Треск оброс гранями, набрался глубины и стал оглушительным белым шумом. Роман словно оказался в самом его средоточии – он кричал изо всех сил, чтобы хоть как-то заглушить его, но без толку. Экзотело тряхнуло – Иван уложил командира и наверняка пытался достать.
Голова, казалось, вот-вот лопнет; с панели стекли краски и размытыми мазками украсили темень перед глазами. Дышать стало нечем, и Роман почти уже смирился…
Внезапно всё прекратилось. Он схватил живительный кислород, и голова пошла кругом. Иван почти уже подключился к его экзотелу, но тот вовремя остановил его, дважды ударив себя кулаком по груди и выставив вверх большой палец.
Бёрд был прав, и это экзотело заражено?..
– Что это было?!
– Не знаю, Иваныч… – прокашлялся командир и медленно поднялся. Системы работали через одну, а индикатор заряда аккумулятора утверждал, что энергии осталось не более десяти процентов.
Кругом больше не было ни единой змейки, с их исчезновением пропало и очарование места. Даже несмотря на то, что куски стекла, кое-где соединённые разноцветными призрачными мостками, продолжали кружить, разве что теперь чуть быстрее.
– Ты слышал шум?..
– Никак нет. Вы упали и не отвечали. Я почти раскрыл «Осу», узнал у Ординатора как это…
Иван что-то ещё говорил, Роман не слушал. Прожжённые белым шумом динамики теперь тихим фоном наполняли шлем чем-то ещё, помимо голоса Иванова.
Мелодия… Та самая, из старого французского мюзикла, про принца-ворона. Мелодия, напетая нежным, тающим сопрано…
Роман решительно стряхнул морок.
– Чёртова планета!.. – прохрипел он, чувствуя ток.
Окончательно он пришёл в себя только через несколько минут. «Оса», казалось, тоже «очухивалась»: обнулившиеся было настройки вновь вернулись к заданным оператором, а ИИ усиленно пытался восстановить ЭМ-режим визора и датчик движения. При этом индикатор аккумулятора оставался в красной зоне, что никак не радовало.
– Через моё экзотело прошла какая-то информация, – заключил Роман. – Не уверен, но, по-моему, его поимели… как передатчик.
– Не этот ли? – Иван повернулся к залитому в стекло гигантскому «крабу».
Шутка прошла по касательной, вызвав лишь натянутый недолгий смех.
Вернувшиеся к удобной для оператора системе мер, показатели внешней среды не изменились. Все, кроме одного.
– Фон пропал… – опередил командира Иван.
Радиоактивный фон исчез вовсе: датчик показывал нереальные ноль целых, ноль десятых микрозиверт. Роман дал команду, и ИИ перевёл показатель в рентгены, но и тут с панели на него взирал мёртвый ноль.
– Не спец, но такого быть не может, – проговорил Роман. – Уж не на поверхности планеты точно – над нами же звезда! Ладно… – шумно выдохнул он, обливаясь потом. – Иван, чуток повремени. Пять метров – дальше не отходи. Мне нужно системы восстановить.
Иванова всецело занимал «краб». Существо – а это совершенно точно было именно существо! – с подсвеченной стороны ещё больше напоминало упомянутое членистоногое. Громадные лапы имели широкие «ступни», что выдавало в нём ходока по тяжёлому, коварному песку Ясной. Вверх от приплюснутого тела выбрасывались три манипулы, заканчивавшиеся чем-то сродни вогнутым полусферам, обращённым к прогалине в кронах. Всё его положение как бы кричало: «я не успел!».
– Залило стеклом, как того комара в янтарь… Он что, не знал, что сидит на вулкане? На клеща-древолаза похож… Что-то в небо кричит… Самку зазывал?
Роман покосился на скованного изумрудом монстра. Усмехнулся: если он действительно призывал кого-то, то прийти этот кто-то должен был с неба. Или из космоса…
Ответ почему «взломали» именно его экзотело напрашивался сам собой. «Оса» Иванова была чистой. В неё не проникала инопланетная жизнь. А если так, то гигант в кристалле как-то связан с вихрями… Быть может, он просто устройство? Своеобразная антенна? Это бы кое-что объяснило. Но какой сигнал он мог отправить? И кому?
