– Я знаю, кто такой Скороход, – поведал Неверов. – Не раз подумывал внести его в свою картотеку, да все как-то не было случая приглядеться к нему повнимательнее.

– Вот и приглядись, – посоветовал генерал, проигнорировав появившуюся на лице Клима кислую мину.

– Ну, словом, куда они ехали, никто не знает, – продолжал Клим. – Или просто делают вид, что не знают. На мой взгляд, это одно и то же, потому что если не хотят говорить, то, надо думать, и не скажут. Что же их теперь – пытать? Подозреваю, кстати, что этот мешок трухи в майорских погонах темнит. Вот кому бы я с особенным наслаждением вырвал парочку ногтей! Но это, увы, был бы поступок, недостойный… гм… строевого офицера.

– И бессмысленный вдобавок, – вставил Федор Филиппович. – Если кто и темнит, так не майор, можешь пока просто поверить мне на слово. Ну?..

– Ну, занесло их зачем-то во дворы… Знаете, есть в том районе такой семи-восьмиэтажный кирпичный лабиринт, который все собираются и все никак не соберутся снести… Можно предположить, что они пытались объехать пробку и, видимо, делали это не в первый и даже не во второй раз, потому что поджидали их именно там. Мне удалось выдрать из зубов у московской милиции протоколы осмотра места происшествия и вскрытия тел. Так вот, этот менеджер Нимчук и один из охранников были расстреляны практически в упор из девятимиллиметровых штурмовых пистолетов – судя по количеству выпущенных патронов и дырок в телах, наподобие «ингрэма» или «узи». А началось все с того, что кто-то, сидя на крыше, всадил водителю точно между глаз винтовочную пулю калибра 7,62. После этого машина потеряла управление и въехала в стену. Надо полагать, остальные участники увеселения прибыли незамедлительно, поскольку Нимчук и охранник даже не успели вынуть оружие. Свидетели рассказывают о каком-то темном микроавтобусе и людях в черных куртках и трикотажных масках. Одна бабуся восьмидесяти трех лет от роду разглядела из окна надпись «ФСБ» у них на спинах, но к тому времени уже лило как из ведра, да и зрение у нее, сами понимаете…

– А что они там делали, твоя бабуся не разглядела? – поморщившись при упоминании о надписи на спинах налетчиков, поинтересовался генерал.

– По ее словам, то ли клали что-то в багажник разбитой машины, то ли, наоборот, вынимали. Но, поскольку в багажнике не обнаружилось ничего постороннего, кроме пары ведер дождевой воды, можно предположить, что именно вынимали. Далее, синий грузовой микроавтобус марки «мерседес» был обнаружен брошенным во дворе в трех кварталах от места преступления. Двери кузова были распахнуты настежь, внутри, прямо на полу, валялись три скомканные мокрые куртки. Куртки одинаковые, спортивные, цвет и покрой напоминают униформу нашего спецназа, в районе лопаток действительно обнаружена аббревиатура «ФСБ», нанесенная кустарным способом, при помощи кисти и нитрокраски. Обнаружены также трикотажные маски в количестве трех штук и немного грязи на полу кабины и грузового отсека. Микроавтобус уже неделю значится в угоне, регистрационные номера поддельные, тоже чуть ли не от руки нарисованы…

– Россия-матушка, – буркнул генерал. – Одним лень номера по-человечески подделать, а другим – просто разуть глаза и увидеть прямо у себя под носом явную липу…

– Не скажите. Работать наши меньшие братья все-таки умеют, особенно когда захотят, – неожиданно встал на защиту московских сыщиков Неверов. – Представьте себе, им удалось установить, на каком предположительно транспорте налетчики продолжили путь. Какой-то дядечка, поджидавший в салоне своей машины забежавшую в соседний магазин жену, видел, как во двор нежилого дома сначала въехал синий «мерседес», а буквально через пару минут оттуда выехала грузовая «ГАЗель». Сидел он близко и сумел хорошо разглядеть водителя. Водитель был один и тот же – рыжий, в красном кепи, поверх которого были надеты солнцезащитные очки. Только, въезжая во двор на микроавтобусе, он был одет в десантный тельник без рукавов, а когда выезжал на грузовике, на нем была какая-то спецовка. Это показалось свидетелю настолько подозрительным, что он запомнил номер «ГАЗели»…

– Машину хотя бы объявили в розыск?

