Кузьминична отвернулась, заговорила опять с Валей:
- Тут, Валюша, верно мать говорит. Не женское это дело - слесарничать. Ну а стаж нужен - просись на место Грибовой. Знакомая моя, Анна Ивановна. Паша, да ты знаешь её, - обернулась Кузьминична к хозяйке, - высокая такая, седая. Помнишь, на базаре ты нас вместе видела? Ещё спрашивала, кто такая... Так вот, на днях она на пенсию уходит... А что? Работа чистая, не тяжёлая. С детишками-то, чай, не с гайками!
Так с лёгкой руки Сухачёвой участь Вали была решена. Мать бегала куда-то за справками, доставала какие-то бумаги, а через полмесяца Валя прошла медицинскую комиссию и была принята на работу. Даже заявление мать сама за неё написала. Привыкнув к подчинению, Валя не сопротивлялась.
Не возражал и отец. Рассудил всё просто. Не велико дело карапузам носы вытирать. Научится за чужими ухаживать, легче будет потом своих растить. Навык - дело полезное. А стаж - он везде одинаков. В институте на это не смотрят.
2
На новом месте освоилась Валя быстро. Сначала дети дичились её, но потом привыкли. Вот только Женя Коршунова всё ещё её побаивалась и старалась держаться подальше. Но это у девочки, видимо, от характера. Молчунья, должно быть, в отца, высокого невесёлого мужчину.
Отец приведёт утром ребёнка, кивнёт и, не вымолвив ни слова, уходит. Вечером всё повторялось. Как провела девочка день, чем занималась - не спрашивал. И всегда сам, редко Женю мать приведёт или придёт за ней. Красивая, надменная, она появлялась и исчезала, как метеор.
- Я - за Женей Коршуновой, - начинала ещё с порога рыжая элегантная красавица. - Извините, пожалуйста, но я очень спешу... Нельзя ли забрать девочку поскорее?
Торопилась она всегда. И всегда Валя, подстёгнутая её властным, холодно вежливым голосом, оставляла других детей и родителей и приводила Женю в приёмную вне очереди. Разговаривать с женщиной её не хотелось. Валя только удивлялась: "Как это ещё она за девочкой ухаживает, белоручка?" В детсад Женя приходила чистой, нарядной.
Мужчину Валя почему-то жалела, а жену его считала злой и сухой. Помнила первую встречу с ней.
- Вы, кажется, новенькая? - обратилась тогда к Вале "рыжая". - Вас предупредили, что к Жене должно быть особое отношение?
Валя кивнула.
Она уже знала, что к детям должно быть особое отношение. Ко всем. И выделять кого-то не собиралась, кем бы ни были их родители. Правда, она этого не сказала, только подумала, глядя вслед "рыжей" с претензиями.
- Врачиха! - подошла к Вале пожилая воспитательница. - Хирургом работает. Познакомились, что ли?
- Познакомились... - вздохнула Валя.
Последнее время "рыжая" не появлялась совсем. И 3-го ноября, утром, увидев, как всегда, пришедшего с Женей Коршунова, Валя неожиданно резко сказала ему:
- Передайте жене, что сегодня в 6 часов вечера у нас родительское собрание!
Коршунов глухо кашлянул, помял в руке кепку, ничего не ответил, отвернулся, стал снимать с ребёнка пальто. А вечером Валя увидела на собрании его самого, жена не пришла. И Вале стало его жаль, жаль как-то особенно.
Она вдруг обнаружила, что у него очень молодое и приятное лицо, только утомлённое какое-то, печальное. Может, потому и казался он ей до этого пожилым? А может, судила о его возрасте по жене? "Рыжая" была явно старше. Под 40, мысленно определила Валя годы "рыжей".
Валя сидела от Коршунова близко и видела его глаза, серые, добрые. Тотчас же она разозлилась на него: добрый тюфяк, тряпка! Такой громадный, красивый, а позволил жене сесть себе на шею...
Вскоре произошло событие, круто переменившее Валину жизнь. Как-то утром она сгоряча лишнего накричала на провинившуюся Женю, и та, задёргав от обиды губёнками, вдруг уткнулась другой воспитательнице в подол и горько расплакалась.
- Валюша! - подошла с девочкой воспитательница. - Ты бы с ней поосторожнее...
- Это почему же? - спокойно спросила Валя.
- Пойди, Женечка, к Вове... вон зовёт он тебя, смотри! - отправила женщина девочку играть. Повернулась к Вале: - Сирота она, разве не знаешь? В прошлом году мать померла, во время родов...
- А кто же тогда та... рыжая? - растерялась Валя. - Мачеха?
- Врачиха? Соседка... Ты же говорила, что познакомилась. Помогает она Коршунову иногда, когда тому некогда.
Валя густо покраснела. Даже шею залило краской. А потом её охватила острая жалость к Жене. Так вот почему к ребёнку должно быть особое отношение. Вспомнила: "Вас предупредили?"
Никто Валю не предупреждал. Видимо, забыли вначале, а после решили, что сама всё знает. Только "рыжая" не казалась Вале уже такой злой и сухой. С внутренней теплотой Валя вспомнила, что и маникюра у той не было, не белоручка.
Весь день Валя обнимала девочку. Водила её всюду с собой, давала лучшие игрушки. А вечером, как никогда, она ожидала прихода Коршунова. И почему-то тревожно билось сердце...
С тех пор Валя ждала Коршунова всегда. И всегда замирало сердце. Она не понимала, что с ней происходит, и приписывала это жалости к нему.
Переменилась и Женя. Повеселела девочка, сделалась разговорчивой, а от воспитательницы своей не отходила уже ни на шаг. Так и прозвали её сотрудницы "Валин хвостик".
Изменились и другие дети, Валю любили теперь все. И Валя поняла, что до этого не умела любить детей, оттого и работа тогда казалась неинтересной, хотелось бросить и уйти.
Не знала Валя, что дома у Коршуновых только и разговору, что о "Валентине Ивановне". Какая Валентина Ивановна самая хорошая, самая-самая красивая, что Валентина Ивановна сказала сегодня Серёже, у которого кривые ноги, какую интересную новую игру придумала, как смешно поила самого маленького Васю молоком и как похвалила она Женю, когда она сама свою чашку помыла. Вот какая она, Валентина Ивановна! Борис Михайлович слушал и улыбался: дочь оживала.
