Литмир - Электронная Библиотека

“Осталось не так много времени. Не пора ли нашему мальчику стать самостоятельным?”

“Все ли предусмотрено? Мы не должны допустить ни малейшего промаха”.

“Вы уверены, что он справится? Не хотелось бы торчать здесь еще миллионы лет”.

“Может быть, до поры положим нашего мальчика в спячку? На полюсах мало кто бывает, особенно на Южном”.

На полюсах мало кто бывает… И теперь на Южном окажется целый Крайм. Остров, полный ненужных, оказавшихся лишними людей. Отработанных пешек в долгой чужой игре. И все - как всегда! - ради нашего мальчика Дориана.

Он тоже должен отработать свое, отыграть расписанную заранее роль. Вскрыть пространство, чтобы утомленные игроки вернулись наконец туда, откуда случайно попали в чужое место и время. Наш наивный талантливый мальчик - всего лишь инструмент, ключик для отмыкания непредвиденно закрывшегося замочка. Он вовсе не “как мы”, он - “для нас”. Слепое орудие.

Так некстати прозревшее.

Так не вовремя обретшее разум.

Осознавшее собственные желания.

Научившееся обдумывать проблемы.

И находить свои, не опробованные другими греями, решения.

**37**

- Я приведу тебе новое тело. Любое, какое скажешь.

Настасья Филипповна задумчиво взвесила топор в руке и опустила, так и не сделав попытки обрубить ветку, к которой примеривалась. Рукоятка была обмотана гипсовым бинтом.

“Неплохо, - подумал Ди. - Гораздо надежнее, чем скотч”. Он разрешил донне Лючии брать в аптечных комнатах все, что та посчитает нужным. Домработница сдавала. Хромота ее усилилась, голова мелко дрожала, а пальцы постоянно шевелились, словно перебирая невидимые струны.

- Так что? Скажи мне.

- Не понимаю, о чем вы, мистер Грей. В чем я провинилась?

Корсет колом стоял на ее исхудавшем теле. Волосы сильно побелели. Всего неделя прошла, а по донне Лючии казалось - десяток лет. Ди больше не сомневался в словах Зиленцорна. Она серьезно больна и доживает последние дни. Каждое утро, возвращаясь из города, Ди опасался обнаружить ее мертвой.

- Уходите. - Ди заглянул в так быстро выцветшие глаза. - Пусть придет Зиленцорн.

Он повторял это каждый вечер - Настасье Филипповне, Феликсу, Ире Эриху, герру Линденманну, Никки, Фруме-Дворе, - всем. И прежде чем двинуться в гараж за “Ягуаром”, с надеждой всматривался в покрывшееся морщинами лицо. Донна Лючия отвечала обиженной гримасой и принималась на разные голоса лепетать об уборке и хорошем плотном завтраке, который обязательно будет ожидать хозяина.

А Зиленцорна все не было.

Ди уезжал с тяжелым сердцем. Ночами он снова кружил по городу, зачастую пешком, бросив прикрытый тенью “Ягуар” где-нибудь на разбитой обочине. Дороги теперь латали лишь в центре Тавропыля, а Ди сосредоточился на районе бывшего ЦПКиО. Время от времени он встречался с Арсением-старшим и Клопом, а в рощице возле каратарского кладбища обнюхал каждый камень, куст и дерево. И ничего не нашел.

Пепельная роза дремала, тяжело клоня распухший бутон. Лепестки все никак не могли вырваться из плена, и Ди считал, что это к лучшему. Ему и без воображаемых растений и фантомных сердечных болей хватало проблем.

Проклятый художник как сквозь землю провалился. Причем буквально: несмотря на то что Крайм свободно плыл по морю, не все тоннели оказались затоплены, и в них все еще можно было прятаться. Но Ди считал, что и прятаться-то теперь некому, всех переловили. Станции метро патрулировались военными и Вежливыми Людьми, по улицам шныряли банды охотников, а вот трупов на деревьях существенно поубавилось.

По орадио звучали, в основном, бравурные марши, бессмысленные патриотические лозунги и призывы не терять надежду, мужество и социальные карточки. Без последних, как понял Ди, нынче не отоваривали в магазинах. Он в очередной раз порадовался, что всегда уделял внимание пополнению своих кладовых. А если не тратить энергию на тень, то и еды ему понадобится значительно меньше.

