– Если вы, падре, обиделись на то, что я сказал про католиков, так это зря. Я сказал чистую правду. Я сам католик и знаю, что говорю. Так вот, я сам ни за что не согласился бы хоронить неизвестного мне человека просто так, без платы, – сказал Бертран.

– И я не стал бы бесплатно хоронить незнакомого мне человека, хотя я католик и, как положено, соблюдаю пост и вовремя причащаюсь, – гордо произнёс Дюран.

– Вы когда-нибудь умолкнете? – раздражённо прохрипел падре Антонио. – Я устал от вашей болтовни. Закройте рты и не задавайте мне вопросы!

Солдаты спешились и положили тело сержанта возле дороги, а потом снова сели на лошадей и поспешили за падре Антонио, который уже съехал с основной дороги и направил свою лошадь по тропе, проложенной по полю.

Тем временем к телу Томаса подошли два мужика с лопатами. Они остановились, дожидаясь, когда священник и солдаты отъедут подальше, а потом принялись рыть могилу возле дороги.

Падре Антонио ехал молча. Следовавшие за ним солдаты тоже некоторое время молчали, а потом Дюран произнёс нараспев:

– Вот мы сейчас едем мимо Сомбре по полю и почему-то не заезжаем в эту деревню.

– Хорошая дорога проходит через Сомбре, но мы едем по кочкам, – растягивая слова, грустно вторил Дюрану Бертран.

– Вы решили извести меня? – возмутился падре Антонио.

– Мы вовсе не хотим извести вас, падре, – сказал Бертран.

– Хочу вам сказать, что стихи у вас получаются плохие и трубадуры вы бездарные, – проворчал священник.

– Вы ошибаетесь падре, мы не поём и не сочиняем стихи. Это мы таким образом пытаемся спросить вас, не задавая при этом вопросов, – пояснил Дюран.

– Это уже интересно, – усмехнулся падре Антонио.

– Ведь вы запретили задавать вам вопросы, а узнать очень хочется, – сказал Дюран.

– Но мы не хотим вас разгневать, – добавил Бертран.

– И что же вы хотите узнать? – поинтересовался падре Антонио.

– Мы проезжаем мимо Сомбре, по задам этой деревни, и катары, наверняка, сейчас нас не видят. Кажется, именно из-за этого мы не едем по хорошей дороге, – снова принялся нараспев бубнить Дюран.

– Я могу вам сказать, что теперь мы выполняем тайную миссию. И нам не следует лишний раз попадаться на глаза местным жителям. Особенно спешить нам не следует, но и задерживаться тоже нельзя, – разоткровенничался падре Антонио.

– И неизвестно, куда мы держим путь. А ведь мы такие голодные и уставшие, – спустя некоторое время начал бубнить Дюран.

– И никому нет дела до того, что мы сильно проголодались и страшно устали, – вторил ему Бертран.

– Все добрые католики в это время едят мясо, запивая его вином, а у нас маковой росинки не было во рту со вчерашнего вечера, – грустил Дюран.

– Так вы замолчите, наконец? – спросил священник.

– Вопросы могут задавать лишь нам, а мы можем лишь грустить и страдать, – проговорил Бертран.

– Хватит! Молчите! – закричал падре Антонио. – Как только въедем в лес, сразу сделаем привал, и вы отправитесь в деревню за едой.

– Вот это правильно! – обрадовался Дюран.

– Оказывается, жизнь может быть прекрасной, – повеселел Бертран.

Всадники въехали в рощу и спешились на поляне, неподалёку от деревни. Падре Антонио сел на бревно и вытянул ноги. Потом взмахом руки он подозвал к себе Бертрана и Дюрана и выдал им по монете.

– Сходите в деревню и купите что-нибудь поесть. Только не смейте воровать и ведите себя тихо! – приказал падре. – Помните: вы нужны для выполнения чрезвычайно важного задания.

– В катарской деревне не купишь птицу, мясо и доброе вино, – вздохнул Бертран.

– Разве только морковь и рыбу, – сказал Дюран.

– Ступайте в деревню и купите хоть какую-нибудь еду, – устало произнёс падре Антонио. – И постарайтесь никому ничего не рассказывать о себе.

Бертран замер и прислушался.

– Кажется, в деревне кудахчут куры, – обрадовался Бертран. – А ещё говорят, будто катары не держат птицу.

