«Кобольдов иллюзия не обманывает», — это я добавила в кучу фактов об Иных. Кен остановился, Кваскви поднял парня за воротник большой куртки, прошел к краю утеса. Он выпрямил руки, держал парня над краем, мышцы плеч напряглись от усилий.

— Маригольд, — приказал Кваскви. Она прошла к другому парню, поддела кончиком ножа лыжную маску.

— Они не могут, — прошептала я Кену. Он замер, но сжал меня сильнее, предупреждая.

Маригольд подняла парня, при этом разрезав его маску. Стало видно знакомое лицо Тора. Пит. За нами донеслось оханье. Марлин. Они с Пон-сумой были невидимы для меня, как мы для них.

— Сколько еще в лесу? — вопрос Кваскви был обращен к всхлипывающему мужчине в воздухе, но ответил Пит:

— Никого, — сказал Пит.

Кваскви убрал от парня одну руку. Он тут же опустился на три фута, его голова оказалась параллельно краю утеса.

— Сколько? Вы не напали бы на нас вшестером.

— Я не знаю, клянусь! — висящий всхлипывал, говорил невнятно. — Они звали вас демонами… но я думал, что это… я не знал, что вы — монстры.

Все мужчины на коленях повернулись к утесу, опустив руки. Медведи и Маригольд позволили это.

Громовая птица зашуршала крыльями. Трое из парней на коленях отодвинулись.

Пит не испугался. Он улыбнулся ножу Маригольд у его лица.

— Мы не знали о вашем питомце.

Маригольд склонилась ближе.

— Буревестник — не питомец.

Кваскви цокнул языком о зубы.

— Давай я буду говорить. Блин, рука устала. Кто остался в лесу?

Руки висящего парня царапали камни, вырывали одуванчики, всхлипывая, произнося, как казалось, имена мужчин.

— Молчи! — сказал Пит. — Я — твой Великий дракон. Я приказываю заткнуться.

Кваскви вздохнул, вытащил парня на край. Парень лежал, задыхаясь, сжимал хвою так, словно она не дала ему соскользнуть на камни внизу.

Великий дракон. Я выдохнула, всхлипывая. Всегда драконы устраивали проблемы.

Кен пошел по тропе.

— Маттэ, — сказала я. Подожди. Мы не могли пока уходить.

— Я не могу тебя защитить, если они увидят твое лицо, — шепнул Кен мне на ухо. — Ты хочешь участвовать в этом?

Черный медведь, Джордж, склонил голову, чтобы направить ухо в нашу сторону. Отлично. Только людей обманывала иллюзия Кена. Что Кваскви, Маригольд и Джордж думали о таком нашем побеге? Они приняли меня и Марлин в круг. А теперь наступили трудности.

— Я уже часть этого, — тихо сказала я.

— Как и я, — прошептала Марлин за нами. — Они уже знают мое лицо, Кен. Убери невидимость с меня.

— Плохая идея, — сказала я, пытаясь встать на ноги. Кен удерживал меня.

— Иди за Джорджа, — сказал Кен. — Если появишься внезапно, станет хуже.

— Дай мне пару секунд, — сказала Марлин.

Гром зарокотал над нами, но луна скрылась за деревьями. За тенью горы Худ небо было уже не таким черным. Серо-розовая линия появилась на горизонте. Рассвет не был слишком далеко.

Кваскви присоединился к Маригольд перед Питом.

— Теперь ты ответишь мне. Или я скормлю тебя своему другу.

— Ты не посмеешь мне навредить. Как вы объясните мертвые тела полиции?

Кваскви усмехнулся.

— Не будет доказательств, если вас съедят медведи.

Марлин вышла из-за Джорджа. Она встала перед Питом, посмотрела на него с пугающе пустым выражением лица, как делал папа, когда уборщики оставляли зерна риса на бамбуковых матах после уборки.

— Я не боюсь полиции, — сказала она и напрягла ногу.

— Сука, — прорычал Пит. — Все шлюхи безумные.

Марлин ударила Пита по бубенцам.

— Я подала жалобу об изнасиловании, придурок. Ты не должен подходить ко мне на тридцать футов. Иначе попадешь в полицию. Давай, осмелься.

Он взвыл как кот, согнулся, качаясь от боли. Кваскви улыбался. Несколько вопящих соек закружили у его головы, опустились на плечи Джорджа. Он загудел на них, но они сидели и глядели на мужчин, которые смотрели, раскрыв рты под лыжными масками.

