Мужчина снова углубился в чтение, демонстрируя всем видом, что наш разговор окончен. Я злобно заскрежетал зубами и шумно выдохнул через расширенные ноздри. Такого пренебрежительного и возмутительного отношения к представителю всесильной Корпорации я ещё никогда не встречал. Да что с них взять, с этих тупых деревенщин!

Я махнул на него рукой и поднялся по ступенькам в помещение почты. Из-за старомодной деревянной стойки на меня вскинула большие испуганные глаза полная женщина неопределённого возраста.

– Добрый день, – подчёркнуто официально поздоровался я, разглядывая стенд с настоящими(!) открытками и конвертами. – Вы работница почты?

– Здравствуйте, – пролепетала женщина, почему-то краснея и делая шаг назад. – Я тут работаю, да.

– По моей информации один из роботов Корпорации был приставлен именно к почте, чтобы максимально оптимизировать и автоматизировать её работу. Верно?

– П…правда, – кивнула она, делая ещё шаг назад и упираясь спиной в стеллаж с пустыми коробками для посылок.

– Какие обязанности выполнял робот? – я намеренно разговаривал с ней тоном инквизитора, надеясь, что именно такое обращение даст наилучшие результаты.

– Робот заменил Веру полностью, – внезапно произнёс кто-то из-за спины, я резко обернулся и увидел того же усатого мужчину. – Он выполнял обязанности кассира, регистратора и почтальона, разнося почту.

– Он выполнял свои обязанности должным образом?

– Более чем, – усмехнулся мужчина, шевеля усами, которые помимо воли приковывали мой взгляд. – Он был безупречен.

– Население деревни было довольно его работой?

– Безусловно, – его взгляд мог бы испепелить, но меня таким точно не проймёшь.

– А почему вы сейчас находитесь здесь? – я снова повернулся к испуганной женщине.

– Ну я же… Ну как… Я тут раньше работала, до него… – принялась она оправдываться жалобно, то и дело ища взглядом поддержки у мужика, стоящего за моей спиной. – Но он же сломался… Кто-то должен людям почту носить… И вот я тут. Снова…

– Робот не сломался, – жёстко отрезал я, внимательно при этом глядя на её лицо.

– Разве? – слабо удивилась она или сделала вид, что удивилась.

– Робота разломали преступники, которые будут наказаны по всей строгости закона. Это уголовная ответственность. До двенадцати лет тюрьмы! – я хотел максимально напугать женщину в надежде, что она выдаст истинных виновников.

– Но это же не я… – тонким голосом пропищала работница почты, прижимая руки к груди. – Я же просто вернулась, потому что место пустое.

– То есть вы не хотели зла роботу? Вы не испытывали к нему вражды? Ведь он же занял ваше место. Может быть, вы хотели причинить ему вред, чтобы вернуться к своей малоэффективной работе? – я засыпал её вопросами, надеясь раздавить слабую защиту и узнать правду.

И у меня это получилось бы, если бы не любитель бумажных газет.

– Послушай, что ты накинулся на неё! – усач протиснулся мимо меня и стал так, чтобы прикрыть собой трясущуюся почтальоншу. – Вера и мухи не обидит никогда! Не надо с ней так разговаривать! Она не на допросе.

– Пока не на допросе. Но придёт время – и все причастные лица окажутся в кабинете следователя по особо важным делам.

– Никто не хотел зла этим вашим роботам! – повысил он голос, гневно сверкая глазами.

– Однако кто-то их всё же разломал! – теперь и я позволил себе немного покричать.

– Никто у нас не поднял бы на них руку! Это был кто-то из чужих!

– Какое удобное объяснение. Мы не виноваты, это другие, – я усмехнулся, видя, что почтальонша включила защиту в виде фальшивых слёз.

– Так оно и есть, – усач надвигался на меня с угрожающим видом. – Мы были рады, что нам подарили этих роботов. Они сделали нашу жизнь удобной. И мы тоже расстроены, что их поломали так быстро. Вандалы есть везде, и особенно среди подростков.

– Ещё шаг, и вы первый отправитесь в камеру, – процедил я сквозь зубы и посмотрел мельком на работницу почты, которая большим мятым платком вытирала вполне убедительные слёзы. – По закону я обладаю полномочиями по задержанию и аресту для дальнейшей передачи правоохранительным органам.

