В целом проведенные исследования единогласны с гендерной марксистской теорием в том выводе, что даже в тех культурах, где гендерное равенство в сфере трудовой деятельности увеличивается, работающие женщины во всем мире должны брать на себя "вторую смену" в виде домашней работы после возвращения домой.

Функционалистское предубеждение против социальных изменений может быть сопоставлено с уклоном гендерной марксистской теории в социальные изменения. По сравнению с функционализмом, однако, это смещение приводит к меньшим проблемам для марксизма, если он будет лишен некоторых марксистских идеологических предубеждений. Современная гендерная марксистская теория сделала значительный прорыв в использовании концепта социального класса для дальнейшего уточнения связи между гендером как социокультурным конструктом, расой и классом. Эта теория полагает, что преимущества класса для людей не белого цвета кожи могут преодолеть расовые недостатки[19]. Сексизм и модель жесткой гендерной стратификации, с точки зрения марксизма, оказывают негативное воздействие на людей, потому что женщины лишены возможности расширения инструментальных ролей, предлагающих установление экономического паритета с мужчинами в трудовой сфере, а мужчины лишены возможности для более полного выполнения воспитательных ролей внутри дома. На идеологическом уровне, гендерная марксистская теория может быть использована в целях уменьшения расизма, «классизма», то есть экономического неравенства, и сексизма.

Теория культурной антропологии признает, что "гендерные роли", предполагающие разную степень участия мужчин и женщин в социальной, экономической, политической и религиозной жизни варьируются от культуры к культуре. Данная теория основывается на том, что степень и характер гендерной асимметрии[20] сильно варьируется между различными культурами. В основе социо-культурного антропологического исследования гендерных ролей и мужского или женского доминирования лежит предположение, что концепты «мужчины» и «женщины» являются преимущественно культурными конструкциями, а не природными объектами. Природные особенности пола и естественные процессы репродукции являются лишь неоднозначным фоном для культурной организации гендера и сексуальности. Что есть гендер как символ, что есть мужчины и женщины, в какого рода отношения они вступают – все эти теоретические вопросы связаны не столько с биологическими характеристиками, сколько с продуктами социальных и культурных процессов. Степень влияния биологического фактора по-разному оценивается в рамках различных культурных традиций. Представители одних культур утверждают, что различия между мужчинами и женщинами являются практически полностью биологически обоснованными, в то время как представители другие культур уделяют мало внимания биологическим различиям.

Выдающийся культуролог и культурный антрополог Маргарет Мид утверждала, что эти теоретические положения культурной антропологии были основаны на открытиях более, чем сорокалетней давности. Часть современных антропологов еще работают с теоретической моделью биологического детерминизма. Теории культурных антропологов до недавнего времени имели натуралистический уклон, который доминировал в области гендера и пола. В связи с этой теоретической несбалансированностью современные культурологи Шери Ортнер[21] и Уайтхеад Х. (Sherry B. Ortner, Harriet Whitehead) решили исправить эту несбалансированность, сосредоточив внимание на поле и гендере как культурных (символических) конструктах. Они исследовали источники, процессы и последствия конструирования и организации гендера как культурного конструкта.

Таким образом, культурологи и культурные антропологи занимались изучения вопросов определения значения мужчины и женщины, пола, гендера и воспроизводства в разных социальных и культурных контекстах. Гендер они рассматривали как символ, который, как и все символы, наделяется обществом смыслом. Культурно-антропологический подход к проблеме пола и гендера, таким образом – это подход символической интерпретации гендера как культурного конструкта.

Символическое взаимодействие – это основной понятие, отражающие как культурологический, так и социологический взгляд на взаимодействие между людьми на микроуровне. Обращая внимание на поведение людей в различных социальных условиях, символические интеракционисты стремятся объяснить социальное взаимодействие как динамический процесс, в котором люди постоянно изменяют свое поведение. Это трансформация поведения является результатом символического взаимодействия. Герберт Блумер (1900–1987), который первый употребил термин "символическое взаимодействие", утверждал, что люди не реагируют непосредственно на окружающий их мир, но реагируют посредством осмысления этого мира. Общество, его учреждения и его социальная структура существует… только через человеческие взаимодействия[22]. Реальность – это то, что члены общества согласны считать реальностью.

С точки зрения символических интеракционистов, гендерное взаимодействие является процессом, который регулируется нормами, которые в значительной степени определяются культурой. Контекст гендерного взаимодействия, как правило, является ключевым фактором, определяющим эффективность выполнения гендерной роли. То, что рассматривается, как надлежащее выполнение гендерной роли в одном социокультурном контексте может рассматриваться как неправильное и ненадлежащее в другом социокультурном контексте.

Символические интеракционистов утверждают, что такой социокультурный концепт, как гендер, как и пол, этничность и раса, не существует объективно, но является результатом процесса социального конструирования. Люди назывались «женщинами» или «мужчинами» в зависимости от определенных черт, определенных как фемининные или мускулинные. Следовательно, такой концепт, как гендер, напрямую связан со значением, которым люди его наделяют[23]. Гендер возникает не как личностный атрибут, но как то, что «достигается» при взаимодействии с другими людьми. Люди, поэтому, создают гендер[24]. Идея «создания» гендера в процессе символического взаимодействия изначально принадлежит Ирвингу Гофману (1922–1982), который разработал драматургический подход к социальному взаимодействию[25].

Согласно драматургическому подходу, телевидение обычно изображает традиционные сценарии гендерных взаимодействий, которые проигрываются в зависимости от гендера и культурных представлений о гетеросексуальности, которые поддерживают различия во власти между мужчинами и женщинами[26]. Хотя существуют культурные вариации, правила сценариев гендерных взаимодействий изложены и реализуются в барах, в местах для одиноких мужчин и женщин и демонстрируются телевидением по всему миру.

Гендерные роли структурированы согласно одному набору сценариев, один из которых предназначен для мужчин, а другой – для женщин. Хотя каждый сценарий допускает диапазон поведения, гендерные «ярлыки» и паттерны способствуют межполовой конкуренции и эмоциональной сегрегации. Этот паттерн усиливается, когда люди обычно относятся к представителям другого пола как представителям противоположного пола. Мужчины и женщины маркируют себя как противоположные друг другу и действуют в соответствии с этим «ярлыком». Это поведение приводит к еще большему разделению, а не единству гендеров.