Он гладил ее, целовал — сначала губы, потом шею, груди, живот, спускаясь все ниже.

— Джек! Не надо!

Он неохотно поднял голову.

— Когда-нибудь ты позволишь мне это, — сказал он.

— Никогда! — поклялась Мойра.

Джек озорно усмехнулся, наклонился над ней, но вместо того чтобы накрыть ее своим телом, поднял Мойру и усадил на себя — медленно и осторожно.

— Тебе не больно? — спросил он.

Нет, ей не было больно, было странно и сладко, она чувствовала себя наполненной им до предела и утратила всякую способность о чем-то думать, отдавшись бурному желанию.

Неизвестно, сколько времени прошло. Секунды… или минуты — Мойра не знала. Когда сознание вернулось к ней, она обнаружила, что лежит на Джеке. Мойра попыталась приподняться, но Джек удержал ее.

— Усни теперь, Мойра. Мне нужно время, чтобы подумать о том, что произошло между нами сегодня. Я никак не ожидал найти девственницу в своей постели. Не понимаю, зачем ты лгала, но непременно докопаюсь до этого.

Из всех его слов Мойра услышала только «А теперь поспи». Веки ее смежились, и она мгновенно погрузилась в сон, Джек слушал ее ровное дыхание, у него же сна не было ни в одном глазу. Шок — слишком мягкое слово для его реакции на новость, что Мойра — невинная девушка. Не было ни единого правдоподобного объяснения ее лжи. Зачем она позволяла ему думать, будто она — женщина с сомнительным прошлым? В чем-то здесь была загадка, а Джек ненавидел загадки, в особенности те, которые не мог разгадать. Он относился к Мойре как к девице легкого поведения, но в этом виновата была лишь она сама.

Несмотря на все это, Джек продолжал прижимать Мойру к себе, против собственной воли признавая, что ему приятно держать ее в объятиях, ее гибкое тело восхищает его и она пленительно красива, когда спит вот так, у него на груди. Вскоре свечи начали гаснуть одна за другой, и в комнате стало сумрачно. Дрова в камине догорели, и на решетке осталась только серая зола. Сумрак все сгущался. Осторожно уложив Мойру рядом с собой, Джек укрыл ее одеялом и начал подниматься, чтобы снова разжечь огонь.

Едва его ноги коснулись пола, как возле двери возникло пятно света. Джек снова лег и отвернулся. Затем, не выдержав, все-таки посмотрел на мерцающее пятно — свет стал ярче. Джек громко застонал, когда сияние обрело форму.

Леди Амелия.

— Добрый вечер, миледи, — сухо поздоровался он, поспешно натягивая одеяло на свои обнаженные чресла. — Чему я обязан удовольствием видеть вас сегодня?

Леди Амелия приблизилась. Кажется, она хмурилась. С подчеркнутой медлительностью она подняла руку и указала тощим пальцем на Мойру. Та продолжала спать, как невинное дитя.

— Я знаю, о чем вы думаете, — заговорил Джек, понизив голос. — Я предупреждал вас, что не нуждаюсь в вашем вмешательстве. Да, я соблазнил ее, но если бы вы не выволокли меня в ту ночь из дома, она бы не лежала сейчас в моей постели. — Леди Амелия горестно покачала головой. — Я таков, и с этим вы ничего не можете поделать. Вам не приходило в голову, что другого пути мне не дано? Отправляйтесь туда, откуда вы явились, миледи. Возможно, будущим поколениям Грейстоков еще понадобятся ваши услуги.

Леди Амелия приблизилась к Джеку почти вплотную. Он мог бы поклясться, что ее ледяные пальцы коснулись его щеки-Леди Амелия заговорила, и хотя слова ее были не слышны, Джек знал, что она сказала именно это.

«Она спасет тебя».

— Простите? Я не понял. Кто меня спасет? И на кой дьявол мне ваше спасение, если мне и так хорошо?

Джеку померещилось, что леди Амелия улыбается. Но улыбка ее была так же призрачна, как и она сама. Он бросил взгляд на Мойру и возблагодарил Бога за то, что та все еще спит. Вряд ли она поверила бы в происходящее. Он сам с трудом в это верил. Когда он вновь повернулся к своей назойливой прародительнице, та уже исчезла.

— Миледи, просыпайтесь! Время вставать.

