29 августа

Я проснулся рано утром без будильника. Открыл глаза и посмотрел на потолок. Кошка недовольно фыркнула, когда я шевельнул ногами, на которых она спала.

Я встал и быстро составил список вещей, которые могли бы мне понадобиться в течение недели. Я полагал, что этого срока вполне достаточно, чтобы разузнать, кто из проживающих в деревне людей был причастен к порче имущества Корпорации.

Я сложил одежду в большую дорожную сумку, добавил туда упаковку с лекарствами на все случаи жизни. И пусть я ими никогда не пользовался, кто знает, что можно подхватить в этой дыре. Да и обычную простуду никто не отменял.

Я проявил повышенное внимание, когда тщательно настроил домашнюю автоматику на уход за кошкой и цветами.

Потом я позавтракал, тщательно пережёвывая пищу и разглядывая обои. Странно, но сейчас я почему-то как будто впервые увидел их рисунок. Голубые и жёлтые цветочки на нежно-бежевом фоне всегда были цветной массой. И вот только сейчас я рассмотрел их как будто под микроскопом.

Перед выходом из дома я некоторое время постоял перед зеркалом, задумчиво рассматривая своё лицо. Почему оно у меня именно такое? Я сам удивился тому, что у меня возник подобный вопрос. Бывают же такие дни, когда ты вдруг видишь в обычных вещах что-то новое.

Чтобы впредь не зависеть от транспорта и непослушных неквалифицированных работников, я арендовал на целую неделю маленький автомобиль, который уже через восемь минут подкатил к моему подъезду.

Я положил сумку в багажник, сел на заднее сидение и задал два пункта назначения. Откинувшись на мягкую ортопедическую спинку, я слегка улыбался, разглядывая дома, проносящиеся мимо.

Мы заехали в банк и там я, стыдливо улыбаясь, снял в банкомате довольно приличную сумму наличности, которая могла мне понадобиться в Апрелевке.

Затем, скрупулёзно соблюдая все правила дорожного движения, автомобиль промчал меня через Архангельск и выехал за город. Замелькали поля и леса, к которым я был равнодушен. Плотный лесной тоннель – и вот уже машина мягко въехала в посёлок и остановилась возле избушки администрации.

На крыльце магазина сидели две женщины и увлечённо что-то обсуждали, судя по их мимике и жестам. Они не прервали это занятие при моём появлении, лишь сели поудобнее, чтобы лучше видеть. Игнорируя их неприличное нездоровое внимание, я вышел из машины и проследовал в здание администрации.

К моему удивлению, глава посёлка был на своём месте. Он что-то яростно печатал на компьютере допотопного вида и не сразу обратил внимание на моё появление. Мне пришлось дважды кашлянуть, чтобы он заметил меня.

– О, опять ты, – недовольно заметил Елисеев, окидывая меня подозрительным взглядом. – Чего приехал?

– Я бы хотел немного пожить в вашей деревне, – меня повеселило выражение сильного удивления на его круглом лице.

– Как это? У нас? Пожить? Зачем? Почему? У нас?!– он часто заморгал, как будто это помогало ему быстрее обдумать моё заявление.

– Я побывал у вас недавно. И мне так понравилась ваша природа. Я хотел бы провести у вас неделю своего отпуска, наслаждаясь красотами природы и чистыми деревенскими продуктами.

На самом деле я никогда не понимал такого отдыха, потому что природа всегда казалась мне слишком грязной и опасной. Куда интереснее и веселее проводить время за компьютером или гуляя по городу, любуясь архитектурой и смелыми инженерными решениями.

– Эта… Как его… – руководитель посёлка озадаченно почесал голову, затем шею. – Но у нас нет никакой гостиницы.

Об этом я как-то не подумал и поругал себя за подобную несообразительность. Весь план был готов рухнуть в самом начале из-за плохого планирования. Но тут мэр сам спас моё задание.

– Хотя… Ты мог бы остановиться у кого-нибудь.

– Я готов человеку заплатить, сколько потребуется! – воскликнул я с энтузиазмом, ухватившись за эту возможность задержаться в деревне.

– Заплатить это, конечно, хорошо, – мэр смотрел на меня озадаченно и всё же недовольно. – Только кто ж тебя возьмёт… Погоди.

