Действительно, чего тут бояться?

Ещё мальчишкой он на спор перебирался на другой берег по натянутым над рекой вантам. Под восхищенно-завистливые взгляды друзей-пацанов и охи-ахи девчонок, рискуя сорваться в любой момент и одновременно гордясь собственной удалью. Глупо, конечно, но в те годы это казалось естественным. Не побоялся — герой. Сделал, что обещал — мужик. Повторил — мастер…

Улыбнувшись воспоминаниям, Николай оторвался от зыбких перил и, не обращая внимания на переживающего «подселенца», несколько раз качнулся на мостовых досках. Мост предсказуемо заскрипел, но выдержал.

«Идиот, — промелькнуло в мозгу. — Войдет в резонанс, развалится за секунду».

Стрельников снова расхохотался.

«Развалится — выплывем. Не-впервой».

Ему отчего-то нравилось злить оппонента. Как будто и впрямь опять стал мальчишкой. Бесшабашным, знающим, что всё будет хорошо, надо лишь захотеть… А потом — сделать… Только и всего…

Настю Коля нашёл, где и предполагал. Девушка сидела на знакомой обоим лавочке. Парня она, безусловно, заметила, но виду не подала. Нарочито отвернулась в сторону и, кутаясь в пальтецо, невидящим взором смотрела на проплывающие по реке льдины.

Николай присел рядом.

— Насть, я дурак.

Он осторожно тронул девушку за рукав. Та торопливо отдернулась и подняла воротник. Ветер в апреле холодный. Если долго сидеть без движения, застудишься обязательно.

Стрельников с огромным трудом подавил желание придвинуться ближе, чтобы обнять, обогреть. Вместо этого он почесал в затылке и, добавив в голос немного смущения, тихо проговорил:

— Знаешь, Насть. Я тут подумал… Наверное, ты права. Поступать в мед — это правильно.

Настя поёжилась. На кавалера она по-прежнему не смотрела, но голову слегка повернула. Совсем на чуть-чуть.

— Ну да, правильно. Врачом станешь. Педиатром, к примеру. Будешь детишек лечить. Или хирургом, тоже неплохо, — воодушевленно продолжил Стрельников. — Знаешь, а я ведь тоже решил. Чего мне всю жизнь ходить в слесарях? Надо дальше учиться. Мне и Михалыч о том говорил. Давай, мол, Колян, в политех. Отучишься, вернешься на завод инженером. А там, глядишь, и до начальника цеха со временем дорастешь или вообще — до директора…

Девушка с интересом глянула на Николая.

— Ну а что? Почему бы и нет? В область вместе поедем. Поженимся, как решили. Снимем комнату, я работать пойду. Могу ведь и на вечерний перевестись, мне нетрудно.

Настя прищурилась.

— А как же Ирэн?

— Какая Ирэн? — удивился Стрельников. — Да ты что, Насть? На кой она мне сдалась? Я же это… — парень пристыженно сгорбился. — Ну, в общем, это я как бы… назло тебе… Дурак, короче. Сам не хотел, но… глупо всё получилось.

— Назло, говоришь?

— Ну да. Мы же, типа, поссорились, — Николай виновато повел плечами. — Насть, пойми. Кроме тебя мне никто не нужен. Я как тебя увидел сегодня, так словно мешком по башке. Подумал, какой же я идиот. Ну, хочешь, я на колени перед тобой встану? Хочешь?

Девушка не отвечала. Просто смотрела на парня, будто пыталась понять, правду он говорит или только прикидывается.

— Знаешь, Насть, а давай мы сейчас вот что сделаем, — Стрельников вдруг взял Настю за руку и аккуратно прикрыл ее своей заскорузлой ладонью. — Давай мы прямо сейчас пойдем в ЗАГС и подадим заявление.

— С ума сошёл?! — «ужаснулась» подруга.

— Почему сошел? В июне как раз распишемся, а потом и в область поедем. Уже как муж и жена. А? По-моему, самое то.

— Ну-у, не знаю. Как-то оно… неожиданно что ли, — Настя снова поёжилась, но руку так и не отняла.

— Глупышка. Мы же давно собирались. Зачем тянуть? — Николай самым решительным образом обнял подругу, притянул к себе и осторожно погладил по волосам.

Настя не сопротивлялась. Наоборот, уже через пару мгновений она тоже прижалась к парню, обхватила его руками и судорожно прошептала:

— Ох, Колька! За что я тебя только люблю, дурака такого…

— Сам удивляюсь, — пробормотал тот, прикрыв глаза и тупо шалея от свалившегося на него счастья.

