- Топот испугал котенка, - Esmeralda с сожалением покачала очаровательной головкой, сжала губки от досады, что кто-то спугнул котенка. - Котенок убежал.

  Я расправила свою восхитительную спинку, и не увидела ни подружек, ни нашу обожаемую Virginie.

  Наверно, они увлеклись осликом также, как я котенком, и ушли за ним на луг.

  Потом я побродила, и вот я здесь! - Esmeralda со смехом бросила в купца виноградинку.

  Perla напряглась, испугалась, что виноградинка попадет купцу в тот же глаз, куда ударил персик.

  Но ягодка ударила торговца в лоб.

  "Девушки очень милые, - купец присел на край дивана. - Они осветили мой шатер своим присутствием.

  А не лучше ли их посадить на цепь и сделать моими рабынями? - От нужной мысли купец даже икнул.

  Но затем покачал головой в споре с самим собой. - В неволе эти красавицы перестанут светить.

  Они зачахнут, как соловей в клетке.

  Пусть красавицы живут на свободе", - купец сделал вид, что он пощадил девушек.

  На самом деле он понимал, что тайное всегда становится явным.

  Кто-нибудь из его жен или подруг из мести выдаст его тайну.

  Стражники заберут рабынь себе, а с него возьмут золотом налог за незаконное присвоение чужой собственности.

  В городе только один хозяин - господин Beck, и все и все принадлежат ему.

  Девушки даже не догадались, какие мысли появились, а затем утонули в голове купца.

  Прелестницы заняты друг дружкой.

  - Ты горячая после улицы, - Perla потрогала животик подружки. - Поговорим, отдохнем, а затем пойдем расспрашивать жителей, где наша обожаемая блондинка Virginie.

  К нам здесь очень хорошо относятся, сама увидишь.

  Не забывай, что мы в этой лавке, как у себя дома.

  Торговец меня встретил, позаботился, чтобы мне было удобно.

  - Очень мило с вашей стороны, что оценили мой труд, девушки, - купец тоже потрогал животик Esmeralda. - Вы терпите мое присутствие, оголяетесь передо мной, чудесно!

  Но, почему не спрашиваете, как меня зовут?

  - Нам не нужны имена мужчин, - Perla потрепала купца за щечку. - Но, если ты так хочешь, то мы тебя порадуем и спросим: как тебя зовут?

  - Вы согласны услышать мое имя? - купец заулыбался от наплывших теплых чувств.

   Я так ненавижу свое имя, но перед вашим очарованием не могу молчать.

  Меня зовут Ronaldo.

  Кажется, что я еще в чреве матери не хотел, чтобы, когда меня родит, чтобы назвали Ronaldo.

  Но в жизни всегда случается так, как не хочешь, Судьбу не перехитришь.

  Не избавиться от имени, оно, как клейкая лента для ловли мух.

  Когда при рождении я узнал, что меня назвали Ronaldo, колени мои покрылись красными прыщами, руки ослабли, а горло высохло.

  Его даже не спасало молоко, которое я тянул без остановки из полной груди матери.

  С годами я смирился со своим именем, но все неудачи относил на его счет.

  Я до сих пор считаю, что мул меня пнул в промежность и лишил мужского достоинства только потому, что мул знал, что меня зовут Ronaldo, и ему не понравилось мое имя.

  Я боролся с именем, но оно меня победило.

  - Почему ты жалуешься? - Esmeralda тоже перешла с купцом на "ты". - Мы же услаждаем твой взгляд своей красотой, значит, тебе имя твое помогло, чтобы мы зашли под тень твоего шатра.

  Не обижайся на Судьбу и не обижай ее, иначе Судьба даст тебе другое имя, намного хуже, чем Ronaldo.

  Тогда девушки будут обходить твой шатер стороной.

  Имя не отнять, не прибавить, как и строение тела. - Esmeralda вздохнула и поощрительно погладила купца по голове. - Подружки знают мои историю, и я тебе ее еще раз расскажу.

  Родилась я в благополучной семье, где все в теле.

  В нашем Королевстве худоба считается признаком болезни и нищеты.

  Родители пытались меня закормить, чтобы я растолстела, но мой организм не хотел лишний вес, даже о нормальном весе не думал.

  Организм считает, что только худоба делает меня здоровой.

  Лишнюю пищу я выплевывала, либо меня рвало.

  Родители и родственники сначала думали, что я страшно болею, но затем обозлились на меня.

  Она решили, что я нарочно не толстею, чтобы опозорить наш славный древний род.

  Меня отдали в пансион, и в пансионе девочки смеялись надо мной.

  Я стала стесняться своего худого тела.

  Нет, не ненавидела его, а стеснялась.

  Под одежду нарочно привязывала тряпки, чтобы выглядеть упитанной, но в пансионе, где каждая знает друг дружку до черточки, потому что мы обязательно купались обнаженные вместе, ничего не скрыть.