Мраморные плитки на полу и на стенах. Возле ванной расплылось пятно неизвестного происхождения. Он в очередной раз пробежал взглядом по скромному интерьеру комнатки: коврик цвета бушующего моря возле ванной, стул, купленный на распродаже, небольшая раковина с начавшем ржаветь краном, и огромное по сравнению с ней зеркало. Ежеминутный осмотр завершился, когда взгляд перешел на ванну с мутной субстанцией, вода из крана продолжала наполнять её, однако содержимое не спешило бесследно исчезать в канализации, медленно, но верно подбираясь к краям ванной.

«Да, давно пора прочистить сифон в ванной, » — подумал Даниил, наблюдая как мутная вода со странным, громким и пугающим бульканьем утекала в отверстие со скоростью бабушки с тяжелыми пакетами, поднимающейся по лестнице.

Они заперлись в ванной комнате. В ванну летели тысячи долларов. Подумать только! У них на руках несколько килограмм наркотиков! Мечта наркомана! А они стояли и потрошили их в ванну. Пакетик за пакетиком. А после еще один.

— Ты точно уверен? — в очередной раз спросил Джон, нервно сглатывая и поглядывая в ванну, пока опустошал очередной пакетик с отравой.

Им обоим было скучно и страшно. Каждый отвлекался от плохих мыслей по-своему: он осматривал успевший надоесть интерьер, а Джон пытался заразить его своим пессимизмом и паранойей. Еще немного, думал Акинфеев, и его попытки станут удачными, из-за этого было принято решение игнорировать соседа, каждый раз после его фразы пробегая по ванной комнате. Этим решением Даниил еще больше нервировал неудавшегося наркобарона.

Когда все наркотики до грамма были смыты в бесконечную канализационную сеть, они приступили ко второй части плана.

Дверь открылась, и в проеме появился инспектор, который не спеша прошел в допросную, что-то рассказывая слушателю по телефону. За тот момент, пока мистер Стрикт, продолжая общаться по мобильному, садился на свой стул, Акинфеев ощутил огромный спектр эмоций. От радости закончившегося ожидания до гнева за неторопливость ненавистного инспектора. От легкого испуга предстоящего допроса до отвращения к человеку, сидящему напротив. Они пересеклись взглядами полными неприязни. Что ж, одно Даниил знал точно. Допрос предстоял непростой…

— Это глупая идея! Сейчас два часа ночи! Все соседи спят! — Джон для убедительности замотал головой и замахал руками, но на Акинфеева эти широкие в буквальном смысле жесты не подействовали.

По какой-то непонятной причине (может из-за слабого освещения прихожей, а может из-за напряженной атмосферы или даже секретности всего происходящего) они спорили громким шепотом, зная что никто не подслушивает их, так как никто не знает про страшное содержимое недавно опустошённой сумки.

— О! Конечно, сейчас самое время начать думать о манерах! Ты как-то прожил двадцать лет, не зная об их существовании, а тут решил вспомнить!

— А ты думаешь, они радостно откроют нам дверь, когда мы придем к ним посреди ночи попросить соли, сахара и муки?!

— Конечно это не так, — Акинфеев сморщился, показывая какого он мнения о таком поступке. — Но я не хочу гнить за решеткой всю оставшуюся жизнь.

— Ну, не всю жизнь, а только срок в несколько лет. — поправил Джон

— Нет, как раз всю жизнь, потому что как только выйду сразу найду тех ублюдков и мудаков, из-за которых я окажусь в тюрьме. Если ты, конечно, хочешь набраться опыта в подобном, сидя в темнице, то пожалуйста! Я не собираюсь тебе мешать.

Джон угрюмо зыркнул на Даниила, после зашаркал к выходу из квартиры, даже открыл дверь, однако в последний момент остановился и, развернувшись, недоуменно посмотрел на Акинфеева.

— Почему именно я должен идти к соседям? Что ты будешь делать? — недовольно спросил он.

— Ну, а кто по-твоему должен идти? Это ты вляпался во всю эту историю, именно ты хранил наркотики у меня в квартире, и именно за тобой завтра приедет полиция. — Он старался отделаться от недовольного соседа, пытаясь не перегнуть палку, — Ты все еще считаешь, что я незаслуженно отправляю тебя на растерзание миссис Уайт? А я, пока ты будешь бегать по квартирам, буду опустошать наши запасы белых веществ.

