…Аллагьумма инни заламту нафси зульман касиран ва ла ягъфиру ззунуба илла анта фагъфир ли магъфиратан мин г'индика варх'амни иннака анталь гъафуру ррах'им…[13]

Завершив намаз, шейх сказал необязательное «Во имя Аллаха», встал на ноги. К нему немедленно подошел Салем.

– Шейх, происходит что-то плохое. Надо уходить отсюда…

– Приведи вестника ко мне.

К шейху подвели одного из студентов, который и принес вести.

– Говори, да помни, Аллах тяжело карает за ложь… – проговорил шейх.

– Да будет Аллах свидетелем моим словам! Банды яхудов напали сегодня на земли ислама! А вместе с ними были и харбии, да унизит и сокрушит их Аллах!

– О каких землях ислама ты говоришь?

– О Персии, эфенди!

Шейх задумался, прокручивая в уме варианты. Персия – это не совсем земли ислама. Там шииты – а шииты злейшие враги правоверных, убийцы и заговорщики, ослабляющие единство уммы. Нападение на Иран – не так уж неожиданно, его ждали уже несколько лет – решились. значит… Но с другой стороны – там все же ислам. И значит – есть законное оправдание тому, что исламские воины пойдут войной на земли самих яхудов, ведь они атаковали исламские земли первыми!

Надо все хорошо обдумать. Надо все очень хорошо обдумать…

– Откуда ты узнал о нападении?

Молодой человек потупил взор.

– Из Интернета? – строго спросил шейх.

Молчание было красноречивее любых слов.

– Поскольку тем самым, ты принес пользу умме, это не считается грехом – вынес заключение шейх – прочитай на ночь десять раз фатиху и держи пост два дня. Тем самым очистишься и примиришься с Аллахом…

– Да благословить вас Аллах, шейх…

Через несколько часов – вышла фетва о том, что банды яхудов атаковали исламское государство, нарушив тем самым соглашение о перемирии между мусульманами и неверными. И потому – всем правоверным предписывалось атаковать земли яхудов со всей яростью, какая только возможно, разрешение убивать всех яхудов вне зависимости от пола, возраста и причастности к боевым действиям. Фактически – шейх Хувейи приказал совершить повторный холокост.

За последующие несколько часов – день, вечер и ночь следующего дня – на Израиль обрушилось несколько тысяч ракетных снарядов, в том числе двадцать – долетели до Тель-Авива. Собравшиеся в секторе Газа исламские экстремисты перешли к боевым действиям.

Ночью, как только стало понятно, что первый удар Израиля по иранским ядерным объектам достиг цели, а США перехватили инициативу в войне и начали наносить удары по другим военным и гражданским объектам Ирана – заседавший уже сорок один час военный кабинет министров Израиля отдал приказ «Стальная гроза» – приказ мотопехотным и бронетанковым частям АОИ начать операцию по захвату и ликвидации Сектора Газа…

В танке было душно, кондиционер не работал. Проклятая коробка сломалась после того, как они сошли с танкового транспортера и изготовились к атаке. Это – было уже не смешно, предстоял жаркий денек и подыхать от обезвоживания – им совсем не улыбалось.

– Гиди, хорош курить – раздраженно бросил лейтенант Шарец, командир танка – и так дышать нечем…

Гиди, самый старший из всех – жадно затянулся напоследок, погасил сигарету…

– Не на пол, не на пол… Тебе что здесь, помойка? Сунь в карман, потом выкинешь…

Начиналась война, и всех потряхивало. Все уже тогда понимали – хорошим не кончится. Патриотический запал, конечно же, был – отлично выполнили операцию по ликвидации ядерного потенциала Ирана, потеряли всего лишь каждый девятый самолет ударной группы – и это в условиях, когда им противостояли довольно современные системы ПВО, а пилоты израильских ударных самолетов не могли взять почти ничего для самозащиты. Но теперь, когда впереди сектор Газа, с которым война идет уже семьдесят лет, а под боком Египет, который буквально кишит фанатиками всех мастей…

Их подняли вечером, никто ничего толком не знал и не объявлял. В одиннадцать часов вечера пришли транспортеры, и они грузили танки, а потом везли их по забитой машинами дороге – в одном месте гражданские машины пришлось сталкивать на обочину. Сейчас же – они сидели в танке и ждали, пока придет команда «вперед!».

