Как-то раз из-за сквозняка выходящее во двор окно захлопнулось так неожиданно и быстро, что застигнутый врасплох кусочек лунного луча не успел проскользнуть на волю и, переломившись, упал на пол в гостиной. В течение следующей недели Богомил, самый умелый из всех нас, сделал из этого кусочка лунного света заколку для волос и пять аквариумных рыбок, а остатки, не более двух горстей, ссыпал в маленькую стеклянную банку от маринованных огурцов и плотно закрыл ее целлофаном, стянутым резинкой. Лунную баночку получил Андрей, чтобы у себя за диваном иметь лунный свет даже в облачные ночи. Заколка досталась Саше, а Лунные рыбки считались общей собственностью.

Через несколько дней, истерзанный острой формой ревности, которая проявлялась точно между четвертым и пятым ребром, Подковник провел расследование о господине Половском. Однако он не смог похвастать ничем, кроме пары все еще свежих мыслей вроде такой, как «чертовски приятно кого-нибудь ждать», которые он разыскал в парке среди травы. Тем не менее Подковник принес домой даже эти весьма туманные следы существования господина Половского с тем, чтобы ночью, очистив их от волнующего запаха травы и наносных смыслов, изучить их истинное значение. Неожиданно ход расследования был резко прерван получением голубого конверта, содержавшего короткое письмо:

Уважаемый господин,

ожидание любви препятствует приходу смерти. Когда человек перестает ждать любовь, ее место восполняет смерть, именно так, как это и произошло в случае со мной. Наряду с необходимыми извинениями, что я невольно вмешался в Вашу любовь к Саше, хотел бы просить Вас вернуть на то место, где Вы их нашли, мои мысли, которые я оставил на том свете. Ожидая появления Саши, я пытался препятствовать приходу смерти, представляющей собой, кстати говоря, всего лишь формальный и не столь уж важный акт, после которого время проходит или в дальнейшем ожидании, или в жизни, исполненной любви. Так что, как видите, у Вас нет причин не только ревновать, но и продолжать копаться в моих мыслях. С надеждой, что Вас не затруднит выполнение моей просьбы, заранее благодарный

Дочитав письмо. Подковник тотчас же завернул имевшуюся у него пару мыслей господина Половского в салфетку и покаянно вернул их в траву возле памятника Орфелину. К сожалению, несмотря на то, что его весьма интересовал целый ряд подробностей, связанных с жизнью и смертью, продолжить переписку с господином Половским он не мог – покойник забыл написать на задней стороне конверта обратный адрес.

Ил. 10. Тарик из Бухары. Диадема жены султана Оливеры. Лунные и солнечные лучи с северо-восточных склонов горы Копаоник. 1392. Музей Тонкапы, Стамбул

«Кто бы мог в этом разобраться?» – спрашивал себя Андрей, морща лоб. Может, это действительно было, а может, до сих пор продолжается мучительный сон. Первой пряталась Эта. Я быстро нашел ее за дверью. Потом она встала в угол, который образовывали шкаф с разложенными на нем яблоками и шкаф, на котором лежала айва. Я спрятался за диваном. И как только она кончила считать: «Двадцать пять, сто, я иду искать!» – незнакомец постучал в дверь. Вот, я ведь до сих пор не могу понять, как она могла забыть об игре? Тому человеку она сказала: «Хорошо, сейчас иду!» – и в тот же момент вместе с ним покинула дом.

Я сидел за диваном и раздумывал, что же мне делать. Разве честно будет воспользоваться ее отсутствием и таким образом выиграть? Нет, до тех пор, пока Эта не придет и не продолжит игру, у меня нет выбора – мне придется прятаться¹.

А разговор и не был собственно разговором – говорил один Андрей. Все мы молчали, также прячась за диваном, просто так, чтобы составить ему компанию. Сумрак наслаивался на сумрак – ночь крепчала. Лунная баночка, Богомилово изобретение из двух горстей сверкающих лучей, храбро боролась с темнотой. Андрей спросил:

– Как вы думаете, не накрыть ли ее платком? Если Эта вернется, она же сразу найдет меня по этому свету.

Боже, мы просто не знали, что на это сказать.

Ил. 11. Полковник. Этина тень. В зависимости от местонахождения Солнца естественные размеры объекта изменяются в границах приблизительно от полутора до двадцати квадратных футов. Фотография опубликована вместе с текстом: «Разыскивается хозяйка с целью окончания начатой игры. Срочно сообщить в редакцию или по указанному телефону» [приложение «Объявления» (№ 152), «Городская газета» (№ 1757)]

У гостя была кожа цвета акациевого меда, сверкающе-белые зубы, длинно-ловкие пальцы и ежевично-черные волосы, достигавшие плеч. Нос его был тонким, немного крючковатым, глаза каштановые, живые. Улыбался он искренне, и по всему этому было видно, что имя его Драгор. На подбородке он носил ямку, которая защищала его от пули и грома, а одежду застегивал не на пуговицы, а на засушенные головки цветов разных оттенков. Между тем то, что привлекало к нему долгие взгляды, находилось не на нем, а возле него. Это были три огромных морских сундука, из которых только третий имел свойства нормальных предметов. Первый – вот чудо-то! – парил сантиметрах в десяти над полом. Второй – еще большее чудо! – несмотря на то, что паркет в этом месте обладал вполне достаточной прочностью, был погружен в пол ровно настолько, насколько был приподнят над ним первый¹.

Посетитель рассказал нам, как он работал в цирке, а потом ему надоело, как случайно проходил по нашей улице и его привлекла необычность того, что у дома нет крыши. Он поинтересовался, как мы решили проблему дождя.

– Черт возьми, об этом ведь мы и не подумали! – только тут сообразил Богомил.

Драгор для раздумья заплел волосы, оглядел гостиную, посмотрел в окно, заглянул нам в глаза, сказал, что это он решит, и попросил позволения на некоторое время остаться у нас. Никто не возражал, а после того как он узнал в Северном зеркале трехстворчатое зеркало времени (в отличие от многих других, он не подумал, что это просто треснувшее стекло), мы поняли, что его присутствие среди нас уже давно было предопределено.

Потом в честь нашего знакомства мы долго нанизывали на нить разговора рассказы о всякой всячине, сидя за бутылкой домашней абрикосовой наливки. Оказалось, что Драгор побывал во многих странах, видел и знал много разных занятных вещей. Разглядев в наших глазах холод недоверия, он решил продемонстрировать одно из известных ему чудес.

– Переверните ваши рюмки с наливкой вверх дном! – распорядился он.

Мы только головами замотали, стараясь вытряхнуть из ушей Драгоровы слова.

– Не бойтесь, переверните рюмки! – настаивал он.

В прошедшее время возврата не было: мы послушались его вопреки своей воле, хотя даже еще не успели решить, чего нам жаль больше – отличной наливки или ковра. Но вот так сюрприз – жидкость как приклеенная продолжала оставаться в рюмках. Драгор смеялся, на его пиджаке подрагивали пуговицы из цветов горного лютика:

– Ничего особенного, маленькое чудо, дорогие мои друзья. Моя уверенность в том, что наливка не прольется, была сильнее, чем земное притяжение и ваша вера в него. Вы тоже это можете, нужно только немного поупражняться, минут по десять в день, не больше.