На работу в детсад Валя Беспалова устроилась случайно. И детей не любила, и никогда не думала, что придётся стать воспитательницей.

Валя не прошла по конкурсу в институт. Жизнь для неё сразу утратила смысл. На душе горько, из дому выходить не хочется. Всё стало безразличным. Так и просидела до самой осени.

В октябре начались дожди. Мелкие, обложные, бесконечные. Рано темнело. И тогда, в один из нудных таких вечеров, глядя, как стекают капли по тёмному стеклу, Валя с болью решила: "Пойду на завод...".

Подумала и почувствовала, как в душу вползла какая-то липкая, тягучая тоска. Сегодня она была особенной. А дождь всё барабанил, барабанил... И темно за окном. И холодный ветер где-то в голых ветвях шумит. И хочется плакать...

- На завод пойду, - громко сказала она матери, сидя у подоконника и опираясь на локти.

- Больше ничего не придумала? - откликнулась у жарко натопленной печи мать. Отложила в сторону пяльцы, посмотрела на дочь - не шутит?: - Тоже мне, слесарь в юбке. - Вздохнула, снова принялась за вышивку.

Дождь, скучно. Разговор надо как-то поддерживать. Не молчать же, когда дочь который уже день не в себе. И Пелагея Петровна, всматриваясь в узор, теперь уже всерьёз продолжила:

- Ишь, чего надумала. Для этого я тебя, что ли, растила?

- Да ведь все сейчас на завод идут, - вяло ответила дочь. - И в газетах об этом пишут...

- И-их! - всплеснула Пелагея Петровна руками. - Сказано, дурочка. В га-зетах пишут! - передразнила она. - Да мало ли чего в газетах врут, а ты всему и верить должна?! Жизни, милая, ещё не знаешь! Там таких дураков, как ты, только и ищут.

- Что же, на заводах одни дураки работают?

- Да кому ты нужна будешь, слесарем-то? - не слушала дочь Пелагея Петровна. - В ссадинах, царапинах! Или в девках сидеть захотелось?

Валя всхлипнула:

- Вот и всегда у нас так... Всё вы за меня решаете. Помнишь, я в техникум поступить хотела? Нет, кончай 10-летку! Кончила - иди в медицинский. А почему - в медицинский? Может, я видеть больных не могу! Меня тошнит при виде гнойных бинтов...

- Дура! Девушка должна быть нежной. И что это за мода такая пошла, девок в мужиков превращать?!

В коридоре загремела дверь. Было слышно, как кто-то вытирал там ноги.

- Дома, соседи? - отворилась в комнату дверь.

- Входи, Кузьминична, входи, дома! - ласково отозвалась Пелагея Петровна, вытягивая шею и наклоняясь вперёд вместе со стулом. Кузьминичны за углом видно ещё не было, и Пелагея Петровна заглядывала туда.

- А то в сени-то стучала, стучала, - вошла в дом Сухачёва, - не откликается никто. А свет, вижу, горит... Ну и погодка! - отряхнула она от дождя платок. Снова повязала его на голову, проговорила: - Носа не высунешь, не то что... Да вот мука` кончилась. А чего это Валя такая?

- А вот послушай, соседушка, послушай, как нынче яйца кур учат! - поднялась Пелагея Петровна. - Да ты проходи, садись, не стой...

Валя вытерла глаза:

- А что? Только и слышишь от вас: жизни не знаешь...

- На минутку я, Петровна. Мука`, говорю, кончилась. А у меня невестка пироги затеяла, - села соседка на стул. - Разговор-то у вас... по погоде! - пошутила она. Мясистая, румяная, уходить не торопилась. - Батюшки! - всплеснула Сухачёва руками. - Чашку-то я и забыла...

- Сиди уж, в свою наберу! - направилась Пелагея Петровна к буфету.

- Вам у врачей только белый халат нравится! - осмелела вдруг Валя. - А больше вы о них и не знаете ничего. А я наслушалась, когда поступала...

- Твоего-то... нет, что ли? - покосилась Кузьминична на спальню, не обращая на Валю внимания.

- Нет. Как поужинал, так сразу и ушёл к Остапчуку. В шашки, должно, играют.

Валю вдруг словно прорвало:

- Нет у меня души к этому!

- На завод, на завод иди! Слесарничай, я разве мешаю! - морща брови, иронически уговаривала мать Валю. - Ступай! - зло набирала она в чашку муку`.

- А почему тебя так пугает завод? Ведь ты же не видела его никогда! А наши девочки вот уже третий месяц работают, и ничего, нравится!

- А я что, разве я что говорю? Иди-и, работай! - не меняла взятого тона Пелагея Петровна. - Только много ли заработаешь. Посмотрим! Иди...

- У тебя, как у папы. Бухгалтерское отношение к жизни! Дебет - кредит, что я с этого буду иметь?

- Ну, не тебе нас учить! - возвысила голос Пелагея Петровна. - Видали, профессия отца ей уже не нравится! - повернулась она к соседке. Дородная, раскраснелась: - А платья из крепдешина носить небось нравится, а? Ни разу что-то не отказалась! Плохой отец, бухгалтер, видите ли...

- Не нужны мне ваши платья, не просила...

- Дурочка, не проси-ла! Другие просят, да не из чего сшить. Одна ты у нас, о тебе ведь заботимся. Те-бе добра хотим, не кому-то. Да и что о нас люди скажут! Одну дочь и ту до ума не довели. На завод пустили, слесарничать...

В разговор вступила молчавшая Кузьминична. Заговорила ласково, елейным голосом:

- Зря ты, Валюша, мать-то обижаешь, не слушаешь. Ведь она правду говорит. Кто же это дитю своему зла пожелает?

- Брось, Кузьминична. Разве они теперь родителей понимают? Вот вырастит своих, тогда...

- А ты тоже помолчи, Пелагея! - дипломатично проговорила Сухачёва. - Чего на девку насыпалась? Ты по-душевному, по-матерински объясни, что к чему.