Через десять минут в комнате собрались все.

  - Вы все правы, и это меня бесит, - Laslegedhel вскочил из гамака, взял невесту за ушко: - Menelana! Ты, моя невеста, сейчас занималась любовью с моим отцом, у тебя даже щеки порозовели.

  Когда ты спишь со мной, то щеки у тебя остаются мраморно белые, не розовеют.

  Если тебе так уютно с моим отцом, то выходи за него замуж, а я тогда не нужен. - В наступившей тишине Laslegedhel слышал, как пролетела фея, или не фея, а бабочка: - А ты, старый дурак, называешь себя жрецом, а все обязанности жреца - ходить по хижинам и воровать любовь из чужих семей. - Laslegedhel дохнул жаром в лицо Nimrhoss. - Лучше бы занялся обустройством нашего леса. - Laslegedhel вошел в раж, и его остановить мог только тяжелый подзатыльник: - Мама, Menelana, вы же женщины, имейте стыд.

  Трахаетесь со всеми подряд, как, презираемые вами, людские продажные женщины.

  А ты, отец, просто старый дурак, который выглядит молодо. - Laslegedhel опустил подбородок на сжатые кулаки.

  - Laslegedhel, ты понимаешь, что ты только что сказал? - глаза жреца сузились до размеров входа в муравейник. - Ты молодой, уверенный в себе, сильный, грациозный, тысячи светлых слов должны выходить из тебя, а ты открываешь рот только для того, чтобы произнести мертвые слова.

  Что же ты сделал с собой? - Sulmeldir покачал головой, огляделся и из угла наказаний достал пучок сухих веточек. - Снимай тунику, я накажу тебя за глупость. - Жрец не сомневался, что Laslegedhel покорно примет наказание.

  Сечение ветками по голым ягодицам - добрая традиция лесного народа.

  - Мне стыдно за мои слова, - Laslegedhel снял тунику, наклонился, выставил обнаженные ягодицы в сторону жреца. - Простите меня, лесные братья.

  Краска стыда заливает мои щеки.

  - И не только щеки, но и ягодицы, - Menelana засмеялась, и этот смех, раньше милый для Laslegedhel, ему сейчас не понравился.

  Жрец ударил один раз ветками по попе Laslegedhel, второй раз, полагается в наказание десять ударов.

  - Три, рот подотри! Я передумал каяться! - Laslegedhel вскочил, вырвал ветки из рук жреца и с наслаждением хлестнул его по лицу. - Тебе нравиться наказывать прутьями по ягодицам, потому что ты извращенец.

  Ты получаешь от этого удовольствие.

  Почему тебя до сих пор не удавили? - Laslegedhel хлестал и хлестал оцепеневшего жреца и понимал, что назад дороги нет. - Я специально лишаю себя даже крошечного шанса остаться с вами.

   Лучше жить с людьми, чем с дураками.

  Вы называете лес нашим домом, а лес всего лишь заросли деревьев и кустов.

  Сношаетесь друг с другом, а это не процесс зачатия, а ерунда, поэтому от ваших усилий нет пользы.

  Теперь девиз нашего племени "это хорошо!" звучит по-другому - "хорошо ли это?".

  Ухожу я от вас, мне нужно побыть среди других. - Laslegedhel подхватил колчан со стрелами, снял со стены тугой лук и выпрыгнул из родной хижины.

  Ловко по веткам спустился на землю, ожидал криков в спину, пусть это крики ненависти, душевной боли, или его бы умоляли остаться, но в спину дышала тишина.

  - Я ухожу, - Laslegedhel крикнул уже менее уверено, и снова тишина в ответ: - Умерли ли они от неожиданности?

  Или снова трахаются? - Laslegedhel вышел на лесную тропу.

  Чем дальше он уходил от родного стойбища, тем чудовищнее и безрассуднее казался ему грубый поступок.

  Через пять лесных миль Laslegedhel наткнулся на человека.

  Он собирал землянику и чернику.

  Несколько мгновений Laslegedhel колебался: пронзить ли вонючего человека стрелой, как он делал раньше, но, неожиданно для себя, кивнул человеку.

  - Пустота осталась в моей груди, - Laslegedhel повернул голову и на ходу кричал удивленному человеку. - На самом деле я хотел бы остаться, но язык мой уводит меня из родного дома. - Laslegedhel махнул рукой и легко зашагал дальше.

  Места знакомые до боли: здесь он в первый раз подстрелил своего первого человека, а там, около тысячелетнего дума, зарыл собаку.

  - Каждая травинка, каждый кустик ежевики помнят тепло моего тела. - Laslegedhel краем туники вытер внезапно набежавшие слезы.

  От волнения он вспотел и самое время смыть с себя налипшую грязь.

  Laslegedhel свернул к лесному озеру, оно назвалось Хрустальный Глаз.

  Еще прежде, чем увидел воду, Laslegedhel почуял незнакомый сумасводящий аромат.

  Он отдаленно напоминал запах Menelana, но к нему примешивались диковинные нотки.

  Ноздри Laslegedhel затрепетали, сердце забилось быстрее.

  - Наверно, дурман-трава цветет, - в первый раз в жизни Laslegedhel не смог отличить запах в лесу.

  Он осторожно шел к воде, смотрел под ноги, а, когда поднял глаза, то оцепенел от удивления.

  В озеро входила человеческая девушка.

  Она абсолютно нагая, как и положено честной девушке, лишь красные туфли на высоких тонких каблуках составляли ее одежду.

  - Раньше в наш лес девушки не входили, боялись нас, а теперь что-то изменилось, - Laslegedhel затаил дыхание и присел за кустом.