На пороге в подземелье Данте остановился. Чекко замер у него за спиной. Внизу, кажется, никого не было. Крики и вопли по-прежнему доносились откуда-то издалека. Вместе с Чекко они скользнули в подвал и извлекли из саркофага механизм в ящике. Сиенец алчно пожирал ящик глазами, но Данте не удостоил его какими-либо объяснениями.

— Мы убежим через подземный ход, — сказал поэт, указывая на отверстие в полу подземелья. — Ты только помогай мне, и мы обязательно отсюда выберемся.

Поборов отвращение перед смрадом, поднимавшимся снизу, Данте полез в подземный ход. Им было некогда искать факел, да и зловонный воздух внизу был настолько спертым, что они с Чекко задохнулись бы от дыма. На дне колодца поэт нашел отверстие узенького туннеля и пополз в него на четвереньках, ощупывая пол и стены перед собой руками. Ход был таким узким, что иногда приходилось ползти на животе. Они ползли в кромешном мраке, слыша высоко над собой поступь солдат. Стало жарко, и запахло гарью — дым от пожара проник под землю.

Чекко полз за Данте, как слепец за поводырем, а у самого поэта уже начинала кружиться голова. Ход становился все уже и уже. Нащупав кирпичные выступы, Данте понял, что они выползают за пределы фундамента башни.

Ругаясь на чем свет стоит, Чекко полз за Данте по туннелю, который местами был так узок, что в нем с трудом проходил ящик с механизмом.

Дышать становилось все труднее, и поэту стало страшно. Он не знал, куда ведет подземный ход, с трудом дышал и слышал позади сопение и ругань Чекко.

А что, если ход закончится тупиком?! А если его завалило?! Им же будет не вернуться назад! А если Чекко потеряет сознание, и его тело преградит путь к отступлению? А если застрянет ящик?..

Данте уже представлял себе страшную смерть в этом подземелье. У него смешались мысли. В панике он больше не слышал Чекко. Наверное, тот испугался и остановился. А где ящик? Может, ему только чудится его вес? А что, если сиенец нарочно заманил его сюда, чтобы тут и погубить? А вдруг его шуточки и прибаутки — лишь маска на лице кровожадного убийцы?!

Почти поддавшись панике, поэт внезапно почувствовал лицом струйку свежего воздуха, взял себя в руки и пополз дальше. Скоро он дополз до ступенек, вскарабкался по ним и оказался в колодце древнего римского Форума.

Вскоре из подземелья вылез и обливавшийся потом Чекко. Тяжело дыша, он начал затравленно озираться по сторонам.

— Где мы? — прохрипел он.

— В римском колодце, — ответил поэт, узнавший источник в центре пола и ведшие наверх ступеньки. — Тут нас никто не найдет.

— Чтоб его черти взяли!

— О ком ты, Чекко?

— Об этом грязном старике! О моем отце! Это все из-за него! Это из-за него я здесь ползаю! Будь он проклят! — заверещал полуобезумевший от страха Чекко. — Если доберусь живым до Сиены — спущу его с лестницы! Вот увидишь! Он отдаст мне все до последнего гроша, даже если мне придется оторвать деньги вместе с его руками! Я его прикончу! Разрежу на куски!..

С этими словами Чекко Ангольери вытащил из-за пояса кинжал и начал махать им в воздухе. Казалось, он сражается с ветряными мельницами, и его вид вызывал теперь у Данте не смех, а ужас и сострадание. Лицо Чекко под колыхавшимся на шлеме плюмажем потемнело. Сиенца трясло от злости.

— Я устал от нищеты! — орал он, тыча поэту пальцем в грудь. — Когда же настанет и наш час?!

— Кстати!.. А что в этом ящике? — внезапно насторожился Чекко. — Говори! Или ты хочешь все сам прикарманить?! Неужели ты обворуешь старого боевого товарища?!

С этими словами он открыл ящик. При виде механизма у него на лице отразилось неописуемое разочарование.

— Часы… — пробормотал он, убедившись в том, что под механизмом ничего нет. — Такие страдания из-за дурацких часов!

— А где же сокровища? — прошептал он, схватившись рукой за рану на лбу.

— Какие тебе еще сокровища, дурак?! — в сердцах воскликнул Данте, схватив сиенца за грудки. — Их нет и не было! Есть только смерть, мрак и этот колодец!