Командир танка – от нечего делать начал осматриваться в прицел. Термооптику он не включал, видно было плохо. За спиной – назревал новый день, но впереди еще царствовала ночь. В прицеле – были видны всполохи огня – израильская артиллерия и авиация наносила удары по позициям боевиков, разведанных спецназом.

Никто не знал, с чем точно им придется столкнуться. Газа образца две тысячи четырнадцатого года – это тебе не Газа две тысячи десятого. Когда в Египте сменилась власть и открылись границы – в страну хлынуло потоком оружие, в том числе противотанковые ракетные комплексы. Они и до этого были – самодельные, из обрезков труб – но это были настоящие. Говорили, что из Сирии сюда попали Корнеты и боевики только и ждут, чтобы пустить их в деле.

– Что там? – спросил механик-водитель по фамилии Аронсон. Все звали его Ари или даже Аря.

– Фейерверк. Сидим тихо…

Столбы разрывов – встали слева от изготовившейся к атаке израильской бронетанковой колонны – и в этот же момент заработала рация.

– Гур[14] один – один, всем позывным Гур – начинаем, повторяю – начинаем. Полный вперед!

Очередная мина – ударила совсем рядом, танк осыпало землей.

– Гур один – один, мы под минометным обстрелом!

– Тогда шевелитесь, сукины дети!

Когда настала пора – тронулся и их танк с позывным Гур два – один.

– Командир? – вопросительно сказал Лев, заряжающий.

– Давай осколочный. Башню вправо и смотри по сторонам. Я наверх…

Танк качнуло – они сошли с проезжей дороги.

Направления выдвижения бронетанковых колонн они хорошо знали – не раз входили по этим направлениям, последний раз – в две тысячи двенадцатом году, во время первого обострения, тогда исламисты в Египте только что пришли к власти и решили сразу, не откладывая разобраться со своими врагами. Террористы даже не пытались остановить танковые батальоны ЦАХАЛ в чистом поле, вместо этого они использовали фугасы и маневрирующие, танкоопасные огневые точки, используя оросительные системы для быстрого и скрытного перемещения. Свои транспортные средства они маскировали, в том числе и под машины скорой помощи или просто под машины гражданских, укрепленные командные центры создавали в больницах, школах, детских садах. Это нельзя было считать каким-то зверством по отношению к палестинскому народу – даже дети вполне осознавали тот факт, что ими пользуются как живым щитом и были горды тем, что и они – косвенно участвуют в войне. К семьдесят четвертому году противостояния – палестинский народ представлял собой нечто целое, народ-зверь, имеющий только одну цель, только одного врага – и желающий только одной победы, полной и окончательной. Любые перемирия – они воспринимали как тактическое отступление.

Естественно – все дороги, по которым израильтяне выдвигались раньше – были заминированы. Взрывчатки теперь было достаточно и фугасы – попадались такие, что могли перевернуть семидесятитонный (с дополнительной защитой) танк. Впереди шел боевой саперный робот. За ним – танк с дополнительными броневыми щитами, системой активной защиты и катковым тралом, который должен был уберечь от стандартных противотанковых мин, но не мог ничего сделать с противотанковым фугасом, управляемым по проводам (радиопередачи глушились, так что радиоподрыва быть не могло). Третьим шел гусеничный БМП Намер с высокой крышей и антеннами – на нем ехали саперы, а антенны – это чтобы отслеживать и глушить радиосигналы на подрыв. Их предупредили, что впереди будут работать разведгруппы, которые теперь шли не за танками – а перед ними. Следовало быть осторожнее.