Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Буденный усмехнулся:

- Ничего, в бою добудут оружие. Теперь, Денис, давай-ка организуем конный отряд... Лошадей у нас много, раздадим их.

- Сема, - нерешительно проговорил Денис. - Я себе из трофейных добрую коняку выбрал. А свою оставил.

- Вот себе-то ты выбрал, - укоризненно проговорил Буденный, - а товарищам, небось, нет? - кивнул он на Новикова и Просолова.

- А мы, Семен Михайлович, своих тоже позаменили на добрых лошадей, живо откликнулся Федор Просолов.

- Ну и правильно сделали, - сказал Буденный. - Заработали честно.

- Мы и вам, Семен Михайлович, выбрали доброго коня, - сказал Новиков. - Должно быть, офицерский был.

- Вот за это спасибо, что о старшем своем товарище не забыли...

Буденный разбил пехоту на четыре роты, роты на взводы и отделения. Выбрали командиров.

Пришел Михаил Иванович звать сыновей завтракать.

- Пошли, ребята, - улыбался старик. - Мать вареников наварила.

* * *

Первого марта в Платовскую прибыл отряд Никифорова.

- Семен Михайлович, прости дорогой, - сконфуженно сказал Никифоров Буденному. - Ошибку сделал я тогда, что не послушался тебя...

- Ну, что ж теперь делать, - сказал Буденный. - Повинную голову меч не сечет... Не стоит об этом вспоминать... Давай вот укреплять наш отряд.

Два отряда слились в один, насчитывающий теперь около двух тысяч человек.

Был сформирован также кавалерийский эскадрон в сто шестьдесят сабель. Командиром эскадрона был выбран Семен Буденный.

XX

Виктор с Семаковым еще больше сдружился. Без него или его совета он и шагу не мог сделать. Он верил в трезвый ум своего старшего товарища, верил в его проницательность, а поэтому подчинялся ему во всем.

После занятия Ростова белогвардейцами ни Виктор, ни Семаков с частями Красной гвардии не ушли из города. Они были оставлены для подпольной работы. Остался также и Василий Афанасьев.

В то время все большевистские организации ушли в подполье. В тылу врага они широко развернули политическую работу среди рабочих, трудовых масс казачества и крестьянства. Большевики сплачивали революционные силы, готовясь в тылу нанести удар по врагу.

В Ростове работал подпольно Ростово-Нахичеванский большевистский комитет, который руководил всеми организациями Дона.

Была создана сеть подпольных большевистских ячеек не только в самом Ростове, но и в ряде казачьих станиц и сел. Под влиянием большевистской агитации все больше возрастало забастовочное движение в городах, росло недовольство казачьей и крестьянской бедноты белогвардейскими порядками.

Еще при расформировании маршевой роты, в которой служили Виктор, Семаков и Афанасьев, они сумели припрятать оружие в надежном месте. В случае необходимости оружие могло быть использовано.

Семаков, являясь членом городского подпольного комитета большевиков, был связан со многими рабочими ряда предприятий, где были созданы ячейки. У него была даже налажена связь с тюрьмой и несколькими еще не расформированными воинскими частями.

На Виктора были возложены обязанности связного. Днем и ночью, почти не отдыхая, он бегал по городу с тем или другим поручением. Его было удобно использовать на такой работе. Статный, красивый юноша с погонами вольноопределяющегося и крестами на груди, он никогда не вызывал подозрений у белогвардейцев.

Однажды Виктора вызвали на конспиративную квартиру по Нижне-Бульварной улице.

Он и раньше бывал здесь. Небольшой, довольно уже ветхий флигелек, принадлежавший старику, сторожу какого-то магазина, стоял особняком от других домов, словно стыдясь быть с ними в одном ряду. Хозяин этого флигелька был человеком испытанным, проверенным. На него можно было положиться.

Когда Виктор, обменявшись с выставленым у дома товарищем условными паролями, вошел в низенькую комнату флигелька, он увидел сидевших за столом Семакова, Афанасьева и пожилого мужчину с седой бородкой и в очках, Андреева, того самого, который когда-то впервые давал поручения Виктору и принимал от него заявление о вступлении в партию.

- Садись, Витя, - сказал Семаков.