Едва ли белотелые были связаны с вихрями. Хотя бы потому, что контакты с обоими видами вышли разнополюсными: первые напали без предупреждения, атаковали с определённой целью – взять в плен, меж тем вторые, наоборот, контактировали. И защищали даже, если вдуматься. Ведь та «Оса», которую Роман принял за Бёрда, стреляла в них. А вихрь напал на неё… С другой стороны, он мог начать «говорить» лишь потому, что бы смертельно ранен, не более. И вообще, внутри второго экзотела был повторитель, который изначально мимикрировал под него и атаковал сам вихрь, так что…
Ситуация была запутанной.
Потратив немного времени, Роман выяснил, что красная зона аккумуляторного заряда не баг. Это давало нехилую поправку на ветер.
Больше космопроходцы не нашли ничего, что могло бы представлять для экспедиции интерес. Перед спуском командир сопоставил заряд батарей и оставшееся время, отмерянное им Ренатой на всё про всё до «визита» в голову Ганича. На помощь пришёл услужливый ИИ. Мёртвый псевдоразум уверил Романа, что его «Оса» запросто сдюжит с путешествием до второй проплешины и обратно, и ещё останется небольшой запас. Но заряда точно не хватит, если случится бой.
– Рискнём… – всё же решил командир. – Двинули, что ли…
Песок появился вскоре. Следом чёрно-жёлтый углепластик обволок призрачный туман. Становилось темнее, падала температура. И опять нарождалась непонятная злость…
Будь с ними Бёрд, он бы непременно сказал что-нибудь. Про кристалл и «краба», про сигнал, прошедший через экзотело Романа. И обязательно что-нибудь очевидное.
– Мне однажды сказали интересную вещь… – разбавил тишину Иван. – Командир, можно на «ты»?
– Валяй, чего уж там.
Фонарный луч выхватил из полутьмы клеща, занятого приготовлениями к предсмертной трапезе – на песок летели куски лианы.
– Человека определяют поступки. Знаю: банально, – Иван заторопился договорить. – Но кем это было сказано и в каких условиях – для меня показатель… В общем, мы рубанули с плеча. Мы испугались, командир. Как подростки в пещере: забили палками нетопыря только потому, что у того крылья кожистые и в венах.
– Заговорил-то… – недобро усмехнулся Роман. – Как поэт, однако.
– Человека определяют поступки, – уверенней повторил Иван. – Он за тебя, командир, дрался. Рванул за тобой в лес, как за сыном, Джастином, который сплавы любит по горным рекам. Это мы предали его, а не он нас.
Ток.
Эфир, казалось, потяжелел от возникшего напряжения. Сжимая зубы, Роман понимал – парень прав. Но злость внутри шипела и извивалась, опасливо показывая лишь клыкастую морду из-под плоской холодной глыбы.
– Кем же был этот твой «кто-то»? Что за условия такие, что ты простой пафос на манифесты лепишь? – выпалил Роман, хоть и догадался уже, что услышит в ответ.
– Его звали Геворг Чхеидзе. Мы называли его дядя Гева, – Иван говорил неторопливо и настолько уверенно, что Роман не позволил себе встрять с неуместной колкостью; что-то в голосе лейтенанта с первых секунд заставило уважать дядю Геву. – Я же говорил, что был на Хиц-2?
– Я и так это знал. Ты под подпиской?
– Только я и под подпиской, командир. Просто больше некому – двое умерли от Q-рака буквально спустя месяц после возвращения из поганых джунглей. Но ты не думай – я не решил душу тебе излить, нет, – Иван немного помолчал. – Присяга остаётся присягой независимо от того, насколько ты далёк места, где её принял. Тайны никакой я не раскрою.
Роман знал чуть больше, но предпочёл смолчать. И поймал себя на мысли, что всё глубже проникается уважением к Ивану.
– Нас просили говорить, что мы участвовали в «устранении последствий». Но мы были там, когда это только начиналось. Знаешь, командир, почему я не люблю «алебастрового коня»? Почему обхожу реаниматор, знаешь? Дядя Гева почти всех называл пацанами, он был самым старшим среди медиков, да и среди всей экспедиции… – Иван подобрал слова. – Когда дядя Гева уже знал, что обречён, он каждого из нас троих по очереди положил на реаниматор. Он нашёл способ помочь нам. Не себе, хоть и были у него все шансы. Он умирал, когда делал это. Жутко, командир. Ему было больно каждую секунду, другие даже на месте стоять не могли, а он… Дядя Гева спасал пацанов. И каждому, как мантру: «человека определяют поступки». От боли в голове у него ничего, наверное, и не осталось. Только эта фраза…