– Объявили и сразу нашли. Далеко ходить не пришлось, она обнаружилась в свежей сводке дорожных происшествий. Менее чем через два часа после налета на тридцать седьмом километре Каширского шоссе упомянутая «ГАЗель» вдруг на полном ходу взорвалась, взлетела на воздух, упала в кювет и сгорела дотла вместе со всеми пассажирами раньше, чем подоспели пожарные. В кузове были обнаружены фрагменты железной бочки из-под горючего и остатки искореженной взрывом газосварочной установки. Официальных версий происшествия две: неосторожность при обращении с огнем – мол, кто-то курил, сидя верхом на подтекающей бочке с бензином, – и неисправность газового оборудования автомобиля.

– Ну-ну, – недоверчиво пробормотал генерал. – Мне всегда не нравились эти керогазы, но я впервые слышу, чтобы они сами по себе взрывались прямо на ходу!

– Мне это тоже показалось странным, – согласился Неверов. – Поэтому я не поленился взять металлоискатель и выехать на место происшествия.

– И?..

– Промочил ноги, болван, – сообщил Клим. – О резиновых сапогах я как-то не позаботился, а в кювете после той грозы впору рыбу разводить… Впрочем, шерсти клок я с этой поездки все же поимел. Вот, поинтересуйтесь.

С этими словами он выбросил на стол крупный кусок металла величиной в пару ладоней. Тяжко брякнув о деревянную крышку, железка закачалась из стороны в сторону, как детские качели-лодочка. Она была выгнутая, словно некогда представляла собой фрагмент какого-то цилиндрического предмета. Толстый металл по краям был иззубрен, как будто его не разрезали, не распилили и даже не сломали, а просто разорвали, как промокашку.

На внешней, выпуклой стороне среди черной сажи, рыжей ржавчины и сизой окалины еще можно было разглядеть чешуйки красной эмалевой краски. Примерно посередине виднелось что-то вроде кратера – глубокая округлая вмятина с аккуратным отверстием на дне, которое могло быть не чем иным, как пулевой пробоиной.

Понимая, что это за штука, Федор Филиппович поднес железку к лицу и понюхал. Несмотря на то что она долго пролежала под дождем в сырой траве, она все еще источала слабые, но легко различимые запахи гари и сжиженного газа – пропана или, может быть, бутана, кто его там разберет.

– Калибр 7,62, – сообщил Неверов. – Я померил… Точно в середину и точно под прямым углом, чтобы, не дай бог, не получилось рикошета. На его месте я бы для верности стрелял бронебойно-зажигательной. И, судя по эффекту, именно так он и поступил. Мастер! Я вот думаю: отдать эту реликвию ментам или не отдавать? С одной стороны, важная улика, а с другой – вряд ли они обрадуются, получив в довесок к трем жмурикам еще четырех…

– Можешь не трудиться, – проворчал Потапчук, аккуратно кладя тяжелый кусок железа на стол. – Ментам эта улика ни к чему. Все материалы по этому делу переданы нам… вернее, тебе.

– Мне?! – воскликнул Неверов, и было непонятно, чего в этом возгласе больше: искреннего изумления или столь же искреннего возмущения. – Да с какой стати?! Если так пойдет дальше, скоро вы начнете посылать меня на каждый случай поножовщины…

– Если понадобится, начну, – отрезал генерал. – А пока этого не случилось, давай-ка подытожим то, что ты, помнится, назвал чепухой на постном масле. Итак, из казино, которое существует не само по себе, а относится к едва ли не самой крупной сети подобных заведений в Москве, а стало быть, и во всей России, выезжает старший менеджер в сопровождении водителя и охранника. Заметь, все трое вооружены и настолько куда-то торопятся, что стоять в пробке им недосуг. На них совершается отлично организованный налет с использованием снайпера, которого ты же сам назвал мастером. Можно предположить, что организаторы налета хорошо знали, за чем охотятся. Я также, и притом с большой долей уверенности, могу предположить, что речь идет о весьма приличной сумме, не превышающей, впрочем, двух миллионов долларов США или, в крайнем случае, евро…