- Не собираюсь закрывать глаза!
И не командуй!
Не ты здесь главная! - в голосе строптивой столкнулись льдины.
- Ты, действительно, строптивая, - девушка невидимка вздохнула с облегчением.
Послышались легкие шаги, и перед кроватью, для полного обозрения предстала она.
Голубое сверкающее платье струится, словно свежий ручей.
Волосы незнакомки белоснежные, белее снега, губы ярко алые (без красящей пудры), глаза - изумрудно зеленые.
- Ты любуешься мной? - девушка спросила с нотками легкой грусти. - От моей мраморной кожи исходит легкое свечение.
Черты лица безупречны.
Я - само совершенство.
- Инга рассказывала, как подсматривала за тобой ночью, когда ты купалась.
Моя подруга была поражена твоей красотой, говорила, что красота неземная.
Я же - разочарована, потому что надеялась увидеть больше.
Ты красивая, не спорю, но и у меня белоснежные волосы, глаза мои изумрудные, губы яркие.
- Но не столь яркие, как у меня, и при этом ты худющая, а я пропорциональная - соразмерная!
Ничего лишнего во мне нет: ни чрезмерной худобы, ни запасов жира на боках и на животе.
- Ты не лучше и не хуже по внешности, чем мои подруги, и думаю, что в мире найдутся девушки красивее тебя.
- Даже так? - девушка сдвинула идеальные брови. - А, если так? - Она сняла свое чудесное платье, оказалась совершенно обнаженная. - Ты восторгаешься моей красотой?
- Восторгаюсь ли я? - строптивая засмеялась. - Ничем меня не удивила и не заинтересовала.
Не понимаю, что Инга в тебе нашла, и почему так Макбет преклоняется и слушается.
Я намного красивее, чем ты, хотя некоторое сходство у нас есть.
Сколько тебе лет? - строптивая спросила неожиданно для себя.
В глазах незнакомки появились искры восторга:
- Восемнадцать! Ты же догадалась? - девушка присела на край кровати.
- О чем я должна была догадаться? - строптивая попыталась дотянуться и ударить ее ногой, но помешала цепь.
- Нам обеим по восемнадцать лет, ты нашла сходство между нами.
И самое главное: ты - единственная, на которую не действует моя поразительная красота.
Ну же, строптивая, ты собираешься стать королевой!
Королева обязана мыслить быстрее своих подчиненных.
- Моя сестра? - строптивая сделала попытку подняться, забыла о цепях.
Цепи впились в щиколотки и запястья. - Тогда все понятно!
Ты подослала ко мне наемного убийцу, чтобы я не мешала тебе самой стать королевой.
Затем, когда у него не получилось меня убить, решила своими руками задушить меня.
Что же, сестра, сыграла ты неплохо.
Все против меня: отец, его люди и родная сестра.
Близкие родственники не уживаются на одном троне.
- Ты размышляешь на первом уровне правильно, но не как королева, - девушка погладила левую коленку строптивой. - Я твоя сестра - Эир, причем, Винсент умудрился зачать нас в один день, но от разных женщин. - Сестра внимательно смотрела между ног строптивой: - Странно, как через маленькое отверстие вылезает ребенок.
Ни за что не поверю, пока сама не рожу.
У тебя узкие бедра, неужели, они расширятся во время родов. - Эир покачала очаровательной головкой: - Ты сказала, что близкие родственники не усидят вместе на одном троне, но две сестры с узкими бедрами усидят, конечно, если захотят - места им хватит.
Я же не хочу править королевством... - Эир на минуту задумалась, ее идеальные груди напряглись: - Наш отец Винсент восемнадцать лет назад был неукротим и жаден до женщин - так рассказывала моя мама.
Наши с тобой пути не пересекались, потому что я росла далеко от вашего королевства. - Эир без боязни прилегла рядом со скованной строптивой, опустила очаровательную голову на ее правое плечо. - В семь лет я поняла, что я идеальная красавица.
Радовалась недолго, потому что красота доставляет девочке и ее семье больше несчастий, чем уродство.
Когда мне исполнилось восемь лет, я поняла, что я глубоко несчастна из-за моей красоты: сверстники и сверстницы прохода мне не давали.
Меня обожали, любили, мной восхищались, а это очень утомляет.
Взрослые мужчины и женщины общались со мной намеками, преследовали меня, а старики предлагали мне деньги.
Моя мама Хильда однажды не выдержала:
'Доченька, ты погубишь себя и меня своей красотой.
Лучше умри в диком лесу, чем в кровати сладострастного старца.
Я тебя и грязью обмазывала, и одевала в тряпье рваное вонючее, но блеск красоты ничем не скрыть.