– Идём! Кажется, скоро мы вдоволь наедимся, – сказал Дюран, и солдаты направились к деревне.

Дюран и Бертран возвратились не с пустыми руками. Каждый из них нёс по две курицы со свёрнутыми головами, держа их за лапы. На шее у Бертрана висела вязанка вяленой рыбы.

– Как вижу, ваш поход в деревню оказался успешным, – заметил падре Антонио, который всё так же – вытянув перед собой ноги, сидел на бревне.

– Нам принесли четыре курицы и вязанку вяленой рыбы, – похвастал Бертран.

– Мы их купили у хозяина дома на краю деревни, – сообщил Дюран.

– Очень хорошо. А теперь разведите костёр и пожарьте птицу, – распорядился падре Антонио.

Солдаты принесли хворост, и вскоре рядом с бревном, на котором сидел священник, заполыхал костёр. Куры были ощипаны, выпотрошены и нанизаны на прутья, которые Бертран и Дюран разместили над огнём на воткнутых в землю рогатинах. Когда куры поджарились, священник и солдаты принялись за трапезу. Насытившись, падре спросил:

– Вы не заметили в деревне крытую повозку?

– Нет, никакой повозки в деревне мы не увидели, – ответил Бертран.

– Он путешествует на такой большой повозке, которую не скроешь. Так что он ещё сюда не подъехал, – проговорил себе под нос падре Антонио.

– Как жаль, что мы не смеем спрашивать о ком, идёт речь, – проговорил Дюран.

– И не надо спрашивать. Лучше чаще заглядывайте в Сомбре и, как только в деревне появится большая крытая повозка, запряжённая парой лошадей, сразу же доложите мне, – потребовал падре Антонио.

– Как я понял, мы здесь остаёмся надолго, – произнёс Бертран, стараясь не задавать вопросы.

– Ты не ошибся, – кивнул падре.

Солдаты и священник заночевали в лесу, возле костра. Падре Антонио объяснил, что ночевать в деревне им не следует, потому что там местные жители могут задавать им лишние вопросы.

На следующее утро солдаты с распухшими от комариных укусов лицами снова направились в Сомбре. После полудня Бертран и Дюран вернулись из деревни и стали рассказывать про увиденную повозку.

– Большая крытая повозка остановилась возле дома старого катара Мартина, – сообщил Дюран.

– Как рассказали стоявшие неподалёку зеваки, на повозке прибыли рыцарь, его оруженосец и священник. Вместе с возничим они зашли за дом Мартина и там трапезничают за столом под открытым небом, – поведал Бертран.

– Это он! – прошептал падре Антонио. – Он прибыл в Сомбре. Наверняка он направляется к переправе через Рону. Теперь надо спешить, чтобы подготовиться к встрече.

Тут послышались крики, доносившиеся из деревни, а со стороны дороги донёсся топот лошадиных копыт.

– Интересно, кто сейчас проскакал по дороге? Сходите и осторожно посмотрите, что там стряслось? – попросил падре Антонио Бертрана и Дюрана.

Солдаты ушли и вскоре возвратились.

– Во двор к старому Мартину зашёл темноволосый кудрявый мужик и стал кричать, что конокрады увели у него лошадей, – рассказал Дюран, благоразумно умолчав о том, что этот кудрявый мужик ещё упоминал об украденных у него накануне четырёх курах и вязанке вяленой рыбы.

– Повозка всё ещё стоит возле дома старого катара? – поинтересовался падре Антонио.

– Да. Распряжённая повозка стоит возле дома, – сообщил Бертран. – Наверняка, гости останутся ночевать в Сомбре.

– Тогда собирайтесь. Седлайте лошадей, и – в путь! – вставая с бревна, приказал падре Антонио.

– Но ведь скоро стемнеет! – воскликнул Дюран.

– Нам здесь больше нечего делать. Хватит кормить комаров. Я теперь уверен, что он направляется к той самой переправе через Рону по дороге, которая проходит через Сомбре, – сказал падре Антонио. – До наступления темноты мы можем отъехать довольно далеко и опередить его. Следующий привал сделаем в лесу, когда наступят сумерки. Нам нужно время, чтобы подготовиться.

Бертран и Дюран не стали спрашивать, к чему именно им предстоит готовиться. Они переглянулись и, вздохнув, стали седлать лошадей.