Это очень скучно, когда тебя закапывают. Если родственники купили дорогой гроб, то в нем вообще ничего не слышно. Ни плача, ни стука земли по крышке. Остается лежать на мягкой подушке и ждать. А чего ждать, непонятно. Нет никакого света, нет ангелов, есть тягучее ожидание и беспомощность.

Чем-то похоже на ожидание в утробе матери. Только там ждешь, когда соберешься в человека, а здесь – когда распадешься на что-то.

Федор Иванович умер в 96 лет. Мог, конечно, и пораньше. Сначала смерть старичок воспринял как возможность увидеть родственников. Детей там, внуков, правнуков. Послушать слова добрые в свой адрес и выстрелы в воздух. Все-таки ветерана хоронили.

Родственники и правда что-то пробубнили, но под крышкой гроба было плохо слышно. Выстрелы были громкие и сопровождались детским плачем. Видимо, кто-то пришел с внучатами. Хорошо бы это была Олечка. Ее Федор Иванович видел только на фотографиях, и то сделанных лет пять назад.

Когда гроб закопали, стало совсем скучно. Сколько так лежать? Государство оплачивало пять лет нахождения на кладбище, дальше должны платить родственники. «Ну уж через пять лет точно придут, – подумал Федор Иванович. – А пять лет – это недолго. Это полсрока президентского».

Первая ночь в гробу прошла спокойно. Знакомство с соседями, червяками и загробной жизнью без прикрас. Все как на пенсии. Никому не нужен, никто не навещает.

«Эх, колбасы бы сейчас докторской! Жаль, есть нечем», – подумал умерший. И снова стал вспоминать молодость. Все-таки хорошая у него жизнь была. Все время во что-то верил. То в партию, то в любовь, то в светлое будущее детей. Не может человек без веры жить. Не может. Вот и сейчас Федор Иванович верил, что это не конец. Так сказать, начало большого пути.

В догадках о том, каким будет этот новый путь, и пробежал день.

– Федор Иванович, а что вы тут лежите? Пора нам!

– Марья Сергеевна, да куда ж пора? Вы же, как и я, ждете.

– А это не Марья Сергеевна. Это ваш кот Барсик.

– Барсик, дак ты же живой был!

– А меня ваша дочка на улицу выбросила. Я под машинку-то бросился и сразу к вам. Пора нам?

Федор Иванович улыбнулся.

– Эх, Барсик. Всегда говорил, что ты у меня умный кот. Но куда пойдем-то?

– Да как куда, хозяин? У нас только в одном месте мертвых и стариков чествуют.

– Это где, Барсик?

– В сказках, Федор Иванович, в сказках. Туда и отправимся.

Федор Иванович вместе с Барсиком поднялись из могилы и отправились навстречу сказкам.

Федор Иванович и Барсик шли достаточно долго, чтобы устать. Дорога в сказки кривая и запутанная.

– Вот всю жизнь забывал, значит, чтобы сейчас вспомнить, – пробурчал мертвый пенсионер.

– А зачем забывать? Только затем, чтобы вспомнить. Люди для того плохие дела и делают, чтобы вспомнить, каково это, – важно сообщил кот.

– Барсик, а вот ты когда колбасу со стола воровал – тоже только для того, чтобы вспомнить?

– Если бы вы, хозяин, мне чаще колбасу давали, я бы и не забывал. Смотрите, а это что за полено?

И правда. Посреди классического поля с травой-муравой и ромашками стояло старое и грязное полено.

– Не знаю, Барсик. Может, кто дрова обронил? Я вот еще помню, как мы печи топили. Маленьким тогда любил смотреть на огонь, такой он ласковый казался, игривый. А вот после войны не переношу. Что в детстве греет, то потом ох как обжечь может.

Полено тем временем встало на короткие ножки и начало приближаться. Зрение у пенсионера было так себе, а после смерти не улучшилось, иначе Федор Иванович рассмотрел бы, что это никакое не полено, а самый настоящий солдат. Большой, грозный и с дубиной. На спине служителя правопорядка белой краской был написан номер, а на груди красовалась чуть выцветшая надпись: «НЕ ТРОГАТЬ».

