3 Джанчотто все забыли! Прости, Джанчотто! Захлестнуло память! Не помню, заметил ли тебя, плавающего в кипящей крови, суровый Дант, как упомянул его в сонете Великий Александр. Да и другие, избранные посетители ада, не сочли твою тень достойной их внимания, даже взгляда. А меня, как во сне, – несмотря на смертный риск первой встречи на пути с той проворной пёстрой рысью, — в страну страдания влекло желание разгадать загадку: зачем ты избрал столь скорбную судьбу? В Римини, где берега Адриатики приравнивают к ложу олимпийцев, ты был знатный муж, чтимый отец, опытный воин, завоевавший доверие и папы в Ватикане. Ответь: как шерстью зверя могла покрыться твоя плоть? Как смог ты жену и брата, настигнув их в объятьи, заколоть? «Франческа, она несчастию причина! Словно зеркало поднесла к моему лицу. Старик, урод, хромец! Пусть так! Но и у старика, урода и хромца есть честь! Нет, я не агнец! Безумец я! Но не браколомец! И не баба, как Дант! Подумай, разжалобила барда! – Любовь, любить велящая любимым, меня к нему так властно привлекла! — Одна ещё её жемчужина: – Повесть победила нас! — Это книга зла источник? Книги, что ли, надо жечь? Вот, ад неплохая печь!». Повесть, Джанчотто, здесь ни при чем. А мужчин старых, уродливых, хромых, женщины, и совсем молодые, бывало, любили, когда ими были любимы. Любить, наверно, нужно безотчетно, нутром. «Изменила мне, извини! Моя вина! Не дал дар, остался без дара». Безрассудно — и звёзды рождаются вновь. Очевидно, ошибка есть во вселенной — нелюбовь. Как гнилой зуб во рту. К черту! 2011 Авангард
Ну что же, если речь идет об авангарде, то начнем уж с кельтов. Иным путем, чем греки и латины, проник в Европу арийский авангард. Сначала с юга, обогнув Тавриду, потом, как учит нас словарь Эфрона, повернув на запад и на север, переплыв Дунай, достиг он волн Балтийского и Немецкого морей. А уж затем на юг, но не назад к сокровищам Востока, но вдоль берегов, где чудеса творил Борей, к Франции раздольной. И, вспыхнув там огнем, он искрами покрыл все то, что Сообществом мы назовем теперь. Не миновав часть Азии, при том. Куда не взглянешь – остров кельтский! На полуостровах, Балканском, Пиренейском, и в Бретани, в Британии, где за свет дневной взимали дань, по Дунаю, стремившемуся в неба ширь, Рейну, где девчонка манила дланью лунатиков к себе на пир, виноградной Роне, нарядной Сене, Луаре, убранной подсолнухами, теми, ошеломившими Ван Гога, но, конечно, позже, гоготунье Эльбе, в Галлии, в Эльзасе, Боже! — всюду жили галлы, бритты, бельги, словом – кельты. Кто сказать посмеет — кельтов не было у нас? Но вопрос, вот вопрос — где они сейчас? Где же кельты? Где тот светлый авангард? 1991 Александрия. Итака. Платон Александрия, с Итакой на уме Я посетил город, в котором жил поэт, город моего имени, с маяком на дне моря и книгами на полках облаков, нашел дом, в котором он скрывался от вестников, сообщавших ему, что время расставания истекло. Я долго стоял перед темными, дубовыми дверьми его квартиры, прежде чем решился коснуться звонка. Никто не отозвался. С форштевня своего рабочего стола после утомительного пути он шагнул на берег Итаки. А может быть попробовал еще раз обойти ее гавань, уйти под парусами в открытое море, опять отправиться в запретном направлении на край света, чтоб вновь послушать смертоносные стихи, погрузиться глубоко в себя и обменяться парой слов с мертвыми друзьями. На все он был готов, только бы и дальше шагать по тротуару, которым ежедневно проходил, отправляться в греческую церковь Святого Саввы на соседней улице, иноверцами не превращенную в руины, молить властителей небес ему дозволить любовнице своей единственной, хоть на песке она была каменным домом, не говорить еще последнее — прощай! И у меня стоит перед глазами образ Итаки, высеченный на внутренней стене моих висков, истинная моя родина, которой я обязан всем, и своей жизнью. Но я повторяю его слова, читаю его мысли: суждено тебе на Итаку вернуться, нет никого, кто не вернулся бы, старайся только подольше оставаться в пути, чтоб старость встретить в чужом мире, ибо годы, что проведешь ты от нее вдали, а с ней на горизонте, заставят и тебя понять, что для нас значат все Итаки. (Перевод с сербского Мариной Петкович) |
