Участием в Локарнских соглашениях Германия сделала первый шаг на пути ревизии Версальского мирного договора. Ей удалось добиться «равноправия» среди европейских держав в ущерб создаваемой Францией системе военных союзов. Локарнские соглашения вступили в силу с принятием в 1926 году Германии в Лигу Наций, где она заняла место постоянного члена Совета Лиги.
В свою очередь, чтобы нейтрализовать отрицательные для СССР последствия Локарнских соглашений, советское руководство решило подписать серию соглашений с рядом соседних стран, которые содержали бы их обязательство воздерживаться от нападения на СССР, а в случае нападения какой-либо третьей стороны – сохранить нейтралитет. Первым таким договором стал советско-турецкий договор о дружбе и нейтралитете от 17 декабря 1925 года. Аналогичные договоры были подписаны с Афганистаном, Литвой, Ираном, Латвией, Эстонией, Польшей, Финляндией. Эти договоры демонстрировали стремление СССР преодолеть изоляцию страны и в определенной степени обеспечить ее безопасность.
Советская дипломатия продолжала свою линию, намеченную в Рапалло. На переговорах в Берлине в начале октября 1925 года Г. В. Чичерину удалось достичь принципиальной договоренности о заключении нового советско-германского политического соглашения, а также о подписании советско-германского торгового договора. Тогда же в Берлине немецкий банковский консорциум по соглашению от 3 октября 1925 года в виде обмена письмами между «Дойче Банк», Госбанком СССР и советским торгпредством предоставил СССР краткосрочный кредит в размере 75 млн марок (сначала речь шла о стомиллионном кредите) для закупки в Германии товаров. 12 октября того же года в Москве был подписан советско-германский торговый договор, который создавал основу для развития торговли между двумя странами на основе принципа наибольшего благоприятствования[98]. В соответствии с достигнутыми договоренностями на территории СССР были организованы военные учебные центры рейхсвера: военно-воздушная школа под Липецком (1924), танковая школа под Казанью (1926), аэрохимическая станция под Саратовом (1927), получившая название «объект Томка»[99]. Несколько позже эти договоренности легли в основу совместных секретных документов, которые закрепили начавшееся сотрудничество в военной области. Одновременно развивалось и военно-промышленное сотрудничество[100]. В период 1925–1930 годов в СССР находилось приблизительно 200 немецких военных специалистов, после 1930 года их численность возросла до 300 человек[101].
В конце 1920-х годов участились визиты руководителей рейхсвера в Советский Союз. Чаще всего они проходили в форме инспекционных поездок по германским военным школам, тренировочным базам и присутствия на маневрах Красной армии. Как правило, визиты сопровождались встречами с представителями высшего командования Красной армии. Генерал рейхсвера X. Шпейдель, проходивший подготовку на военно-воздушной базе в Липецке, отмечал, что выгоды рейхсвера, по его мнению, состояли прежде всего в практической области[102].
В то же время с согласия германской стороны командиры Красной армии обучались в академии германского генерального штаба и военно-учебных заведениях рейхсвера – в Берлине, Дрездене и других городах. Из представителей высшего комсостава Красной армии курс высшей военной академии германского генштаба прошли И. П. Уборевич и Р. П. Эйдеман (1927/28), И. Э. Якир (1928/29) и др. В те же годы в Германии учились И. Н. Дубовой, П. Е. Дыбенко, Э. Ф. Аппога, ставший затем начальником управления военных сообщений РККА. В 1930 году с группой высших командиров выезжал в Германию К. А. Мерецков[103]. В рамках военно-технического сотрудничества в Германию еще в 1927 году был командирован заместитель начальника управления ВВС РККА Я. И. Алкснис. Цель командировки заключалась в ознакомлении с германским самолето- и моторостроением.
Советские и немецкие военные специалисты посещали учения и маневры, проводившиеся в 1920-х годах в СССР и Германии. О результатах сотрудничества между Красной армией и рейхсвером полпред СССР в Германии Н. Н. Крестинский 28 декабря 1928 года подробно докладывал И. В. Сталину. В частности, он указывал, что ежегодно с советской стороны в течение трех или четырех лет группы красных командиров присутствовали на германских маневрах, «группы ответственных командиров направлялись в германскую военную академию для прохождения практического и теоретического курса». Отмечалось также, что германский рейхсвер «организовывает на нашей территории военно-технические школы» такого типа, которые «в Германии на основании Версальского договора существовать не могут»[104]. Полпред затем подробно освещал все виды военного сотрудничества двух стран. Он писал, что советские военные «получают в Германии современную военную школу», а немцы, приезжая в СССР, «убеждаются в силе нашей армии»[105].
Сотрудничество подобного рода, несмотря на его секретный характер, не было чем-то необычным в практике международных отношений того времени. В обход Версальского договора военно-технические связи с Германией поддерживали также США, Япония, Италия и другие страны[106]. Так, уже в 1920-е годы будущий руководитель немецкого абвера В. Канарис стал искать пути для восстановления флота с помощью фирм за пределами Германии. В Испании он наладил связи с промышленниками и политическими кругами, организовал производство торпед и кораблей, а также деятельно участвовал в различных проектах строительства подводных лодок по немецкому образцу в Голландии, Испании, Финляндии, был осведомлен о наличии подобных планов. В Финляндии строились 250-тонные подводные лодки, а самые крупные – 740-тонные подлодки строились в Испании[107].
К концу 1920-х годов экономические связи между СССР и Германией продолжали развиваться. М. М. Литвинов, ставший наркомом иностранных дел вместо Г. В. Чичерина в 1930 году, отмечал: «Чем шире идет процесс реконструкции и технического перевооружения нашей промышленности, тем больше увеличивается необходимость приобретения машин, точных приборов, аппаратов и технических материалов. Германия занимает первое место в советском экспорте… Наличие торгового соглашения с Германией создает возможность нормального развития деловых взаимоотношений»[108]. В 1931 году Германия для стимулирования своего экспорта предоставила СССР очередной кредит в 300 млн марок. Во время первой пятилетки СССР получил из Германии более 50 % всех закупленных машин и оборудования. А в 1932 году она экспортировала в СССР почти все производимые ею паровые и газовые турбины, прессы, краны и локомобили, 70 % станков, 60 % экскаваторов, динамомашин и металлических ферм, половину никеля, сортового железа, воздуходувок и вентиляторов[109].
В отличие от государств – творцов Версальской системы, для СССР военно-техническое сотрудничество с Германией являлось единственной возможностью выйти из международной изоляции, ознакомиться с передовыми достижениями в военной промышленности за границей. Западные же страны, проводя курс на ограничение экономических связей с СССР, в то же время, с одной стороны, стремились не допустить укрепления советско-германских военно-экономических отношений, а с другой – «не замечали» реальных целей союза военных и промышленников Германии по возрождению германской военно-экономической мощи.
