Корабль тряхнуло. По отсекам от носа до кормы прокатился гулкий скрежет.

- На грунте, - доложил старпом.

Капитан Брант откинулся в кресле, взглянул на часы. Секундная стрелка скачками мчалась по циферблату. Он побарабанил пальцами по подлокотникам. Ещё семь минут.

- Акустик? - привычно кинул он за спину.

- Чисто, капитан, - вместо мичмана Румара отозвалась лейтенант Ким.

Брант терпеть не мог этот голос. Впрочем - её саму ещё больше. Каждый раз, когда она открывала рот, он хотел подняться и хорошенько врезать этой долговязой кикиморе по зубам. Хотелось ему, конечно, пересчитать зубы не рыжей дамочке в чине лейтенанта службы внеземных контактов, а её патрону майору Горди. Они всегда бесцеремонно появлялись в рубке следом за техником Номом, словно подталкивая его в спину. Техник подслеповато щурился и испуганно оглядывался на своих спутников.

- Чтоб вас... - Брант вполголоса выругался.

Приходилось терпеть эту троицу и ограничиваться сжатыми кулаками каждый раз, когда слышал это презрительное: "Капитан...".

- Акустик?! - раздражённо повторил он и повернул голову.

Так и есть! Майор стоял рядом с лейтенантом. Он едва доставал плешивой макушкой до её плеча. Контраст между ними был таким же разительным, как между тьмой и солнечным лучом. Пухлый коротышка в чёрном мундире держал руки в карманах, покачивался на носках и смотрел куда-то над головой Бранта. Ким в парадном белом облачении выглядела цветущим одуванчиком на стене больничного бокса. Ном с потерянным видом тёр виски.

Мичман быстро сдёрнул наушники. Потом вытянулся и твёрдым голосом подтвердил:

- Так точно, капитан! Ничего, кроме акул.

Никаких акул в чужом океане не было. Какие-то шутники из первопроходцев так окрестили всю зубастую живность, бороздившую бесконечные водные просторы планеты. Беззубых называли обычными рыбами, хотя они и отдалённо не напоминали земных гуппи, беспечно резвящихся в небольшом аквариуме у кресла старпома. Исключение составляли рагнисы. Ходили слухи, что у них подводные города, сверхчувствительность к магнитным полям и прочие чудесные способности. Много чего говорили, а фактического подтверждения никто не видел - видео попросту исчезало со сканеров. Контакта рагнисы избегали.

- Пять минут, - сказала Ким. - С вашего позволения, капитан, мы останемся для контроля.

Она цедила слова, не разжимая губ. А майор Горди вообще никогда ничего не говорил. За всё время присутствия на борту он произнёс всего одну фразу: "Приказывать будет она". Да и эти три слова он выдохнул шёпотом, когда ступил с рифлёного трапа посадочной платформы на борт подлодки. С тех пор он не издал ни звука. А Брант в тот момент только усмехнулся - приказать капитану на его корабле не мог никто. Однако, он был вынужден слушать надменный голос лейтенанта, когда она открывала рот вместо майора.

- Вы и так здесь, - он поморщился. - Зачем мешать экипажу?

Она в ответ моргнула и промолчала. На тонких губах блуждала презрительная улыбка. В зрачках прыгало отражение секундной стрелки.

- Готовность три минуты, - доложил старпом.

Горди безмолвно уставился в монитор наружного обзора. Брант неожиданно подумал, что его упорному молчанию могли бы позавидовать гуппи. Потом мысленно плюнул на плешь майора. Судя по гримасе Румара, он с большим удовольствием сделал бы то же самое.

- Помогай нам Всевышний! - Ном перекрестился.

Майор натянуто улыбнулся. Ким окинула техника подозрительным взглядом.

- Готовность две минуты, - старпом невозмутимо продолжил отсчёт.

- Ловушку за борт! - приказал Брант.

Через две минуты всё полетело к чертям...

В рулевой рубке было холодно. В спёртом воздухе почему-то витал запах фиалок. Капитан Брант приложил ухо к двери в коридор. За герметичной стальной пластиной была тишина, океан... и рагнис.

Эти пять суток тянулись, как пять лет. Сто двадцать ужасных часов, полных безнадёжности и вони. Капитан себя не винил - проклинал! Он испробовал всё, чему его учили на курсах первого контакта, даже азбуку Морзе. Инопланетная тварь не реагировала, неподвижно сидела в коридоре, шевелила жабрами и терпеливо ждала. Ждала, когда они выйдут. Брант это чувствовал.

На стене едва заметно двигалась картина. Иногда по корпусу корабля что-то скрежетало. Капитан передёрнулся, посмотрел на лейтенанта. Выбор был сделан неправильный, но всё-таки её внешность не вызывала такой неприязни, как раньше.

- Эй, Ким! - позвал он.

Она не пошевелилась. Сидела на полу и дремала, прислонившись спиной к стене. Капитан рассматривал её так, словно видел впервые. Две недели она была единственной женщиной на корабле. Экипажу она нравилась, как приглянулась бы любая другая в подобной ситуации. Однако, при всём желании лейтенанта трудно было назвать симпатичной, а теперь и подавно. У неё был острый подбородок, широкий нос и синюшные веки. А после пяти суток, проведённых в запертой рубке, она выглядела особенно неприятно. Когда-то рыжие волосы свисали на лоб бурыми прядями; белый мундир был заляпан пятнами крови и какой-то дряни; правый чулок разорван в клочья. Левая нога выглядела отвратительно голой - второй чулок болтался галстуком на шее Нома. Тот возил пальцем по раме картины и что-то громко шептал под нос. Капитан скривился.

- Зачем вам рагнис? - спросил он, наверное, в сотый раз.

Ном не ответил. Он поскрёб ногтем стальной борт, забубнил о своих открытиях. Вернее, о себе. Он уже сутки не сходил с места. На одной из заклёпок конденсировалась влага - в час капля. Он воровато оглядывался, жадно слизывал её и ждал следующую с высунутым языком. Неожиданно его физиономия вдруг осунулась и плаксиво сморщилась.

- Домой! - отчаянно завопил он. - Отправьте меня домой!

- Заткнись! - рявкнул Брант.