Мойра что-то промычала и отвернулась. Не может быть, что уже пора вставать. Ведь она только что уснула, когда Джек… Господи! Джек! Она со страхом разомкнула веки. Если бы он все еще лежал с ней в постели, она умерла бы от стыда. Как хорошо, что она одна!

Мойра хотела было встать, но, обнаружив, что она совсем раздета, снова нырнула под одеяло. Джилли, не обращая на нее внимания, собирала с пола беспорядочно сброшенную одежду.

— Ты не могла бы принести мне чашку чаю? — спросила Мойра, не смея пошевелиться, пока горничная в комнате.

— Сию минуту, миледи, — с готовностью откликнулась Джилли. — А вы бы прыгали поскорее в ванну. Я наполнила ее в гардеробной, пока вы еще спали.

Едва дверь за Джилли затворилась, как Мойра вскочила с кровати и побежала в гардеробную, хотя каждая косточка в ее теле громко протестовала против такого обращения. У нее болело в таких местах, о которых Мойра даже не догадывалась, что они могут болеть. Горячая вода благотворно подействовала на ноющее тело. А ведь Мойра не могла пожаловаться на Джека: он был с ней нежен, особенно после того как обнаружил, что она невинна. Зато она вела себя как настоящая распутница и теперь боялась встретиться с Джеком с глазу на глаз. Боялась еще и потому, что он непременно потребует от нее объяснения.

Искупавшись, Мойра тщательно оделась и позволила Джилли уложить ей волосы в красивую прическу. Потом она выпила чай, съела тосты и поняла, что готова встретить новый день и все, что он с собой принесет.

Когда Мойра вошла в гостиную, Джек стоял у камина. Он тотчас к ней повернулся с совершенно непроницаемым видом.

— Я позволил себе спровадить Мереуэдера и Пибоди сегодня утром.

— Вы слишком серьезно относитесь к своим обязанностям опекуна. Я уже вполне могу сама за себя постоять.

Неужели он воображает, что теперь она его собственность?

— Вы невинная овечка, преследуемая стаей волков. Не имею представления, с чего вы решили мне лгать, и уже не понимаю, где правда, а где ложь. Все то время, которое вы проведете под моей крышей, вам придется вести себя соответственно с моими требованиями. И вы не выйдете замуж за невежу и хама вроде Перси Ренфрю.

— Что же прикажете мне делать? — спросила оскорбленная Мойра. — Стать вашей любовницей? Вы без малейших колебаний использовали меня в этом качестве прошлой ночью.

Серебристые глаза Джека опасно засверкали.

— Вы сами виноваты. Если бы я знал правду, то не прикоснулся бы к вам.

Мойра обожгла его яростным взглядом:

— Больше это не повторится. Я этого не допущу. С этих пор я сама займусь своим будущим. Мы оба знаем, что нам делать. Вы должны жениться на леди Виктории, а я — вступить в брак по расчету, чтобы иметь возможность помогать брату.

— Черт возьми, Мойра, ведь я думаю только о вашем благе.

— О моем благе? И как же это сочетается с сегодняшней ночью? Объясните, пожалуйста! — с вызовом бросила она.

Джек покраснел:

— Я полностью несу ответственность за случившееся, но будь я проклят, если позволю вам выйти за Ренфрю или ему подобного типа. Это вам ясно?

— Безусловно, — заявила Мойра. — А теперь я постараюсь высказаться так же ясно. Я ценю вашу заботу, но уеду, как только соберу свои вещи. Когда я стану зарабатывать, то верну вам все, что вы на меня потратили.

Она повернулась к выходу.

— К дьяволу! — заревел Джек, хватая Мойру за руку и поворачивая к себе. — Вы никуда не уйдете.

Они стояли друг против друга, яростно сверкая глазами, и жар, идущий от их тел, казалось, мог подпалить воздух. Взгляд Джека был таким испепеляющим, что Мойра ощутила себя сухим поленом. Она судорожно сглотнула, когда Джек потянулся к ней. Его прикосновение воспламеняло еще сильнее, чем взгляд. Потом он поцеловал ее, и тогда тело и разум перестали ей принадлежать.

Когда Джек отпустил ее, Мойра трепетала, как лист на ветру. Она отступила, глядя на него глазами испуганной лани. Было что-то дьявольское в изгибе его чувственных губ и во взгляде серебристых глаз. Идущие от него импульсы пронизывали Мойру до мозга костей. Она в жизни не чувствовала себя более беспомощной и растерянной. Быстро повернувшись, она кинулась бежать так, словно за ней гнался сам Сатана.