– Благодарю, – сказала она, чувствуя себя хозяйкой положения. – А теперь, может, сам представишься?

– Граф Марио Риччи, тусарский посол при дворе ее величества, – немного склонив голову набок, словно к чему-то прислушиваясь, ответил мужчина.

Теперь настала очередь Кьяры удивляться. Посол-маг? Скорее всего, ее величество понятия не имеет, кого впустила в государство. Или у него есть специальное разрешение? Невероятно, король Тусара еще не сошел с ума, чтобы столь грубо и глупо попирать законы страны, где собирался женить своего сына. Значит, граф как маг здесь инкогнито.

– Ладно, испугали друг друга, теперь можно поговорить, – сказал тем временем посол, продолжая внимательно рассматривать Кьяру. Она спрятала шар за спину. – Не знал, что у Корфа есть сестра.

– Я приемная дочь, – коротко бросила Кьяра. – И предлагаю мирно разойтись, сделав вид, что мы ничего и никого не видели.

– Ну почему же? – В его глазах вновь появилось насмешливое выражение. – Я с удовольствием послушаю о Морской Длани, а то у нас в Тусаре многие думают, что такого человека как Зигфрид Корф не существует.

– Это их проблемы. Впрочем, если ты желаешь убедиться в обратном, я могу тебя познакомить с Зигфридом. Только, боюсь, ты ему не понравишься, – усмехнулась Кьяра.

– Я думаю, мы отложим знакомство лет, так скажем, на сто пятьдесят, – весело сказал граф. – Предлагаю подумать о настоящем. Ты собираешься здесь оставаться до утра?

– Нет. Но… – Кьяра немного замялась перед тем, как признаться. – Я немного заблудилась.

Конечно, у нее были планы. Но достать их – значит рисковать вынуть рисунок, найденный в комнатах покойного мага и заботливо спрятанный Кьярой за пазуху. Может, посол знает другой выход из дворца?

Граф прищурил глаза, словно раздумывая, говорит ли она серьезно, а потом кивнул:

– Тогда я могу тебя вывести отсюда, разумеется, за замолвленное за меня словечко перед всемогущим Хозяином Морской Длани.

Кьяра нахмурилась, но, услышав, что он рассмеялся, поняла, что это была шутка.

– Хорошо, и если можно – поторопись.

Граф подошел к ней почти вплотную и попросил:

– Обхвати меня руками.

– Это еще зачем? – рассердилась Кьяра и завела руки со шкатулкой за спину.

Он раздраженно вздохнул.

– Я сказал, что могу вывести тебя отсюда, а способы оставил за собой. Мне необходимо, чтобы мы представляли собой как бы один предмет.

До Кьяры, наконец, кое-что дошло. Все-таки в Морской Длани был маг, и о некоторых заклинаниях она знала.

– Телепорт прямо отсюда? У тебя что – точки по всей столице?!

– Не думаю, что королева отважиться казнить меня. Мой король не оценит подобного шага.

– Дипломатическая неприкосновенность заканчивается там, где начинается грубое попрание законов и традиций государства.

– Каких еще традиций? Использование магии в Илеханде ограничили недавно, и двадцати лет не прошло. В Башнях это расценили как непоследовательность и выразили надежду, что долго этот закон не просуществует.

– Однако ошиблись, а? – довольно хмыкнула Кьяра. Ее начинала раздражать напыщенность и самоуверенность этого тусарца.

– Пока, – сухо сказал граф.

– Я бы не советовала обсуждать подобные вещи в королевском замке. В Илеханде и стены часто имеют уши.

– Уши есть и в Тусаре, а вот языки намного короче, – вздохнул граф. – Думаю, нам пора.

Девушка немного помедлила, а потом, не выпуская из рук шкатулку, тесно прижалась к графу, который произнес несколько непонятных слов, хитро прищелкнув пальцами правой руки. Кьяре прежде не приходилось пользоваться таким способом перемещения. Она испытала странное чувство раздвоенности тела и мозга, но все оказалось не так страшно.

– Где мы? – спросила она, осматривая темную комнату.

– В тусарском посольстве, – ответил граф, отходя от нее. – И нет, я не ставлю бесконтрольно точки телепорта по столице. – Он зажег свечи.

Тусарский посол при свете и без маски оказался интересным и симпатичным мужчиной лет тридцати. Кьяра старалась поменьше смотреть на него и попыталась припомнить, чем маги из разных Башен отличаются друг от друга, но ее знаний в этой области было явно недостаточно. Феликс, маг из Морской Длани, был всегда страшно занят тем, что выполнял поручения своего герцога. Ему некогда было наставлять маленьких любопытных девочек.

