– Сколько тебе лет? – внимательно оглядев девушку, спросил Амьер.

– Шестнадцать… будет через два месяца.

– Что?! – опешил Амьер, – Я сверну шею Аруану!

– Успокойся, – вмешался Владыка, – ты знаешь – здесь нельзя такое говорить, тем более кричать. И ты женишься на этой девушке. Дверь не откроется, пока вы не совершите обряд.

– Но она еще ребенок, – возмутился Амьер, – я не могу на ней жениться.

– А когда собирался остаться с ней наедине, ее возраст тебя не волновал?

– Я видел, что она юная, но не думал что настолько! У нас была договоренность не трогать девушек моложе восемнадцати лет. Нет, я не могу жениться на девочке.

– Может, тогда вернемся обратно, если нельзя жениться на мне? – с надеждой спросила девушка, вернее, девочка.

– Почему же нельзя? – удивился Владыка, – Вполне можно.

– Вот пусть на ней Аруан и женится, если у него хватило низости соблазнить ребенка. А я не буду этого делать.

Еле слышный женский смех заставил мужчин обратить взор на девушку, но она широко распахнув глаза, с ужасом смотрела на них.

– Что это было, – тихо спросила Ясна, – здесь еще кто–то есть?

– Нас посетила богиня, – неуверенно ответил Амьер.

– Все, хватит разговоров, – резко сказал Владыка, – мы сюда пришли за благословением. Амьер, бери девушку и подходи с ней к статуе. Если богине не понравится возраст невесты, то брак не состоится.

– Только на это и надеюсь, – буркнул Амьер.

Он взял девушку за руку и потащил к статуе.

– Подождите, – упиралась она, – да подождите же!

Амьер остановился и недовольно спросил:

– Что еще?

– Послушайте, вы ведь даже не знаете как меня зовут, а собираетесь жениться. Давайте поговорим и вы поймете, что нам не надо этого делать.

– Мне все равно как тебя зовут, – наклонившись к девушке, зло прошипел ей в лицо Амьер, – и разговаривать с тобой я не собираюсь потому, что очень надеюсь уйти отсюда неженатым.

– Но как же… – растерянно проговорила Ясна.

Она оглянулась на Владыку, ища у него поддержки. Он стоял, прислонившись к двери и сложив на груди руки, мрачно смотрел на них.

Амьер подхватил под руку девушку и, не обращая внимание на ее слабое сопротивление, подвел к статуе богини.

Девушка заворожено рассматривала статую. Тот, кто изобразил в этой скульптуре богиню, был талантливым и великим художником. Чудилось, что женщина, изваянная в камне, застыла на миг и сейчас сбросит оцепенение и шагнет навстречу – таким одухотворенным было ее лицо и казалось живым застывшее в незавершенном движении тело.

– Клади свою правую руку в раскрытую ладонь богини, – раздался над ухом девушки голос Амьера.

– Зачем? – вздрогнула она.

– Затем, – процедил сквозь зубы Амьер, – сейчас положим свои руки, ничего не произойдет, дверь откроется и мы с тобой спокойно уйдем отсюда. Ясно?

Девушка кивнула испуганно.

– Ясно, а что должно произойти?

– Я же говорю, – раздраженно ответил Амьер, – ничего не произойдет. Клади быстро!

Он положил свою кисть в раскрытую ладонь статуи. Вопросительно посмотрел на девушку, та боязливо и медленно сделала то же самое. Амьер поймал и схватил ладошку другой руки девушки. Теперь они стояли перед статуей, держась за руки и, казалось, что богиня держала их ладони в своих руках.

– Мы должны что–то сказать? – произнесла девушка боязливо. – Что надо делать дальше? Просто стоять и что–то ждать?

– Ты можешь помолчать хоть немного? – разозлился Амьер.

– Но я хочу знать…

– Обыкновенно произносят клятвы любви и верности, и просят богиню благословить брак, – соизволил объяснить он, – но боюсь, что это не для нас. Просто жди.

Девушке показалось, что ее ладошку сжали невидимые пальцы, она громко ойкнула и попыталась непроизвольно выдернуть руку, но ей не удалось это сделать.

– О, нет, – простонал Амьер, – только не это.

Девушка со страхом наблюдала, как их руки, вложенные в раскрытые ладони статуи начал обволакивать туман, и он поднимался все выше и выше.

– Что это! – взвизгнула она, – Как это прекратить?

– Никак, – обреченно ответил Амьер, сжимая до боли ладошку девушки, – само скоро закончится.