Джон с минуту недовольно глазел на Акинфеева, после наконец вышел из квартиры. Но Даниил не успел даже отправиться на поиски муки, как повторно раздался щелчок двери. Недоуменно уставившись на англичанина, футболист ожидал пояснения подобного возвращения.

— И что я должен им сказать? Как объяснить необходимость в муке, сахаре и соли в ебанных два часа ночи?!

— Правду? — предложил Акинфеев с невозмутимым видом, опуская упаковку муки на пол в прихожей и разбрасывая вокруг маленькие прозрачные пакетики, наподобие тех, содержимое которых они пару часов назад безжалостно спускали в канализацию.

— Ага, так и вижу. «Здравствуйте, миссис Уайт! Не одолжите нам соли, сахара и муки? Просто завтра к нам приедет снаряд полиции искать наркотики, поэтому нам срочно чем-то их заменить! Ну, так что?» Конечно! После такого каждый отдаст тебе свою муку! Отдаст ее прямо на твою голову или в глаз.

— Хм… мне нравится — машинально отвечает Акинфеев, увлекаясь пересыпанием муки в пакетик. — Джон, у нас есть сахарная пудра? — интересуется он, поднимая голову на соседа, однако, заметив его недовольный взгляд, закатив глаза, отвечает, — Ну, не знаю. Скажи, что нам срочно нужно испечь пирог для приезда моей тети! Или ещё что-нибудь в этом духе.

Джон, в последний раз окинув друга взглядом, полным недовольства и гнева в перемешку с виной и печалью, вышел из квартиры. Даниил смотрел на дверь минуту, ожидая, что она вот-вот откроется и зайдет Джон, решивший уточнить ещё какую-нибудь деталь, однако этого не произошло.

— Вы собирались заработать на содержимом ваших сумок? — голос инспектора усталый, взгляд бегает по документам, что мужчина держит в своих руках.

— Нет конечно!

Когда хмурый Джон вернулся от последнего соседа, Акинфеев заканчивал наполнять сотый пакетик. Да, он считал (надо же было отвлечься от неприятных мыслей!). Правда он сбился после третьего пакетика, кажется. А может он был десятым… Не важно. Джон сбросил упаковку муки на пол и устало провел рукой по лбу и лицу. После сосед плюхнулся рядом с сумкой, которая медленно наполнялась пакетиками с белыми веществами. Сначала в ход шла исключительно мука, но после в прозрачные мешочки направились и сахар, и соль, и сахарная пудра (Даниил с удивлением нашел несколько упаковок в ящике на кухне)

— Ну, как? — тихо спросил Джон, проверяя сумку. После взял недавно принесенную им самим упаковку муки и начал медленно пересыпать все содержимое в пустой пакетик.

— Могло быть в сто раз хуже. Если все так и будет продолжаться, то успеем все убрать к пяти часам утра… — футболист беглым, но замыленным взглядом посмотрел на настенные часы, не разбирая на какие цифры показывают их стрелки.

— Зачем мы выкинули наркотики? Их ведь надо отдать заказчику…

— Ты хочешь продолжить карьеру в этой области?

— Нет. Но если я не отдам эти чертовы наркотики заказчику, то никакой карьеры у меня уже не будет…

— Мы их найдем. И популярно объясним как плохо заставлять кого-то торговать этой дрянью, угрожая расправой.

— Что ты собираешься сделать? Ты ведь футболист, а не боксер!

Акинфеев недоуменно посмотрел на Джона, усмехнулся, хмыкнув, а после, не в силах сдержать рвущееся наружу гаденькое «хи-хи», засмеялся.

— Послушайте, — он глубоко вздохнул, битый час пытаясь объяснить твердолобому инспектору, что наркотиков в сумке нет, — там нет наркотиков! Там мука, сахар, соль и сахарная пудра! Мы собирались на кулинарный фестиваль в России! Проверьте остальные пакетики!

— Мистер Черышев, я действую исключительно по протоколу. И согласно ему, мы проверим остальные пакеты, отправив их на экспертизу. Но пока она проводится, вы будете находиться под наблюдением в изоляторе.

— Что ж вы тот чертов пакет не проверяли?! Отправили бы его на вашу экспертизу!

— Не указывайте мне что делать! Вы не в том положении, чтобы делать это.