Куда же запропастился художник? Ди знал, что он жив: тогда, на каратарском кладбище, он, выжав из себя все умение и силы, сумел-таки намертво привязать себя к едва заметному остаточному шлейфу, пронизанному нежным запахом цитруса с ноткой полыни и хвои. Если его владелец покинет остров или, допустим, погибнет, Ди потеряет след. А вместе с ним - и рассудок.

Стойкое ощущение запаха просто исчезнет, сменится обычным воспоминанием, а потом - холодной пустотой, как случилось, когда он потерял родителей. Да и сомневался теперь Дориан Грей, что те, кого он всю жизнь искренне любил и называл папой и мамой, действительно были его родителями.

Греи играют не только людьми. Он хорошо это усвоил.

Наконец Ди решил, что хуже уже не будет. Зиленцорн ушел, донна Лючия все равно вот-вот скончается, а он теряет драгоценное время на ежедневное возвращение в Резервацию. Итак: он останется в городе и не вернется домой, пока не найдет своего художника. Поселится где-нибудь неподалеку от бывшего ЦПКиО и будет искать, ни на что более не отвлекаясь. Нужно заехать домой, взять самое необходимое.

Однако дома Ди поджидал очередной сюрприз.

**38**

Он почувствовал неладное, как только коснулся собственной тени. Нет-нет, она по-прежнему надежно скрывала дом от любопытных глаз, и в ней по-прежнему не было не единой бреши, но тень истончилась. И жадно завибрировала, почуяв приближение хозяина. А ведь Ди укреплял ее всего два дня назад. Это означало одно: проникновение. Постороннего. Грея.

Его кровь Ди унюхал уже в дверях. По всему дому не горел свет, но Ди с легкостью мог сказать, что донна Лючия в порядке: он слышал неровный, болезненный стук ее сердца. И еще один - медленный и глухой. Стук сердца. Чужого. Грея.

Кровь отдавала старостью, мускусом и чуть затхлой ванилью - приторно-сладкой, той, что от неправильного хранения вот-вот покроется плесенью и станет никуда не годной. Кровь. Незнакомого. Грея.

- Не входи! - услышал Ди шепот, когда ступил на порог. - Ich brauche Zeit.

“Мне нужно время”. Интересно, для чего?

- Зиленцорн?

Мрак - не помеха, Ди сразу заметил, как изменилась фигура донны Лючии. Она сидела на обеденном столе, который за ненадобностью давно сдвинули в угол гостиной. В странной позе сидела: мускулистые ноги в винтажных серебряных башмачках скрещены, голова наклонена в сторону, взгляд направлен куда-то в угол. Что там, между окном и шкафом, Ди увидеть не мог, мешала широкая заставленная книгами этажерка и кресло. Но уже все равно знал. Грей. Истинный. Чистый.

- Не входи.

Ди застыл в дверях, прислонившись плечом к косяку. Сдвинулся, позволяя лунному свету упасть в открытый проем, осветить пол. Мрамор странно блестел, переливался, будто усыпанный мельчайшей бриллиантовой пылью. Так Ди показалось в первый момент. Но потом он разглядел: это другой блеск, мертвый и жирный. Опасный. И какой-то… сытый.

Резко пахло утиным салом. Донна Лючия, наверное, стряпала завтрак, когда чужой грей пробрался в дом. Хотя… рановато для кулинарных экзерсисов. Середина ночи, полная луна на небе, черный холодный камень, царапающий глаза призрачным сиянием.

- Что здесь происходит?

- Vorsicht! Еntenwanderung! [13] - зафыркал бес. В темноте сверкнули желтые глаза.

- Какой уткоход, где? Погоди… Ты что, разлил утиный жир? Растопленное сало? В гостиной? Нет, ты намазал салом весь пол?

- Залил, - коротко пояснил бес и снова стих, наклоня голову.

- И кто у тебя там?

Зиленцорн зарычал. Он явно что-то держал в руках, но, поскольку сидел к Ди боком, тот не мог рассмотреть, что именно.

- Послушайте… Нельзя ли это прекратить?

Этот - посторонний, чужой, незнакомый - голос звучал вкрадчиво и устало. И усталость была ненастоящей. Ди чуть не зашипел в ответ, но вовремя взял себя в руки:

- Что вы делаете в моем доме?

Нарочито громкий вздох. И кроткий ответ:

- Лежу на грязном полу.

Ди скрипнул зубами и принялся мысленно считать от одного до десяти.

49
{"b":"681748","o":1}