Они сидели, обнявшись, почти минуту. Потом девушка неожиданно отстранилась. Поправилавыпавший из-под беретки локон. Вздохнула.

— Знаешь, Коль, всё это хорошо, но… Боюсь, в область я с тобой не поеду. Ничего у меня с институтом не выйдет.

— Это ещё почему? — нахмурился Николай.

Настя молчала секунды три.

— Понимаешь, Коль. Не хотела тебе говорить. Думала, может, и так пройдет…

— Да что пройдет-то? — не выдержал парень.

— Ну… три недели уже. Вчера к гинекологу ходила. В общем… кажется, я беременна. Вот.

Девушка жалобно посмотрела на Николая.

«Допрыгался, дурень!» — злорадно заметил Туманов.

«Отвянь!» — отмахнулся Стрельников.

— Так это же… это же здОрово! Насть! Ты даже не представляешь, как это здОрово!

— Правда? — в глазах Насти одновременно таились и страх, и надежда. Похоже, она просто не ожидала от парня ТАКОЙ реакции.

Да Николай и сам не ожидал. В детдомовском детстве он мечтал о родителях. Настоящих родителях. Долгие годы надеялся, что они как-то найдутся. Что они потеряли его, а вовсе не бросили и не умерли. Что когда-нибудь они вернутся за ним. И это будет самый радостный день в его жизни. В их жизни. Увы, надежды оказались напрасными. Родители за ним не пришли. Но сейчас… Он понял только сейчас. Ничего ещё не закончилось. Пусть у него никогда не будет ни матери, ни отца, но без семьи он всё равно не останется. Теперь у него есть Настя и… их будущий сын. Или дочь, без разницы…

— Ну, конечно, правда, — кивнул Стрельников и, немного подумав, добавил. — Тем более это ещё один повод, чтобы поторопиться.

Он резко поднялся на ноги и протянул девушке руку.

— Пойдем, а то опоздаем. В ЗАГСе обед с часу до двух.

— А может, не надо? Может, еще подождём? — неожиданно засомневалась невеста.

— Надо, Насть, надо. У тебя паспорт с собой?

— Ой! — Настя всплеснула руками. — Дома забыла.

— А, чёрт! — Николай похлопал себя по карманам. — И я не взял. Ну да и ладно. Сбегаем быстро ко мне, потом к тебе и…

— Коль, давай не будем спешить, — девушка тоже встала. — Мне сейчас бегать нельзя. А заявление после обеда подадим. Хорошо?

— Хорошо, — нехотя согласился Стрельников. — По набережной часок погуляем, но потом всё равно в ЗАГС. Ага?

Настя улыбнулась и взяла жениха под руку.

— Как скажешь, Коль…

Молодые люди шли молча по набережной. Довольные, усталые, счастливые. Девушка доверчиво прижималась к парню. Он бережно поддерживал её, словно хрупкую вазу, будто боялся разбить. Она ведь теперь была не одна. В ней теплилась новая жизнь. Пусть крохотная, никому ещё толком не видимая и не знакомая, но… настоящая. Пролетят девять… нет, уже восемь месяцев, и на свет народится маленький человечек. «Сын… дочь…», — на душе у Стрельникова было спокойно и радостно. Безумно хотелось петь…

— На меня надвигается по реке битый лёд. На реке навигация, на реке ледоход, — безбожно фальшивя, затянул Николай, искоса поглядывая на спутницу.

— Пароход белый-беленький, чёрный дым над трубой. Мы по палубе бегали, целовались с тобой, — тоненько подхватила Настя.

Они рассмеялись. И вновь замолчали. Зачем говорить, когда всё ясно без слов?

«Странно. Почему я про ледоход пропел? Там же про пароход должно быть, — внезапно подумал Стрельников. — А, понятно. Это опять Тумановское. Чего он разволновался-то так? Вроде нормально всё…»

Вспомнив о «подселенце», Николай невольно нахмурился.

«Вот ведь настырный, всё-то ему не так и не эдак. Ну, ничего. Возьму в мае отпуск на пару недель и сгоняю в Москву, к Пашке Аксёнову. А там уж и разберемся, что делать…»

С Пашкой Коля служил на одной заставе, на Дальнем Востоке. Друг родом был из столицы (с ним Николай несколько раз списывался после армии) и теперь продолжал карьеру военного. Точнее, «чекиста». Отец у него из «конторских», в немалых чинах, и отпрыск, понятное дело, пошёл по стопам бати. Поступил в какую-то закрытую «школу» от КГБ и сейчас вовсю постигал премудрости новой службы.