– Ты снова норовишь меня обидеть.

– Я просто не хочу, чтобы ты раньше времени полез впереди старшего брата в пекло в прямом и переносном смысле.

– Скажи, с ножом ходит только Этьен, или ты – тоже? – вдруг спросил Грегуар.

– Конечно, и у меня тоже есть нож. Ведь по пути нам могут повстречаться волки или змеи. Разве отрезать голову змее, которая собирается тебя укусить, – такое большое зло? – спросил Жером.

– Я слышал, что катары следуют заповеди «Не убий!».

– В исключительных случаях, когда надо защитить доброго человека, убийство возможно. В отличие от Совершенных катаров – посвящённых диаконов, коадъюторов и епископов, некоторые катары-миряне имеют право носить оружие и защищать от врагов себя, свои семьи и своих единоверцев. Отчего, если Святая церковь позволяет инквизиции жечь на кострах, пытать и мучить добрых людей, катары не должны защищаться? Хотя, Совершенные катары не носят оружия, но поверь мне, за них есть, кому заступиться. Совершенные даже не всегда догадываются, что на их защите стоят Стражи Мира, – сказал Жером и вдруг осёкся.

– Кто это? – удивился Грегуар.

Он понял, что старший брат проговорился и теперь решил выведать у него как можно больше.

– Никому не рассказывай про Стражей Мира. Понял? – с угрозой произнёс Жером.

– Понял, – кивнул Грегуар.

– Так ты пойдёшь к себе спать? – резко спросил Жером.

– Ты прогоняешь меня? – расстроился Грегуар. – Можно мне ещё поговорить с тобой? Можешь меня сколько угодно называть жабой. Я нисколько не обижусь.

– Нет. Я и так слишком заболтался с тобой. Ступай спать. И веди себя благоразумно. Не расстраивай родителей, как это делаю я. Наступают тяжёлые времена, суровые испытания ожидают и катаров, и тех, кто станет за нас заступаться.

– Но ведь таких ревностных католиков, как наш отец, или монахи фонфруадского аббатства, в Тулузском графстве меньшинство, – заметил Грегуар.

– Да. Самая большая опасность исходит вовсе не от местных католиков. Да и падре Себастьян с отрядом папских солдат, не представляют особой угрозы для добрых людей. Их следует опасаться беззащитным девушкам, старикам и странствующим в одиночку ткачам. Грядущая опасность намного серьёзней.

– Эта опасность исходит из Рима?

– Ты снова выводишь меня на опасный разговор. Я же тебе велел отправляться спать, маленький лягушонок!

– Я не обиделся. Не гони меня! – умоляющим голосом попросил Грегуар.

– Всё-таки ты не дашь мне выспаться. Нам с Этьеном рано утром надо отправляться в путь, а ты можешь дрыхнуть до обеда, бездельник!

– Завтра должны доставить воз водорослей с моря, и мне придётся их сгружать и раскладывать под навесом.

– Тем более, тебе пора идти спать.

– Тогда, спокойной ночи, – произнёс Грегуар и, вздохнув, направился к себе в комнату.

– Прощай, брат! – тихо произнёс ему вслед Жером.

Грегуар лёг на кровать в одежде, не снимая ботинок, и, накрывшись с головой тонким покрывалом, уснул под мерный усыпляющий шум ливня и грохотавший в отдалении гром…

Жером не собирался спать. Через некоторое время, когда в доме стало тихо, и лишь из-за стенки слышался храп его отца, Жером вышел в коридор. В темноте, возле лестницы, он едва не столкнулся с Этьеном.

– Ты готов? – шёпотом спросил Этьен.

– Да. Думаю пора идти. Самое время, – тихо сказал Жером.

– Ты не станешь прощаться с матерью?

– Нет. Будет слишком много слёз и разговоров. Я благодарен матушке за приют и ужин, но нам надо незаметно уйти.

– На улице всё ещё идёт дождь. Наши плащи ещё не высохли.

– Нам с тобой не привыкать ходить под дождём. К тому же, дождь уже заканчивается, – сказал Жером, накидывая на плечи мокрый плащ.

Жером и Этьен вышли на улицу и, под покровом ночи, под моросящим дождём, направились в сторону большого двухэтажного дома, стоявшего неподалёку от церкви. Некоторое время Жером и Этьен издалека наблюдали за жилищем, во всех окнах которого горел свет, а, когда забрезжил рассвет, приблизились к дому.

