– Что ж, возможно, некоторые жрецы стали относиться ко мне недружелюбно, – предположил Текалотль.

– И что же такое должно было случиться, чтобы жрецы стали к тебе плохо относиться? Неужели это произошло на пустом месте?

– Не знаю. Я хочу поведать тебе, великий правитель, что незадолго перед тем, как около моего дома собралась разъярённая толпа, меня пытались отравить. Я чудом выжил после ужина во дворце Чимолли. Наверно, это случилось из-за того, что мы с ним разошлись во мнении по некоторым вопросам.

– Это возмутительно! Как злодеи посмели пытаться отравить моего наместника в Миштлиалтепетле! Как только они могли такое задумать! – притворно рассердился Мотекусома. – Так в чём Чимолли был с тобой не согласен?

– Похоже, Чимолли через гонцов уже успел рассказать, что я предложил смягчить обряд жертвоприношения в Заоблачном городе.

– Ах, вот как! Ты предложил… Может, ты уже стал правителем Заоблачного города? Или ты стал правителем всех ацтеков и верховным жрецом?! Тогда тебе в самый раз пришло время возглавить Тройственный союз вместо меня! – срывающимся голосом закричал Мотекусома.

– Я не могу о таком даже помыслить. Я прибыл к тебе, чтобы согласовать свои дальнейшие действия.

– Ты пришёл искать у меня защиты. Ты так вначале сказал.

– И не только за этим прибыл я в Теночтитлан. Мне нужен твой совет, правитель.

– Вот как! Теперь тебе понадобился совет. А ведь раньше ты действовал, не спрашивая советов.

– Ты сам, направляя меня в Миштлиалтепетль, говорил, чтобы я не беспокоил тебя лишний раз по пустякам, – попытался защититься Текалотль.

– Хорошо, – успокаиваясь, сказал Мотекусома. – Тогда объясни мне твои предлагаемые нововведения. А то Чимолли в грамотах, переданных через гонцов, расписал такие ужасы, что тебя впору приносить в жертву Богам.

– Я всего лишь стал советовать жрецам главных храмов Миштлиалтепетля, чтобы они ограничили человеческие жертвоприношения. Ведь перед войной с Тласкалой понадобятся воины, ремесленники и земледельцы. К чему сокращать их численность?

– Ты хитришь, Текалотль! Ты только недавно узнал о готовящейся войне с Тласкалой. А ведь ты намного раньше пытался ограничивать жертвоприношения. Почему ты изворачиваешься?

Текалотль промолчал.

– Вот как! Ты уже не считаешь нужным отвечать на мои вопросы? Так зачем ты решил давать такие странные советы жрецам? Ведь подобные действия подрывают веру ацтеков. Нельзя допустить, чтобы и в вассальных Теночтитлану городах восторжествовала иная вера. Хватит с нас Тескокоалтепетля с реформатором Несауалькойтлем и сменившем его сыном – Несауальпилли.

– Я всего лишь дал жрецам Миштлиалтепетля совет.

– От такого твоего совета до уничтожения веры, а затем – гибели государства – всего один шаг! Знаешь ли ты, что твои речи смутили одного из нестойких жрецов. Мне известно, что в последнее время Олонтетль – жрец Кетцалькоатля приносит в жертву только бабочек и колибри?

– Я слышал об этом.

– Ты не только слышал, но и видел такое жертвоприношение. Подумать только – приносить в жертву великому Богу каких-то бабочек!

– Но, правитель… – попытался сказать Текалотль, однако Мотекусома оборвал его:

– Обращайся ко мне не просто: «Правитель», а «Верховный жрец и правитель ацтеков». Ты забыл, что я сижу на этом троне не только, чтобы управлять государством, но и чтобы блюсти каноны веры предков ацтеков. Да знаешь ли ты, что без веры в великих Богов, жаждущих крови, рухнет великая империя ацтеков! – распалившись, Мотекусома кричал всё громче.

– Более я не буду ни с кем вести подобные беседы, – сказал Текалотль.

– Хорошо, что ты мне просто обещаешь, а не просишь прощения. Я это не люблю, – Мотекусома немного смягчился и заговорил тише:

– Я помню заслуги твоего отца, Текалотль, а также твою отвагу и преданность мне. А потому, я повелеваю тебе вернуться в Миштлиалтепетль в своём прежнем качестве. Будь наместником в Заоблачном городе, соблюдай законы и крепи веру ацтеков! Я распоряжусь, чтобы тебе и твоей семье обеспечили защиту. Но, скажи, Текалотль, ведь раньше ты не особенно задумывался над огромным количеством человеческих жертв. Что могло подвигнуть тебя на твои действия? Уж не женщина ли тут замешана?

