– Олонтетля надо предупредить о грозящей ему опасности, – сказала Китлалполь.

Крики в толпе, собравшейся на площади, усилились.

– В какое исступление пришла толпа, узнав об объявленной войне! – сокрушённо покачав головой, заметил Текалотль.

– Видно, гонец сумел завести толпу этим известием, – решила Китлалполь.

– Похоже, толпу более раззадорил не гонец, а Эхекатль, – предположил Мекатли.

Тут раздался грохот. В комнату вбежала перепуганная Оцетлана.

– Толпа ломится в дом. Люди выкрикивают ругательства в твой адрес, хозяйка. Они сейчас выломают входную дверь! – заволновалась рабыня. – Вам надо бежать!

– Куда же мы убежим? Текалотль слишком слаб, – растерялась Китлалполь.

– Мне надо выйти к людям и поговорить с ними, – слабым голосом произнёс Текалотль.

– Ты предлагаешь выйти к разъярённой толпе? Но это безумие! Тебя растерзают! – воскликнула Китлалполь.

– Что ж, тогда мы поступим иначе. Ты знаешь, что в доме есть потайной вход в подземный тоннель, который ведёт за пределы города, – сказал Текалотль. – Оставь меня и поспеши покинуть Миштлиалтепетль.

– Я без тебя никуда не пойду, – твёрдо произнесла Китлалполь.

– Я ещё очень слаб. Не переживай, со мной ничего плохого не случится. Они не посмеют меня тронуть. Ведь я наместник правителя, – уверил жену Текалотль.

– С тобой уже едва не случилась беда. Неужели ты полагаешь, что ты так дорог Мотекусоме? Вспомни как выбранный народом Атототзин – бывший правитель Миштлиалтепетля, неожиданно умер в расцвете сил. Его отравили, и, как рассказывают, это сделали по приказу правителя ацтеков из-за того, что он не собирался признавать полные права Мотекусомы на Заоблачный город. И тебя вполне может ожидать печальная участь Атототзина.

– Но ведь Атототзин не был родственником Мотекусомы, – возразил Текалотль. – Если Чимолли и решил меня на самом деле отравить, то не думаю, что ему на это дал добро Мотекусома.

– Не будь наивным, Текалотль! – сказала Китлалполь.

– Что нам делать? – спросила перепуганная Оцетлана.

– Надо бежать. Мекатли, подними Текалотля и следуй за мной! – приказала Китлалполь.

Мекатли взял Текалотля на руки и вышел в коридор.

– Оцетлана, идём с нами! – позвала Китлалполь юную рабыню.

В коридоре они встретили старую Коаксок.

– Прощай, Коаксок! – сказала Китлалполь.

– Вы уходите? – грустно спросила старуха и заплакала.

– Почему ты плачешь? – спросила Китлалполь.

– Я чувствую, что больше вас никогда не увижу, – сказала старая рабыня.

– Закончится война, и мы возвратимся, – пообещала Китлалполь.

– Ацтеки никогда не прекратят воевать. Правителям и жрецам требуется держать в страхе свой народ. Для этого им всегда нужны будут всё новые жертвы и новые враги, – грустно проговорила старая рабыня.

– Старуха права, – заметил Мекатли. – Правителям и жрецам нужны жертвы и войны, чтобы сеять среди людей страх. Жрецам выгодно держать в повиновении свой народ и устрашать соседей.

Разбуженные криками толпы, рабы вышли в освещённый факелами коридор и выстроились вдоль стен, молча глядя на Китлалполь, Оцетлану и нового юного слугу, который нёс на руках Текалотля.

Китлалполь сняла со стены горящий факел и, пройдя через несколько комнат, зашла в кладовую, в которой хранилась одежда. Оцетлана и Мекатли последовали за хозяйкой. Китлалполь велела Оцетлане сдвинуть в сторону одежду, висевшую на вбитых в стену крючках, а сама приоткрыла едва заметную встроенную в стену дверь и стала спускаться в подземелье по глиняным ступеням. Оцетлана последовала за хозяйкой и, обернувшись, поторопила юношу:

– Иди быстрее, Мекатли!

– Ты тоже теперь будешь мне приказывать? – недовольно проворчал Мекатли. – Что же такое получается? То мной командовал торговец мясом, а теперь меня погоняет молодая рабыня!

– Делай, что тебе велели, Мекатли! Иначе тебе тоже будет плохо, – предупредила Китлалполь.

– Нас наверняка догонят. Ведь я несу на руках хозяина, а поэтому не могу идти быстро, – заволновался Мекатли.

– Поторопись, Мекатли и поменьше разговаривай! – приказала Китлалполь.

Неся на руках Текалотля, Мекатли вступил в тоннель, стены и свод которого были выложены камнями.