– В доме падре Себастьяна до сих пор горит свет. Это неспроста, – заметил Этьен.

– Неужели он так боится грозы, что зажёг во всём доме свечи? – удивился Жером.

– Зайдём к нему в гости? – предложил Этьен.

– Обязательно навестим падре. Ведь мне надо узнать, где находится Оливия, а, кроме Себастьяна, про неё вряд ли кто расскажет.

Они подошли к дому. Этьен заглянул в окно и тут же отпрянул.

– Падре не один, – сообщил Этьен. – В его доме собрались папские солдаты. Их много.

– Интересно, что они делают ночью в грозу в доме священника? – спросил Жером.

– Наверно падре даёт им указание отыскать и схватить двух еретиков, заглянувших в церковь на вечернюю проповедь, – усмехнулся Этьен.

– Видно, сегодня нам не удастся переговорить с ним по душам, – расстроился Жером.

– Слишком много времени мы потеряли в бесполезных рассуждениях в доме твоих родных, – с укором сказал Этьен. – Видно, твой отец так навсегда и останется ревностным католиком.

– Я не рад, что мой отец – католик, но, наверно, отцу тоже не нравится, что его старший сын стал катаром.

– Пока не поздно, нам следует отсюда убираться. Не стоит делать столь щедрый подарок Себастьяну – прийти самим к нему домой и сдаться солдатам.

– Наверняка, он узнал меня в церкви и догадывается, где нас можно найти. Думаю, сейчас он довольно потирает руки в предвкушении завтрашнего утра, когда пошлёт солдат, чтобы те арестовали нас в моём родном доме.

– Только бы он не стал мстить твоим родным, – забеспокоился Этьен.

– Надеюсь, они не пострадают. Мой отец всеми уважаемый винодел. Всем известна его ненависть к катарам. К тому же, папские солдаты не обнаружат нас с тобой в доме моего отца, и обвинить моих родителей будет не в чем, – сказал Жером и добавил:

– Жаль, что нам не удалось ничего разузнать у Себастьяна про Оливию.

– Уходим! – заторопился Этьен, услышав, как заскрипела дверь.

Едва катары успели скрыться в густых зарослях кустарника, как дверь отворилась, и на улицу вышел падре Себастьян. За ним следом под моросящий дождь вышли вооружённые секирами, мечами и копьями солдаты, возглавляемые молодым сержантом, который взмахнул рукой, словно призывая своих подчинённых на ратный подвиг, и повёл отряд за собой. Рядом с сержантом семенил падре Себастьян.

Возле двери его дома остались два солдата с секирами в руках. Жером и Этьен проводили взглядом отряд солдат, а сами направились в противоположную сторону, следуя в стороне от дороги – по высокому бурьяну и зарослям кустарника…

Когда рассвело, и дождь уже закончился, сержант и падре Себастьян привели отряд к дому винодела Жиральда. Сержант постучал в дверь, которую вскоре открыла заспанная хозяйка. Из-за плеча сержанта выглядывал хмурый Себастьян.

– Что случилось, падре? – спросила Аннет.

– У меня есть сведения, что в вашем доме скрываются катары, – сказал Себастьян.

– Разве принадлежность к катарам уже стала преступлением в Окситании? – удивилась Аннет.

– Твой старший сын сбежал из фонфруадского аббатства, а недавно он объявился у нас в Монтэгле. Нам с сержантом Лефевром надо его вернуть в аббатство. Но не только это стало причиной нашего прихода в дом досточтимого Жиральда. Твой старший сын Жером связался с бывшим вальденсом по имени Этьен, который в Бретани убил невинного кюре. Жером с преступником Этьеном путешествуют вместе и, возможно, готовят новые преступления. Как видишь, Аннет, наши агенты не дремлют. Пропусти нас в дом!

– Вы хотите их убить?! – вскричала Аннет и попыталась закрыть дверь, но сержант помешал ей, выставив ногу.

– Нет, мы всего лишь собираемся вернуть твоего заблудшего сына в аббатство, а с Этьеном будем разбираться отдельно. Именем Папы я приказываю тебе – пропусти нас в дом! – потребовал падре.

– На этой земле правит граф Раймунд Тулузский, а не Папа, – возразила Аннет.