Лечу над городами селами, как голая ведьма без метлы...
Прости мое бесстыдство! - Я блеяла и не знала, куда в небе себя спрятать голую. - Наверно, на меня все снизу показывают пальцами и смеются надо мной, бесстыжей.
Прости, пожалуйста, Травяница, но немедлено спусти меня на землю.
Я хоть какой листвой и травой прикрою свою наготу.
- Нельзя, Снежана, - в голосе подруги послышалась печаль уходящего лета. - Здесь я не властна над ветром.
Мы не улетим из страны вечной осени.
Видишь, как ослабевает мой летний попутный ветерок? - Мы уже летели достаточно низко. - Я с трудом его удерживаю.
- Прости меня за то, что я голая перед тобой, и подвергаю тебя опасности, - я сжалась в комок в надежде, что так у меня меньше будет светиться интимного.
- Немного осталось до зимы, - Травяница шептала. - А там твоя сила будет помогать мне. - Травяница выполнила обещание.
А я не оправдала ее надежд.
Мы на бреющем полете падающего бомбардировщика понеслись над ледяными полями.
Снег оказался мягкий, когда в него воткнулись носами.
- Зато живы остались, извини, - я засмеялась и выбралась из сугроба. - С мягким приземлением, Травяница!
Прости, что не удержала тебя в воздухе.
В моем слабом образе я мало что могу. Извини.
Но, по крайней мере, в снегах никто, кроме тебя, не видит меня голую, и я не замерзну. - Я засмеялась.
В ответ раздался мелкий стук.
- Кто стучит, извини? - я почувствовала опасность.
- Мои зубы стучат, - Травяница в легком сарафане постепенно синела от холода.
- Сейчас, извини, принесу тебе шубу, - я взмахнула руками.
Размахивала долго, как в Ледовом Дворце. - Прости, пожалуйста, но в этом образе одежда мне не дается.
А разозлиться мне не на кого! Извини!
- Разве я могу на тебя сердиться? - заледеневшие губы Травяницы затрещали.
- Вперед, извини, - бег нас разогреет. - Я схватила Травяницу за руку. - До края света думаю, не больше каких-то жалких пяти тысяч километров. Прости.
Мой отец разожжёт в своей сакле костер для тебя, напоит чаем с моржовым жиром! - Я придумывала на ходу, болтовней закрывала наступающий ужас.
Через пару часов Травяница упала в снег и больше не могла подняться.
- Извини, Травяница, - из моих глаз полились слезы.
- Твои слезы, Снежана, похожи на бриллианты.
- Извини, но это и есть бриллианты.
Когда снежная принцесса плачет, из наших глаз выкатываются бриллиантики.
Из моих глаз и глаз моей сестры Снегурочки. - Я сидела в снегу, положила голову Травяницы на свои голые колени. - Прости меня, Травяница, я не знала, что ты замерзнешь.
Я неплохо переношу жару в твоем царстве вечного лета.
Но жара - не холод, поэтому птицы летят на юг. Извини.
Ты бессмертная, снова оживешь, но меня будет терзать стыд за то, что я убила тебя.
Прости меня, пожалуйста, за все!
- Я люблю тебя, принцесса Снежана, - шелест летних листьев слышен в голосе Травяницы.
Я поняла, что больше от нее ничего не услышу до ее оживления.
Сейчас еще она хоть чуть-чуть, но живая.
А я сижу, принцесса вечного холода, в своем царстве, и бессильная, как мышь в мышеловке.
Безысходность и отчаяние вырвались в моем крике.
Я кричала так, что расступались снега, разбегались снеговые свинцовые тучи.
Я разозлилась на себя, на свою беспомощность - разозлилась по-настоящему.
Видела, как округляются бедра мои, как вырастают груди.
Сразу же я властно призвала к себе шубы: не одну, а много-много шуб: из лисы, из лосося, из соболя, из горностая, из меха песца, из медведя оборотня.
Шубы меня послушались, царственную, покорно вылетали из вьюги.
Я набросала шуб на снег.
Перенесла на них полуживую полумертвую подружку.
Прилегла рядом с ней и накрыла нас другими шубами.
Я растирала, мяла, трепала Травяницу, пока она не застонала от подступившей живой боли.
Под шубами сразу стало жарко от моей ледяной ярости.
- Снежана, ты бы не беспокоилась обо мне, - Травяница открыла глаза. - Я бы спокойно умерла и не причиняла бы тебе беспокойство.
Затем я бы ожила, потому что бессмертная.
Умирала бы и оживала, пока не пришла бы помощь.