Кваскви опустился перед первым и снял маску. Когда парень попытался прикрыть лицо руками, Кваскви легко отодвинул их, заглянул в перепуганные глаза. Он облизнулся.

— Я запомнил твое лицо, — он повернул его голову к медведям. — Медведь знает твой запах. Если еще хоть раз покажешься, мои друзья выследят вас до домов. И мы придем посреди ночи, заберем ваших жен, девушек и дочерей, скормим их моим голодным друзьям.

Губа мужчины дрожала. Он стал молиться. Кваскви рассмеялся.

Он пошел вдоль ряда, снял маски со всех. Он вытащил телефон из кармана куртки. Он сделал фотографии каждого.

— Если услышу в новостях хоть намек на больших орлов, медведей или чего-то еще про нас, я отправлю эти фотографии полиции вместе с подробной жалобой с показаниями свидетелей о том, как ваша группа помешала важному ритуалу коренных американцев, — он медленно улыбнулся. — Это преступление. ФБР не просто ударит вас по яйцам. И потом мы все равно придем ночью и заберем ваших дочерей.

— Он блефует. Он этого не сделает. Это бесхребетные демоны, порождения ада. Грязь, — Пит смог дышать. — Они не рискнут привлечь внимание ФБР.

Маригольд сунула один из ножей в ножны за спиной, вытянула руку. Краем другого ножа она медленно провела алую линию на ладони. Она смазала кровью нож, провела линии вокруг глаз Пита, порезала его щеки. Пит нахально и злобно улыбался.

«Кровь», — безумный профессор, напавший на меня, когда началось это безумие, Хайк, порезал мою щеку, чтобы управлять разумом. Магия Иных требовала выпустить жизненную энергию — рождение или смерть. Я поняла, что у баку был третий способ получения жизненной энергии — пожирание снов.

Маригольд закрыла глаза, произнесла что-то резкое на языке, похожем на немецкий. Пит потянулся к кресту на шее, поднял его перед собой, словно она была вампиром.

— Придурок, — сказала Марлин.

Там, где на лице Пита была кровь, вспыхнул синий огонь. Пит закричал, упал лицом на хвою и землю, бил по огню руками.

— Ох, блин, — Марлин отодвинулась от Маригольд в ужасе.

Иллюзия? Нет. Магия крови. Плоть Пита горела секунды, а потом земля потушила огонь. Маригольд выдохнула, словно радовалась своей работе, а потом прошла к Кваскви как верный лейтенант.

Пит сел, из глаз текли грязные слезы, красные пятна и белые волдыри проступили на лице там, где был огонь.

Пон-сума шепнул за нами:

— Я остаюсь. Идите вперед, — я ощутила, как Кен напрягся, а через миг Пон-сума появился возле Маригольд. Кваскви с Пон-сумой и Маригольд по бокам был ужасающе притягательным, опасным и невероятно реальным. Красивый оживший кошмар. Мне было не по себе.

Кваскви удивленно взглянул на Пон-суму, а потом выпрямился во весь рост, выпятил грудь.

— У вас десять минут, чтобы забрать эту кучу от своего Великого дракона и унести свои жалкие задницы отсюда. Вы не вернетесь, — он замолчал, чтобы угроза его слов впиталась. Никто не двигался. Пит с ненавистью смотрел на него с искаженного лица. Кваскви недовольно цокнул языком и стал считать вслух.

Джордж поднялся, стряхнул соек. Он взревел. Двое парней тут же вскочили, подбежали к Питу и подняли его на ноги. Они несли Пита почти вприпрыжку, за ними следовали остальные.

Кваскви перестал считать, мрачно сжал губы. Возле уголков его глаз были морщинки, испачканные сажей, блеск насмешки пропал, глаза были уставшими. Он указал большим пальцем в сторону убегающих напавших. Джордж и Колыма пошли неспешно по тропе. Но никто не был обманут. Они следили, чтобы никто не вернулся.

Те, кто не ушел к погребальному костру или палатке, ждали, сосредоточившись на Кваскви. Он склонил голову, снял венец из перьев, схватил Пон-суму и прижался лбом ко лбу тихого юноши на пару глубоких вдохов. Когда он повернулся, чтобы сжать руку ближайшего и тихо и спешно заговорить, двигаясь в круге собравшихся, горя уже не было. Его лицо было диким, и это было на уровне с ненавистью в глазах Пита.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