Юноша присел на табурет.

- Что-то Соловьева долго нет, - взглянул на часы Андреев.

Но в то же мгновение открылась дверь, и в комнату вошел бледнолицый, сухощавый мужчина лет сорока в шинели без погон.

- Легок на помине, - усмехнулся Семаков. - Товарищ Андреев только что тебя поминал...

- Садитесь, товарищи, ближе, - попросил Андреев.

Все пододвинулись к нему.

- Товарищи, - глуховатым голосом начал Андреев, - белогвардейцы арестовали некоторых наших товарищей, нескольких расстреляли... Сейчас в тюрьме томятся двадцать три самых видных активиста нашей партии. Ждут суда. Для нас будет большим несчастьем, если мы допустим, чтоб их всех казнили. Надо вооружиться, напасть на тюрьму и освободить их. Но, прежде чем идти на такой опасный шаг, мы должны связаться с наступающими частями Красной гвардии. Нам известно, что в Никитовке сейчас Антонов-Овсеенко со своими войсками. С севера наступает Красная гвардия под командованием Сиверса. А где-то около Миллерово находится отряд Петрова... Подпольный комитет для связи с этими частями выделил вас и поручил мне по этому поводу договориться с вами... Вы, товарищ Семаков, поедете в Никитовку. Вы, товарищ Соловьев, попытайтесь разыскать Сиверса, а товарищи Волков и Афанасьев - Петрова... Вот вам деньги на расходы, вот документы...

* * *

Под видом демобилизованных солдат Виктор и Афанасьев, пересаживаясь с поезда на поезд, медленно продвигались на север. Они уже добрались до станции Глубокой, а о большевистских отрядах даже и слуху никакого не было. Всюду в пристанционных поселках были расквартированы казачьи полки, стянутые Калединым на Дон.

Проезжая станции, Виктор и Афанасьев на платформах видели праздно стоявших казаков. Они лузгали подсолнечные семена, с любопытством встречали и провожали взглядами проходившие мимо поезда. И по их непроницаемым лицам трудно было определить, что у них было на уме, кого они поддерживают: белых или советскую власть.

Однажды к вечеру поезд подошел к станции Миллерово. Как и всюду, на платформе вокзала было шумно: бабы торговали пирожками, яйцами, молоком, расхаживали молодые парни с девушками. Группе смеявшихся казаков что-то рассказывал небольшого роста казачок. Все его движения и жесты Виктору показались знакомыми. Он пристально вгляделся в казачка. Сомнений не могло быть - это Сазон Меркулов. Виктор окликнул его.

Меркулов с изумлением оглянулся и, увидев Виктора, заулыбался. Придерживая шашку, подбежал к нему.

- Здорово! - протянул он руку. - Куда едешь?

- Да туда, - махнул в неопределенном направлении юноша.

- А-а, понятно, - захохотал Сазон. - Туда, стало быть, на куличкины хутора хлебать киселя... Куда же тебя черти несут?.. Ведь на станции Чертково красные стоят... Какой-то навроде Петров ими командует.

- Петров? - переспросил Виктор.

- А чего ты обрадовался-то? Ай знакомый твой?

- А чего мне радоваться? - равнодушным тоном проговорил Виктор. - Что он делает, этот Петров, в Черткове?..

- Черти его знают, - пожал плечами Сазон. - Слыхал я, будто он хочет на Новочеркасск и Ростов идти, да нас, казаков, боится... Только зря боится-то, мы его не тронем... Наше дело - сторона.

- Откуда ты все это знаешь?

- Я все знаю, - хитро сощурился Сазон. - Э, парень, - вдруг вспомнил он что-то. - А ведь твой-то брат, Прохор, никак в Каменской станице. Полк-то Атаманский там стоит. Тут ведь такие, парень, дела были: в Каменской съезд фронтовиков состоялся и советскую власть принял... Я-то хоть на съезде и не был, но все знаю, что там было, потому как от нашей сотни на нем мой друзьяк был. Вон тот с большим чубом, что с бабой стоит разговаривает да языком губу облизывает, навроде как кот, почуявший сметану... Ух, и бабник же! Весь в меня, проклятый, уродился!

- Так что же там, на съезде, было?

36
{"b":"68208","o":1}