Чекко начал было вырываться, но тут же обмяк с таким видом, словно силы покинули его.

— Сокровищ нет… — дрожащим голосом пробормотал он и плюхнулся наземь. — Меня обвели вокруг пальца…

— Беги в сторону ворот Порта д’Аквила, мошенник, — невольно усмехнувшись, прошептал Данте. — Вся стража сейчас грабит аббатство, и на улице тебя не заметят. Пережди ночь, а утром смешайся с крестьянами, идущими на поля. Если тебе повезет, ты завтра же унесешь из Флоренции ноги.

Чекко подпрыгнул так стремительно, словно его подбросило пружиной. Перед ним забрезжила надежда на спасение, и незадачливый сиенец бросился целовать Данте, который, однако, поспешил вырваться из его объятий и задал Чекко вопрос, давно вертевшийся у него на языке:

— Зачем вы их убили?

Чекко замер с удивлением на лице.

— Чем вам помешал старик Бигарелли? А несчастные гребцы на галере? — настаивал поэт.

— Ничем… Ты вообще о чем?! — пробормотал сиенец и стал с подозрительным видом оглядываться по сторонам, словно опасаясь засады.

— Успокойся. Тут никого нет! — рявкнул Данте.

— Я не понимаю, о чем ты! Клянусь Баккиной! Клянусь рогами, которые она мне все время наставляет!

— Я все знаю, Чекко. Монерр изложил мне ваш замысел… Но кого же вы собирались возвести на трон? Этого человека убили в аббатстве или?..

— Значит, француз тебе не все рассказал. Так и я тебе не скажу!..

— Говори! Убью! — заорал Данте, вцепившись сиенцу в горло.

— Арриго! Это Арриго! — задыхаясь, прохрипел Чекко.

Поэт не ослаблял хватки, и лицо сиенца начало багроветь. Брызжа слюной, Чекко тщетно пытался перевести дух…

Внезапно Данте его отпустил.

— Так, значит, Арриго… — пробормотал поэт.

На самом деле он не очень удивился. Железная логика, подчинившая себе все движения его рассудка, указывала примерно на эту же кандидатуру. Хромой Арриго. «Неполный человек», отмеченный печатью дьявола…

Чекко, кажется, хотел что-то добавить, растирая себе горло и пытаясь перевести дух, но внезапно вскочил на ноги, стал карабкаться вверх из колодца и скоро исчез из вида.

рошло немного времени, и Данте тоже встрепенулся, из последних сил взвалил себе на плечи ящик, вылез из колодца и побрел туда — в келью Арриго, где его ждали ответы на все вопросы.

Повсюду шныряли вооруженные люди, но никто не обращал внимания на поэта, шедшего, уткнувшись лицом в ящик, в надежде, что его не узнают. Так он вполне мог сойти за одного из грабителей аббатства.

В этот момент крыша горевшей в отдалении башни со страшным грохотом рухнула, увлекая за собой перекрытия этажей. Данте невольно обернулся и успел заметить в узких, как бойницы, окнах отблески летящих вниз горящих балок. Казалось, внутри башни вниз по лестнице несется обезумевшая толпа с факелами в руках. Башня с обуглившимися зубцами на вершине превратилась в огромный дымоход, походивший на пасть дракона, извергающего клубы розоватого дыма в попытке впиться в небо зубами.

Предвидя обвал, нападавшие отошли на солидное расстояние от аббатства, предоставив пламени пожирать трупы. Убивать было больше некого, а грабить в огне невозможно. Не дожидаясь приказа, солдаты и стражники начали строиться, а их добровольные помощники разбрелись кто куда.

Кучки вооруженных людей проходили мимо поэта, не обращая на него внимания. Они оживленно обменивались впечатлениями, как возвращающиеся домой охотники. Данте с мрачным видом сел отдохнуть на придорожный камень и слушал жуткие шуточки и похвальбу опьяненных кровью простолюдинов. В сторону аббатства бежали местные пожарные с ведрами воды. Они были озабочены тем, что пламя может перекинуться на соседние дома.

Передохнув, Данте быстро зашагал свой дорогой. Врата церкви Санта Мария Новелла были уже заперты, а рядом с аркой в преддверии ночи уже горел факел. Однако одна из боковых дверей была еще открыта. Поэт проскользнул внутрь, пробежал по пустынной церкви, потом — по двору и наконец добрался до коридора, в который выходили двери келий.