Тем временем, Коаксок зашла в кладовую, прикрыла за беглецами дверь и завесила потайную дверь одеждой.

– Как тут темно! До меня почти не доходит свет от твоего факела, Китлалполь. А ещё здесь холодно и сыро. Я сейчас поскользнусь и упаду вместе с хозяином, – причитал Мекатли.

– Не жалуйся и не серди меня! – обернувшись, потребовала Китлалполь.

– Но ведь я говорю правду. В этом тоннеле холодно, промозгло и скользко. Вот же не повезло мне! – тяжело вздыхал Мекатли.

– Оставался бы ты лучше у своего хозяина – Эхекатля! – всерьёз разозлилась Китлалполь.

– Несомненно, я доставил тебе и твоему мужу большие неудобства. Но ведь сейчас я вам помогаю. Хотя мне очень тяжело нести Текалотля по такому тёмному подземному ходу, но я мужественно переношу все невзгоды. Однако, как же здесь темно, холодно и сыро! А ведь за нами может быть погоня, – сказал Мекатли и стал стучать зубами не то от холода, не то от страха.

– Терпи, раб! Теперь я догадываюсь, из-за чего на тебя злился твой хозяин. Ты бездельник и нытик, – сказала Китлалполь.

– Теперь я не раб, а, скорее, слуга. Отныне я свободный человек, – вяло попытался отстоять свою честь Мекатли.

– В душе ты всё ещё раб. Ты всё такой же трусливый раб, каким был раньше, – сказала Китлалполь.

Мекатли проглотил обиду и, решив, что сейчас не время рассуждать о своём месте в обществе, спросил:

– А нас могут настигнуть преследователи?

Китлалполь остановилась, прижалась к стене, и пропустила вперёд Оцетлану и Мекатли, который нёс на руках Текалотля.

– Хозяйка, ты устала? – спросил Мекатли.

Китлалполь не ответила ему. Она осветила факелом свод. Заметив выступающий камень, взялась за него и, расшатав, выдернула из каменной кладки, отбросила в сторону и быстро догнала Мекатли. Вскоре за спиной Китлалполь послышался грохот обвала.

– Теперь преследователи не преодолеют этот завал. Но, всё равно, надо идти быстро, чтобы они не сообразили и не стали искать нас в окрестностях Миштлиалтепетля, – сказала Китлалполь.

– Я стараюсь идти быстро, как могу, хотя изнемогаю от усталости. Сейчас у меня отвалятся руки. Или я устал, или хозяин стал очень тяжёлым, – пожаловался Мекатли.

– Поставь меня на ноги. Я смогу идти сам. Мне стало лучше, – проговорил Текалотль.

– Попробуй, хозяин. Пожалуй, так мы быстрее выберемся отсюда, – обрадовался Мекатли, помогая Текалотлю встать на ноги.

Опираясь рукой на стену, Текалотль сделал несколько шагов. Сначала он покачивался при ходьбе, но вскоре пошёл увереннее. Шедшая теперь впереди Оцетлана остановилась возле узкой расщелины, в которую проникал дневной свет.

Затем юная рабыня отошла в сторону, и в расщелину, по очереди заглянули Текалотль и Мекатли.

– Там огромный круглый колодец с отвесными стенами. На его дне лежит множество скелетов и черепов. От места, где мы с вами находимся до дна колодца – высота с одноярусный дом, а верхний край колодца едва виден отсюда, – прошептал потрясённый Мекатли.

Китлалполь подошла к расщелине и стала рассматривать большой колодец, на дне которого валялись человеческие кости и черепа, оружие, полуистлевшие одежда и сандалии, а также множество дорогих изделий – золотые колечки и нефритовые статуэтки.

– Это сенот – глубокий колодец. Чего ты так испугался, Мекатли? – спросила Китлалполь. – В него сбрасывают тела убитых девушек и детей. Наверняка все не раз видели, как это происходит.

– Конечно, я знаю, что во время засухи здесь приносятся жертвы богу Тлалоку. Но ведь жрецы убеждают людей, что девственницы и дети, сброшенные вглубь бездонного колодца, не погибают, а начинают жить в ином мире, – сказал Мекатли.

– Какой же ты наивный! – удивилась Китлалполь. – Ведь ты недавно так умно рассуждал о правителях и жрецах, которые используют кровавых Богов, чтобы держать в повиновении людей. И вдруг ты говоришь такие глупости! Если сверху не видно дна сенота, это не значит, что дна нет. Жертвы со связанными руками уходят под воду и тонут или же разбиваются о дно, когда сенот пересыхает. Всегда слышны крики, когда разбиваются люди. Странно, что ты, Мекатли, этого не знал.