– Это моё личное мнение, верховный жрец и повелитель ацтеков, – твёрдо произнёс Текалотль и тут же поправился:

– Это было моё прежнее мнение.

– Хорошо. Я принял решение. Тебя, твою жену и слуг угостят ужином, а затем проводят в гостевой дворец. А завтра утром тебя с супругой, как и подобает знатным особам, рабы в паланкине доставят в Заоблачный город. Твои слуги пойдут пешком.

– Благодарю тебя, верховный жрец и повелитель ацтеков! – произнёс Текалотль.

– Ступай! У меня ещё есть дела. Встречи со мной ожидает ещё один знатный человек, прибывший из Миштлиалтепетля, – сказал Мотекусома.

Текалотль задумался, пытаясь догадаться, какое именно важное лицо имеет в виду правитель ацтеков, но Мотекусома прервал его размышления. Криво улыбнувшись, правитель ацтеков громко хлопнул в ладоши. В зал вошёл Яотль и склонил голову перед Мотекусомой.

– Вели хорошо накормить наместника и его спутников, а затем отведи их в ближний гостевой дворец, – приказал Мотекусома и попросил:

– Только сейчас ненадолго задержись.

Текалотль вышел из тронного зала.

– Что решил Мотекусома? – спросила встревоженная Китлалполь. – Он так громко кричал.

– Мотекусома решил нас накормить и позволил нам переночевать в гостевом дворце, – сообщил Текалотль.

– Накормить? – в ужасе вытаращив глаза, тихо спросил Мекатли.

– Да. Правитель обещал нас накормить, – подтвердил Текалотль. – Тебя, Мекатли, и Оцетлану тоже угостят ужином. Ты рад?

– Но ведь это ужасно! – прошептал Мекатли. – Пожалуй, я не стану ничего есть.

– Ты разве не голоден? – удивился Текалотль.

– Ещё как голоден! Но ведь на тебя, хозяин, сейчас недовольно кричал правитель.

– Затем верховный жрец и правитель сменил гнев на милость. Но почему ты дрожишь, Мекатли? – удивился Текалотль. – Ведь Мотекусома кричал не на тебя, а на меня.

– Так ведь тебя, хозяин, недавно так накормили во дворце старшего жреца в Заоблачном городе, что ты едва дышал, а потом мне пришлось нести тебя на себе, – припомнил Мекатли.

– Ты думаешь, что за ужином нас могут отравить? – спросил Текалотль.

– Да. Нас могут угостить отравленной едой. Мотекусома не так прост. У богатых и знатных ацтеков свои причуды, – проговорил дрогнувшим голосом Мекатли.

– Хватит, дрожать, Мекатли! Прекрати трусить, – осуждающим тоном тихо сказала Оцетлана.

– Пока я не свободный человек, я не смогу не бояться, – прошептал Мекатли и спросил на ухо Текалотля:

– Как думаешь, хозяин, на стадионе я уже предстал перед ликом правителя ацтеков? Может, я уже могу считаться свободным гражданином?

– Вряд ли Солнцеликий Мотекусома заметил тебя. Даже, если он мельком взглянул в твою сторону, то мог лицезреть лишь прикрытые туникой и плащом спину и задницу, а по этим местам, согласись, затруднительно определить, что это именно ты предстал перед ликом Мотекусомы, – тихо ответил Текалотль.

Начальник стражи вышел из тронного зала и проводил гостей в уютную комнату, в центре которой стоял овальный мраморный стол. Красивый лепной потолок и украшенные позолоченными барельефами стены освещали установленные на треножниках светильники.

Гости сели на мягкие подушки, лежавшие на мраморных скамьях. Юные рабыни в длинных платьях, украшенных жемчугом и бирюзой, принесли на подносах блюда и столовые приборы. Затем бесшумно передвигавшиеся по мозаичному полу рабыни расставили на столе кубки, блюда со снедью и золотые кувшины с напитками. Рыбу подали на серебряных блюдах, а мясо – на золотых подносах. Когда юные рабыни покинули комнату, неизвестно откуда полилась нежные звуки флейты, и зазвенели колокольчики. Уставшие гости так ни не догадались, откуда доносились чудесные звуки.