Девушка, всхлипывая и подвывая от ужаса, не имея возможности вырвать руку и убежать, наблюдала, как воздух вокруг них уплотнялся и становился непрозрачным. И вот они уже стоят в сфере, напоминающий своими перламутровыми переливами мыльный пузырь, а их руки, захваченные в плен статуей, по плечи окутаны плотным туманом.

– Прекрати ныть, – глухо выговорил Амьер, – скоро все закончится.

Неожиданно их запястья обожгло болью. Девушка вскрикнула, а юноша скривился. Она выдернула руку из захвата Амьера и стала размазывать слезы по щекам, всхлипывая и причитая:

– Что такого я сделала, что меня наказывает чужая богиня? Зачем поддалась на уговоры Аруана?

– А вот это правильно, – раздраженно произнес Амьер, – если бы ты не пошла к этому недоумку, то нас сейчас здесь бы не было.

Он поймал опять ладошку девушки и крепко стиснул в своей руке.

– Не вырывайся, иначе, мы здесь долго простоим, – тоскливо попросил юноша.

Ясна, всхлипнув, затихла и обреченно стала ждать дальнейшего. Жжение прошло и других неприятных ощущений уже не было, даже наоборот, под туманом руку кто–то, казалось, нежно гладил, что впрочем заставляло девушку еще больше паниковать.

Туман, овевающий их руки, постепенно стал рассеиваться и наконец–то пропал, невидимые путы отпустили их. Амьер отбросил ладошку девушки, которою до этого крепко держал, и стал растирать кисть, побывавшую в захвате статуи. Девушка морщась, несколько раз сжала в кулак и расслабила затекшую правую руку.

Сфера неожиданно лопнула с громким звуком и их окатило липкими брызгами.

– Ай, – вскрикнула девушка, – это что и, правда, был мыльный пузырь?

– Нет, – сказал подошедший Владыка, – этот, как ты говоришь мыльный пузырь, олицетворяет собой рождение новой семьи. Таинство зарождения этого никто не должен видеть. Для каждой пары все происходит особенно, не так как для всех остальных. Мне, конечно, любопытно как все происходило у вас, но настаивать, чтобы вы рассказали – не буду.

– Ничего у нас не происходило, – мрачно изрек Амьер, – рассказывать нечего.

Владыка осмотрел хмурящегося молодого человека, утирающую слезы девушку и произнес:

– Ваш брак благословила богиня, чтобы там ни было, но вы женаты.

Амьер закатал рукав рубашки и, осмотрев запястье, радостно произнес:

– Но брачных татуировок нет! Значит, наш брак не осуществился!

– Ваш брак свершился, не сомневайся! – осадил его Владыка. – Брачные руны проявятся после первой ночи. Хотя я думал, что раз невеста уже не девственница, то они проявятся сразу. Но кто мы, чтобы знать замыслы богини.

– Но я не собираюсь спать с ребенком, – воскликнул Амьер, – да теперь, когда я знаю, сколько ей лет, у меня на нее не вс….

– Амьер! – перебил его Владыка, – Прикуси язык! Ты в храме!

Амьер, замолчал, понурив голову.

– За что вы так со мной? – тихо спросил он, не поднимая головы, – Я никогда и близко не смогу подобраться к трону. Между ним и мной стоят трое – ваши двое сыновей и мой старший брат. А теперь, когда я оказался женат на этой девице, тем более никто и никогда не допустит меня до верховной власти. Чистота крови! Владыкой может быть только волерон с безупречной родословной и чистой кровью, и он обязан передать все это по наследству. А мое происхождение вы же ставите под сомнение, а теперь и дети, если, конечно, они когда-нибудь родятся, не будут чистокровными волеронами, по вашей милости. Но я ведь никогда не претендовал на большее, чем обладаю. Мне ничего и никогда не нужно было ни от вас лично, ни от родни отца.

Амьер говорил эти слова на языке волеронов. Но Ясна знала его, несмотря на то, что он был сложным для нее, да и волероны не стремились поделиться со всеми знанием своего языка. И разговаривали они в присутствии других очень редко по-волеронски. Но ее научил Аруан, теперь она прекрасно понимала их язык, но говорила плохо – слишком много было в нем непривычных и трудных для произношения звуковых сочетаний. Аруан настоятельно просил держать в секрете, что она знает язык волеронов. И поэтому, девушка смотрела на мужчин, делая вид, что ей ничего не было понятно.