– Разойтись! – заорал скрипучим голосом деревянный солдат. – Ваше собрание не согласовано законом.

– Да какое собрание, нас же всего двое, – удивленно проговорил Федор Иванович и даже как-то по-стариковски развел руками.

– Двое – это уже собрание. Разойтись, иначе все отправитесь в тюрьму. – Солдат угрожающе поднял дубину. – Последнее предупреждение.

– Товарищ солдат, мы уже мертвые, нам в тюрьму не страшно.

Солдат с силой махнул рукой, но пенсионер и кот успели отскочить в сторону. В спине деревянного воина что-то хрустнуло, и он медленно стал поворачиваться.

– Барсик! Да он сломался! – прокричал мертвый пенсионер.

– Как это сломался, хозяин? – промяукал кот, не сводя глаз с огромной дубины.

– Ну он же защищать нас должен, а тут, наоборот, бросается. Наверно, у него в голове термиты завелись и все напутали.

Солдат почти развернулся.

– Кто-кто?

– Термиты – это помнишь, когда мы тебя от блох спасали? Вот термиты то же самое, только в дереве живут и грызут безбожно.

– А от кого он этих термитов набрался? Я вот помню, меня Муська Шалава заразила.

– Так, ты давай не ругайся, сам по кошкам всегда шлялся. Кто заразил, не знаю, но заразил знатно. Бежать надо.

Солдат в этот раз решил ударить кота. Дубина засвистела в воздухе, но Барсик успел прыгнуть и приземлиться прямо на голову деревянного агрессора.

– Ты что же это делаешь, истукан? А ну перестань! – закричал Федор Иванович и бросился с кулаками на противника. Однако атака оказалась излишней. Пытаясь ударить кота, солдат размахнулся и со всей силы ударил себя по голове. Барсик с ловкостью, которой владеют только дворовые коты, спрыгнул на землю, а вот голова деревяшки подобный трюк исполнить не смогла и раскололась надвое.

Деревянный солдат упал без чувств. Барсик осторожно подошел к разбитой голове.

– Федор Иванович, нет тут никаких термитов! Это что же получается, он по своей воле нас хотел дубиной поколошматить?

– Выходит, по своей, – удивился Федор Иванович.

– «Тридевятое царство», – прочитал Федор Иванович надпись на облезлой табличке, прибитой к забору.

Слева от забора располагался шлагбаум и маленький стол с табуреткой, на которой восседал ничем не примечательный пухлый человек в погонах.

– Здравствуйте! Мы к вам! – поздоровался пенсионер.

– Здравствуйте! – добродушно ответил толстячок. – Вы по какому поводу?

– Хотим в сказку попасть. А то на кладбище для стариков жизни нет.

– Так-так, зовут вас как? – Человек в погонах открыл тетрадь и достал из школьного пенала ручку розового цвета.

– Федор Иванович, а это мой кот Барсик. Оба мертвы от слова «совсем», – улыбнулся пенсионер комичности своего текущего положения.

Ручка зашуршала по бумаге. Человек в погонах аккуратно вывел имя пенсионера.

– А документы у вас есть?

– Свидетельство о смерти в гроб не кладут, а Барсик вообще на улице рожден. У него из документов только право жить было.

– Плохо, очень плохо. У нас без документов нельзя. А запрещенное? Есть что из запрещенного?

– Это что? – удивился Федор Иванович.

– Наркотики, оружие, еда, может, заграничная? Еще вот интернет последнее время популярен. Интернета у вас нет с собой?

Толстячок оторвал голову от тетради и внимательно посмотрел на старика. Глаза у пограничника были голубые, как небо, а редкие волосы напоминали ростки пшеницы, которые кто-то позабыл убрать с поля. Приятная, но непримечательная наружность. «Ему бы в церкви попом работать, – подумал Федор Иванович. – Такой взгляд честный и заботливый. Все расскажет, все покажет».