Она помнила, что выпускники Шестой Башни являются целителями, а Четвертой, – боевыми магами, как Феликс, но этим ее познания ограничивались. Иногда Зигфрид ездил в Шестую Башню по «торговым делам», как он всегда выражался. Об этих «делах» Кьяре было ровным счетом ничего не известно. Только раз, на «Изумрудном быке», флагманском корабле Зигфрида, она мельком видела Магистра Шестой Башни. Скорее всего, именно по его заказу морской герцог послал Кьяру обыскать апартаменты придворного мага. Магистру могли понадобиться какие-нибудь записки Леманна для работы. Иногда в ее голову закрадывались мысли, что занятия Зигфрида более опасны, чем она могла себе представить. Когда был жив Зигмунд, она редко задумывалась о том, что ее добрый приемный папочка, любивший в детстве подкидывать ее на руках, на самом деле коварный и опасный человек, политик, глава могучей организации. Она любила его той любовью, которой дети любят родителей, несмотря на все их недостатки. После внезапной гибели Зигмунда Кьяра была оглушена, потому что слишком рано узнала, что значит потерять близкого человека. Последовавшая за этим смерть Конрада должна была вызвать менее болезненную реакцию, однако Кьяра пережила ее тяжелее: наверное, так всегда бывает, когда умирает твоя первая любовь. И у Кьяры остался один Зигфрид, младший сын Зигмунда, ее названный брат, с которым у нее сложились далеко не братские отношения. Но Зигфрид – это не Зигмунд, и Кьяра в последнее время часто раздумывала, какие дела он ведет втайне от нее, и чем это может грозить им в будущем. Она очнулась от раздумий, и задала вопрос, который интересовал ее в данный момент.

– А в какой Башне учился наш глубокоуважаемый господин посол?

Граф удивленно посмотрел на нее.

– Естественно, в Четвертой, – сказал он таким тоном, как будто другое предположение могло оскорбить его.

Кьяра решила остановить расспросы о Башнях, чтобы не показывать и дальше свое невежество. К тому же собеседник вряд ли в восторге от ее любопытства. Она помешкала, а потом, не дожидаясь приглашения, села в ближайшее кресло, продолжая прижимать к себе шарообразную шкатулку.

– Дама не желает чего-нибудь выпить? – осведомился граф Риччи, беря за ручку прозрачный графин с жидкостью.

– Наверное, дама предпочтет позавтракать, если время уже подошло, – в тон ему откликнулась Кьяра.

– Скоро подойдет, – ответил граф, бросив взгляд в распахнутое окно, из которого начинал поддувать свежий предрассветный ветерок.

– Тогда имеет смысл выпить.

Вообще-то Кьяра понимала, что разделять пищу, питье и комнату с едва знакомым человеком в высшей степени неблагоразумно и, возможно, невежливо. Но этот непонятный посол-маг вызывал у нее странно чувство. Она отпила из бокала и посмотрела на графа, который сидел напротив нее в какой-то напряженной позе.

– Неплохое вино, – заметила Кьяра, понимая, что если она не заведет беседу, граф ничего ей сам не расскажет.

– Наверное, ты не привыкла к такому. – Он небрежно пожал плечами.

Кьяра нахмурилась и покачала головой. Многие люди в Илеханде и, как оказалось, за ее границами, рассуждали несколько странно: если Морская Длань – моряки, то живут они чуть ли не в лачугах, питаются, чем Бог послал, и вообще крайне невежественны во всех отношениях. Граф Марио Риччи и подумать не мог, что резиденция Зигфрида Корфа была роскошнее его замка, а вина в подвалах тусарского графа рискуют оказаться кислым пойлом по сравнению с тем, что находилось в Морской Длани.

Однако Кьяра не стала убеждать графа в том, что ее потрепанный колет, рубаха не первой свежести и потертые штаны с запылившимися сапогами не означают убогости и нищеты. В Тусаре женщины в армии не служили и государственных постов не занимали, и для тусарского дворянина вид особы женского пола в мужской, а на самом деле универсальной, одежде был непривычен, тогда как в Илеханде это было довольно распространенное явление. Единственное, что Кьяра не надела, отправляясь в ночное путешествие, это юбку-хвост, которую обычно прицепляли на пояс поверх штанов. Вероятно, поэтому граф Марио Риччи продолжал сидеть в той же напряженной позе и внимательно разглядывать Кьяру. Тусарец определенно не привык видеть благородных дам в таком виде. Это пробудило в ней озорное желание раздразнить иностранного посла еще больше.