Люди остановилась и уставилась на Пружину, с видом, это кто тут квакает, но была вынуждена сменить тон, так как явно эти молодые засранцы ее не боялись.

– Ты правильно поняла, милочка. И клиент уверяет, что кассету забрала ты.

– Какой клиент? Старый или лысый? – переспросила Пружина немного удивленно. Она точно знала, что лысый не мог видеть, как его снимаю, а старый уже ничего не мог сказать.

Леди не ответила, она снова начала ходить по комнате по маятниковой траектории. Туда-сюда. Кассета пропала? Это ясно. И вполне возможно реально эти двое, здесь нипричем. И все равно, кассета теперь может всплыть где угодно. А хер ли с ней. Что делать с этими? Депутат сказал, что на кассете Пружина. Если кассета вплывает, найдут ее, через нее ниточка может потянуться ко мне. Она посмотрела на проститутку. Одевается. Лучше было бы оставить их здесь. Навсегда. Но они нужны Автандилу. Она ему обещала двух курьеров в один конец. Ну, так пусть он с ними в итоге и разберется. Да, так будет даже лучше. Туда, куда их отправит Автандил, их даже не найдут.

Она увидела, как Максим и кавказец методично прошерстили всю квартиру и заглянули во все уголки. Вывернули все сумки и мусорное ведро. Кинула взгляд на стопку видеокассет на подоконнике и наконец приняла решение.

– Не хотите, по хорошему будет по плохому, – Она кивнула головой на кассету. – Максим, забери все и видик не забудь. А вы, – она посмотрела на Захара и Людку, – поедете с Автандилом.

Леди посмотрела на кавказца.

– Теперь они твои.

Что значит твои? – попробовала возмутиться Любка, но тут же получила увесистую оплеуху от Леди, которая свалила ее с ног.

– То и значит, – заорала на нее Леди. – Теперь ты работаешь с ним и на него. Я тебя продала. Ясно.

Захар набычился, но увидел в руках Автандила пистолет.

– Не, рыпайтесь, – прошипел он, направляя ствол ему в живот, – пока никто вас убирать не собирается. Но будете шуметь, кончим не задумываясь. Одевайтесь, и выходите.

В голове у Захара щелкнуло… Его начало мелко трясти. Он всегда приходил в ярость, когда на него наставляли ствол. Всегда терял самообладание, когда ему пытался приказать человек с гор. Еще со службы в Чечне это означало только одно смерть. Мучительную и страшную.

Будь Захар один, то, не задумываясь, прыгнул бы на Автандила, чтобы раздавить, вырвать кадык, свернуть шею, и возможно тут же и лег, получив пулю в живот. Но он был не один. Рядом с ним теперь была женщина, которая любила его этой ночью. Любила по-настоящему. Он это чувствовал всей своей огрубевшей и не знающий ласки душой, и верил в это. И поэтому скрепя сердце, он ничего не стал делать.

Пока ничего не стал делать.

Сглотнув слюну, Захар решил проверить, насколько все серьезно.

– Куда едем то? Дайте, хоть пожрать на дорогу. Со вчерашнего вечера во рту крошки хлеба не было.

Автандил хохотнул.

– Ну, ты даешь!

Потом вдруг сообразил, что если он откажет в этой естественной для живого человека просьбе, то невольно выдаст то, задумал раньше времени. Сказать ему, мы Вас потом накормим? Но, голодный человек может совершить что-то неадекватное, его чувства обострены, а значит, он опаснее. Сытый же спокойнее. Будет легче усыпить их бдительность. На кону стояли миллионы баксов. Эти двое должны были отвезти заказчикам в Якутии в своих желудках контейнеры с героином, и вытащить их можно будет только вспоров им животы.

– А почему бы и нет, – разрядил обстановку Автандил, – я бы и сам сейчас закинул что-нибудь в рот. Что у тебя есть в холодильнике?

Леди скривилась.

– Ты что удумал? Надо уходить отсюда быстрее.

– Заткнись, – огрызнулся Автандил, – Мужчина дело говорит. Сядем за стол, покушаем, обсудим наши дела. Давай живо, со своей блядью на кухню иди. Посмотри, что можно сделать.