Он вскочил из-за стола и выбежал на улицу.

– Светлана Васильевна, ты не в курсе, кто-нибудь у нас сдаёт комнату? – услышал я его голос. – Да этот вот хочет отдыхать… Почему?.. Да откуда я знаю, говорит, что понравилась природа… Кто? У Риммы есть комната свободная?.. А она сдаёт?..

Я подошёл к окну и посмотрел на мэра, беседующего с теми женщинами, которые сидели на ступеньках магазина. К ним выскочила и старушка-продавщица, тут же включившаяся в разговор.

– Бесстужева могла бы, но у неё дочка скоро родит. Так что им самим комната вот-вот понадобится… А у доярки комната была, но она в ней теперь скульптуры лепит… Кто ж ещё… У Борисова комната есть, он всё дочь ждёт… Но он не сдаст ни за что…

Все три женщины тут же синхронно вздохнули, а мэр понимающе закивал.

– Дарья, так, мож, ты? – обратился мэр к продавщице.

– Я?! Почему я? – почему-то испугалась она и тут же пропала в магазине.

– Точно говорю, у Риммы надо спросить, – настаивала одна из собеседниц. – Чё ты как дурак, иди и спроси. Не съест же она тебя.

По краске, резко залившей шею и лысину мэра, я сообразил, что у него к этой некой Римме есть чувства. Либо они просто ругались и ему теперь не хотелось с ней связываться.

– Парень! – крикнул Елисеев и я сообразил, что он обратился ко мне.

Я вышел на улицу и посмотрел на его смущённое и вместе с тем раздосадованное лицо.

– Пошли, поговорим тут с одной… дамой, – он махнул рукой и тут же пошёл куда-то.

После домика администрации мы миновали чей-то участок и завернули на улицу, которая, судя по указателю, именовалась Лесной.

– Это Мизинец, – сообщил мэр, живо взмахивая руками. – Хорошая улица, спокойная, поспать можно будет утром подольше. Если только примет тебя она. Ну она женщина добрая, должна вроде…

Возле дома номер десять по правую руку мы остановились, и Елисеев несколько секунд явно набирался смелости. Только моё присутствие заставило его преодолеть нерешительность и открыть калитку. Мы прошли через цветник, плотно засаженный розами. Запах этих шикарных цветов густо пропитывал сад, смешиваясь с остальными запахами зелени и земли, которые агрессивно ударяли мне в нос. Пройдя под аркой, пышно увитой какими-то цветущими лианами, мы поднялись по широким каменным ступенькам и остановились возле цветной стеклянной двери.

– Гражданка Беспалова! – осипшим голосом позвал мэр и покосился на меня.

Я же делал вид, что не замечаю его волнения, и осматривал дом, построенный из добротного дерева и покрашенный в густой синий цвет. Зная теперь, что посёлок возник лишь пять лет назад, я не мог не восхититься талантом строителей, которые очень умело сымитировали тридцатилетние деревенские дома, несущие на себе печать времени. Вот только с какой целью это было сделано? Создать уют старого обжитого дома с историей? Или же создать декорацию для чего-то, что должно было скрываться от глаз таких непрошеных посетителей как я?

Мои мысли прервало появление высокой стройной пожилой женщины, одетой в пёстрый махровый халат и пушистые тапочки. Её голова была зачем-то покрыта синим полиэтиленовым пакетом. Или шапочкой для душа…

– Добрый день, – она поздоровалась с нами обоими, но смотрела только на меня. Странно так смотрела. Пристально и как будто недоумевающе… Или с подозрением… Или потрясённо. Я не успевал считывать все эмоции, которые вихрем проносились по её лицу.

– Римма Петровна, тут вот… человек… хочет… жить… – мэр сражался с собственным языком и явно проигрывал.

– Похвально, – она приподняла брови и прикусила губу. – Все существа хотят жить, и человек не исключение.

– Добрый день. Я бы хотел узнать у вас, не сдаёте ли вы комнату, – я решил спасти Елисеева, да и терпеть не мог тратить время на долгие бестолковые разговоры.

– Комнату? – она слегка удивилась и кинула на мэра странный взгляд. – Вам? А надолго?