вы стали заниматься бизнесом?
— Потому что я не умею убивать людей, конечно, — ответила Токугава и заливисто рассмеялась своей шутке, хотя Какаши она не показалась смешной вовсе.
— Над работой шиноби шутить не следует, — строго ответил он.
— Прошу меня простить, должно быть вам и без того трудно заниматься моей безопасностью? А я совсем не облегчаю вашей участи, — Рецу снова по привычке перешла на заигрывающий тон.
— Вам незачем беспокоиться о моей участи, — спокойно произнес Какаши, уже предчувствуя, как нагнетается атмосфера.
— Пока вы в хорошем настроении, я уверена, что вы защитите меня, когда это будет нужно. Но если вы будете обижены на меня…
— Вы уже ставили под сомнение мою честь шиноби. И должен сказать, это задевает меня больше всего остального. Я один раз доказал вам, что непременно закрою вас собой, если так нужно будет.
— То есть вы даже готовы умереть за меня*? — Осторожно спросила Рецу, боясь своим намеком снова задеть его тонкие чувства.
— Если того будет требовать мой долг – да. — Какаши уловил подтекст, но решил ответить прямо и произнес это достаточно уверенно и четко, чем немало поразил Рецу. Она всегда боялась чужой смерти. Но Какаши так свободно был готов расстаться с жизнью, что вызывал у нее некоторое чувство недоумения и даже зависти. Она настолько была поражена его безудержной самоотверженности и чести, что на несколько минут замолчала. После такого и острить не хочется.
— Но ведь все это бессмыслица, разве нет? — Рецу снова прорезала голосом воздух, когда Какаши уже надеялся, что тема закрыта. Да еще и назвала все, во что он верит, бессмыслицей. — Если бы вы были готовы умереть за хокаге или кого-то действительно стоящего… Ведь я всего лишь богатая женщина и в мировом масштабе, на самом деле, пока не так уж много и значу.
— Откуда такое самоуничижение? — Поразился Какаши.
— Нет, я, конечно, влиятельная и значимая персона, но не настолько, чтобы шиноби мирового класса погиб из-за того, что я захотела прибрать к рукам все в этой стране. Вам ведь глубоко все равно на то, что происходит с экономикой и политикой Страны Огня, она к вам имеет только косвенное отношение, разве нет? Для вас не имеет значения, какой даймё спонсирует деревню, да? Так зачем вам жертвовать собой ради меня, которая вовлеклась в политические интриги?
— Кодекс чести шиноби распространяется на всю жизнь и любую миссию. Мы ходим под руку со смертью и привыкли к опасности. Каждый достойный шиноби готов умереть в любую минуту, поэтому мы бесстрашно бросаемся в бой. Не столь важно в каком бою умереть, но, если сражаешься за дело, в которое веришь, и погибаешь ради него, это достойная смерть. Поэтому, пока суть моей миссии — ваша безопасность, я буду защищать вас даже ценой своей жизни, — Какаши сделал паузу, чтобы Рецу переварила всю эту информацию. Она застыла с задумчивым видом, глядя в пустоту. — Почему вас хотят убить? Вы и до этого совершали свои сделки, я даже полагаю, более крупные, и вам не нужна была охрана. Но теперь вы обратились к Пятой, потому что боялись за свою жизнь. Что изменилось?
Рецу сразу же выпала из задумчивого анабиоза, и взгляд ее снова стал гореть. Она хищно глянула на Какаши, но тот сумел выдержать силу ее глаз, не потупив свои.
— Я стою на пороге того, чтобы стать монополистом в этой стране. В столице в следующий понедельник я подпишу контракт и, вполне вероятно, стану новым даймё Страны Огня. — С явным самодовольством говорила Рецу. — Старик сдает свои позиции, хватка уже не та. Должна признаться, я постаралась, чтобы в нем, как в правителе начали сомневаться. Потихоньку я перекупила достаточно большое количество земли, чтобы соперничать с ним. Осталось еще немного, и тогда старая система развалится, а я встану у штурвала. Но, как вы понимаете, есть люди, которые любой ценой хотят мне помешать. И если я веду игру с нынешним даймё, много ума не надо, чтобы понять, что именно он нанял наемников за мою голову.