У Леди округлились от такой наглости глаза, но ствол пистолета как-то так тихонько переместился на ее живот, и она почувствовала, как капля пота сбежала у нее по спине. Максим, сука, даже не заметил изменения в обстановке, а ведь у него тоже должен быть пистолет под пиджаком. И по идее он должен ее охранять. Уволю падлу. Плейбой хренов. Максим откровенно зевал и скучал, ничего не замечая вокруг. Он всю ночь гулял и сейчас бы с удовольствием лег поспать.

– Не спорьте, – вмешался Захар, – Я сам все сделаю. Угощу яишенкой. Думаю, никто не против глазуньи на завтрак? Я быстро. Умею.

Он дождался, пока Автандил переварит информацию и переспросил, перехватывая, как ему казалось, инициативу.

– Ну, тебе сколько штук? Две- три?

Автандил кивнул головой, разрешая пойти на кухню.

– Давай, все что есть. – а потом вдруг добавил, – а что, давай и я с тобой перекушу. Не против, брат?

Захар выдавил улыбку, хотя все его сущность хотела плюнуть в лицо. «Не брат, ты мне!» Но Люда все еще держалась рукой за щеку, и этот кавказец перевел прицел на нее. Как будто почувствовал, ради кого старается Захар.

– Ты тоже иди с ним, – Автандил кивнул головой. – Оба на кухню.

Автандил вдруг сообразил, что пока эти два страдальца будут готовить еду, он тут же из них и сделает контейнеры. Ну да, чего тянуть-то? Машина этого парня стоит во дворе. Надо будет только запихнуть им герыч в глотку, дать денег на дорогу, ну там: на бензин, билеты на самолет и гостиницу, и сказать, что получат в пять раз больше, когда довезут и выгрузятся. А они согласятся? Конечно, согласятся, какие у них варианты? Никаких.

Достал мобильный телефон и набрал нужный ему номер. Заговорил в нем на своем тарабарском языке. Никто ничего не понял.

Автандил прервался.

– Какой у тебя здесь адрес?

Захар назвал. Автандил повторил его в трубку.

– Ты не против, если я друзей позову? Они чачи привезут. Колбасы. Нашей. Настоящей. Лаваша свежего.

– Не против, – Захар подавил в себе подкатившую тошноту, выдавил как можно ровнее, – брат. Конечно. Пусть приезжают.

Захар пропустил вперед Пружину и прикрыл ее своим телом как щитом. Теперь если он получит пулю, то первым. А ее он никому не отдаст. Сам убьет. Руками задушит. Однако, пока они еще живы. Его мозг лихорадочно искал выход из ситуации. Явно эти твари, что-то задумали. Хотят их использовать в темную. Но как?

Леди и Максим остались в их комнате, и начали хозяйничать, отсматривать его кассеты. Было слышно, как они вставляли их одна за одной в кассетоприемник и прокручивали на быстрой перемотке. Сдалась им эта кассета? Интересно, кто на ней? Явно какая-то крутая шишка… И куда Людка успела ее сунуть?

Ладно об этом позже. Сейчас надо понять, как разобраться с кавказцем. Он снова почувствовал себя на войне. И не важно, что война не в горах, а на восьмом этаже в Чертаново. Снова как тогда к горлу подкатил ком безысходности. Только тогда его привалило стеной, и он лежал под ней, не имея возможности даже пошевелиться. Рядом ходили абреки и добивали его товарищей. Хладнокровно. Ножами. Резали как баранов. Одним за другим… Лезвие к горлу. Аллах акбар! Резкое движение от уха до уха и кровь брызжет на пол, заливая все вокруг. А он ничего не мог сделать, на груди лежала плита. И Захар боялся пошевелиться, потому что тогда они бы обнаружили и его.

А сейчас? Сейчас-то у меня все есть. Руки, ноги на месте. Голова не контужена. Надо отвечать. Надо…

Захар тихонько перекрестился и посмотрел на репродукцию иконы, которая висела на холодильнике. «Господи, помоги!» Тогда это было единственное, что он мог беззвучно шептать одними губами. И ведь помогла же молитва. Услышал, боженька. Может и сейчас услышит?

***

В уступчивость кавказца Захар не верил ни секунды. Если ствол достали, значит, тот рано или поздно выстрелит. Надо только понять когда, и сделать свой ход раньше. Ясно одно, у него теперь есть время, пока не приедут неожиданно нарисовавшиеся друзья. Странно, почему Леди и ее Максик не уходят? Они что, дома не могут посмотреть его коллекцию кассет? Или тоже хотят пожрать нахаляву? Почему они так спокойны.