— Отдать Землю.

     — Кому?

     — Манью.

     Анхра замолчала и задумалась. Получалось, что Земля должна достаться демону-медведю и тогда всему устоявшемуся придет конец. А если Ахура воспротивиться этому, тогда случится битва и мир станет похож на мир Манью.

     Что если попробовать взять змея на свою сторону? Впрочем, с этой целью она и шла сюда.

     — Дух Манью во мне! — сказала она тогда.

     — Мне ведомо это, — раздалось в голове.

     — Что если Ахура захочет убить меня? Ты придешь мне на помощь?

     — Приду.

     — А если кто-то другой захочет убить меня, ты защитишь меня?

     — Да.

     Анхра удовлетворенно кивнула.

     — Тогда до встречи, Ахи-Дахак!

     — До встречи, Анхра.

     ***

     Воздух в Зара звенел от жары. Легкий ветерок трепал разноцветные полотнища навесов. Многоголосый говор висел над Базаром. Толпа тонкими ручейками двигалась между рядов полосатых палаток и деревянных помостов.

     Сотни ступней, босых, обутых в сапоги или же дорогие кожаные сандалии, украшенные самоцветами, топтали и без того утрамбованную землю. Шаркали, медленно передвигаясь, насколько позволяли спины впереди идущих.

     Ловкие смуглые мальчишки, разносчики воды, с бурдюками на спинах, сновали среди остального люда — толстых купцов в халатах и в сопровождении обнаженных рабов-носильщиков с шелковыми зонтиками и перьевыми опахалами, мускулистых молчаливых воинов-наемников в кожаных кирасах, молодых беспечных парней в светлых шароварах и рубахах, весело переговаривающихся со своими спутниками, женщин и девушек в светлых бесформенных мантиях с капюшонами до земли, высматривающих себе молодую прислугу, пожилых угрюмых служителей разного рода — плешивых, седых или же с лысыми, обгоревшими до черноты, головами, одетыми в видавшие виды халаты, юродивых попрошаек, приткнувшихся прямо на земле, в тени купцовых палаток, строгих городских стражников, медленно расхаживающих парами.

     Пыль висела над Базаром и часто из разных сторон слышался девичий плач либо грозная мужская ругань, споры на разных языках, увещевания и торг.

     Хини стояла посередине палатки торговца Шитры, склонив голову. Правую ладонь накрыла левой, опустив руки перед собой. Она уже потеряла счёт прошедшему времени.

     Рано утром приехали они на Базар в сопровождении хмурой Моринги и двух слуг. Шитра приказал слугам разгружать телегу, а сам повел Хини в свою торговую палатку, изредка оглядывая ее и прицокивая языком.

     Дело в том, что до этого Моринга тщательно выскребла распаренное тело и лицо Хини, избавила от лишних волосков, расчесала ее длинные русые волосы костяным гребнем и одела на нее тонкий полупрозрачный балахон до земли.

     Слуги разложили товары по полкам, Хини торговец поставил в центре палатки, откинул входной полог настежь и торговля началась. Поначалу посетителей было немного. Заходили по одному-двое, но чем дальше шло время, тем количество их увеличивалось.

     Ближе к обеду люди шли сплошным потоком и в палатке уже было не протолкнуться. Одновременно здесь могли находиться не больше десятка человек, еще пара топтались в проулке, ожидая своей очереди и когда кто-то покинет палатку.

     Шитра с двумя слугами бойко занимались торговлей, продавали пушистые шкуры из родных краев Хини. Шкуры волка, рыси, медведя — суровым мужам и воинам, зайца и белки — пожилым женщинам либо усталым мужчинам-скорнякам, которые хотели дальше изготовить из них одежду. Овечью шерсть брали женщины, чтобы набивать ими подушки и одеяла.

     Рассчитывались серебряными кругляшами, которые Шитры споро прятал в кожаный мешочек на поясе. Все глазели на Хини, стоящую в центре с опущенной головой. Оценивали, качали головами, вздыхали, женщины презрительно кривились, оглядывая необычную для этих краев внешность девушки — голубые глаза и светло-русые волосы.

     Когда народа стало особенно много, то они ходили вокруг Хини практически обтираясь об нее, очень близко. От многих несло неприятно — резкими запахами похожих на сому или луковую похлебку. Пару раз она особенно заинтересовала хорошо одетых пожилых мужей, они осматривали ее, обходя кругом, заглядывали девушке в глаза.

     Один положил руку ей на грудь, но Хини яростно зашипела и отшатнулась. Из-за прилавка раздался грозный окрик Моринги и мужчина отошёл, сокрушенно качая головой.

     — За сколько отдашь девушку, Шитра? — спросил он у торговца, почесывая волосатую грудь сквозь шелковый халат, перехваченный широким кушаком. Был он низкий, обрюзгший и смуглый, с остатками курчавых волос на голове, с мясистым одутловатым лицом в оспинах, многих зубов недоставало во рту, а потому вопрос вышел невнятным, к тому же мешали разговоры других покупателей.

     Но Шитра чутко уловил вопрос о цене и ответил быстро, к тому же он признал спрашивающего, широко и с хитрецой улыбнулся и начал с приветствия.

     — Добрый день, почтенный Уотро! — громко выдал торговец, чтобы перекричать гомон. — Рад тебя видеть в добром здравии и благодарю за то, что посетил мою скромную палатку! Как здоровье семьи? Как твоя торговля, почтеннейший?

     — Хвала Ахуре, все хорошо! — Уотро воздел ладони до груди ладонями вверх, благодаря небеса. — Семья здорова, как и торговля отменна! Но я вижу тебе достался сей ценный цветок из Арии, как тебе так повезло, почтенный Шитра? Кто из богов одарил тебя такой милостью?

     — Мы же давно знаем друг друга, почтенный Уотро! — ответил Шитра, смахнул с прилавка три серебряных монеты, переданные ему суровым плечистым воином в оплату за шкуру большого волка и с признательностью легко поклонился. — Благодарю вас, почтеннейший! Приходите еще!