Мужик остановился и укусил усы, видимо, размышляя, дать мне по башке или воздержаться.

– С чего вы взяли, что это подростки? – я прищурился.

– У Вовки есть видео с камеры наблюдения, – буркнул он. – Там всё видно. И женщина одна их видела…

– Где живёт Вовка? Мне некогда ждать, когда он закончит со своими дебильными овощами.

– Я… я сейчас скажу, – вступила в разговор почтальонша, раздражающе шмыгая носом. – У меня есть список жителей…

– Лучше распечатайте мне этот список, – потребовал я, а мужику бросил через плечо. – Вы свободны, можете отправляться по своим очень важным делам. У вас газетёнка ещё не дочитана.

Он злобно буркнул что-то нелестное для меня, но подчинился и вышел на улицу.

Пока почтальонша нервно и суетливо сражалась с компьютером и принтером, я ещё раз придирчиво осмотрел помещение.

– У вас тут порядок, как я вижу.

– Это да. Это он всё так сделал… – испуганно откликнулась она, пытаясь сломать лоток для чистой бумаги.

– Давайте я вам помогу, – я зашёл за стойку и слегка отпихнул её в сторону. Делал я это не по доброте душевной, а чтобы поскорее закончить пребывание в этом убогом учреждении.

Я положил бумагу и захлопнул лоток. Принтер довольно заурчал и принялся печатать список жителей.

– Робот хорошо делал свою работу, не правда ли, – как бы невзначай спросил я, пробегая взглядом по списку из ста пятидесяти двух жителей.

– О, он был хорошим почтальоном. Быстрее, чем я.

– И посылки, наверно, никогда не терял, – хмыкнул я.

– Я их тоже не теряю! – снова слегка испугалась она. – У меня ничего не пропадало ещё! Я честно работаю! А если вы по поводу бандероли, то Леонид её сам потерял!

– Успокойтесь, я вас ни в чём не обвиняю, – произнёс я однако таким тоном, как будто считал её виновной во всём случившемся.

– Я хорошо работаю, – её губы задрожали, как будто она снова собралась поныть.

– Вам, наверно, тяжело носить корреспонденцию и посылки, – я небрежно кивнул в её сторону, намекая на явный избыточный вес.

– Ну, так мне это наоборот полезнее, – она снова покраснела, кто бы знал, почему. – Я хожу и хожу… Да и небольшая у нас деревенька, пять улиц всего, легко всё обойти за пару часов.

– Да и почты, наверно, не так уж и много, – предположил я.

– Перед праздниками бывает больше…

– Последний вопрос, – я посмотрел на неё в упор, внимательно считывая микро-мимику. – Вы причастны каким-либо образом к поломке почтового робота?

– Ничего не делала! – с жаром воскликнула женщина, и вот теперь я ей почему-то поверил.

– Всего хорошего.

Я вышел на улицу, спустился по ступенькам мимо сидящего усача и проследовал к кафе. Светловолосая женщина всё так же находилась на веранде и цедила свой сок.

– Не подскажете, тут есть ещё какое-нибудь кафе? – я обратился к ней вполне вежливо.

– Два кафе в деревне на пятьдесят домов? – её едкого сарказма хватило бы и на пятерых человек. – Как вы себе это представляете?

– Хозяин тут? – теперь я был заслуженно груб с ней и считал это правильным.

Она молча махнула рукой куда-то внутрь и погрузилась в созерцание содержимого стакана.

Я поднялся по ступенькам и вошёл в кафе. Признаться, я ожидал чего-нибудь в духе двадцатых, и поэтому меня удивила современная дизайнерская обстановка со светлыми стенами и лёгкой скандинавской деревянной мебелью. С потолка на длинных мягких шнурах свисали причудливые светильники, выполненные из стеклянных банок, бо́льшая их часть была погашена, поскольку вполне хватало дневного света, свободно проникающего внутрь через огромные окна. За деревянным прилавком еле слышно мурчал раритетный радиоприёмник, а в углу жужжал современный кофейный аппарат, исторгающий из себя напиток.

– Есть кто? – громко спросил я, подходя к двери в служебные помещения.