Не успеваю я задать ей какой-то вопрос, как она уже выходит за дверь.

— Да со мной кто-нибудь поговорит сегодня?! — воскликнула в потолок

— Я могу — слышу тихое и хриплое за спиной. Я обернулась, и увидела, как Пауло разлепляет тяжелые веки, и пытается выдавить из себя улыбку. Бросаюсь к кровати, падаю рядом с ней на колени, и прижимаюсь щекой к его холодной ладони. Он слегка гладит меня пальцами, и я радуюсь этой легкой ласке. Он знает, что я люблю, когда он так меня гладит

— Ох, Пауло, как тебя угораздило?! Все ведь было в порядке — поднимаю на него взгляд, а он смотрит на меня, словно нашкодивший котенок. Пытается открыть рот и что-то сказать, но я прерываю его

— Не нужно ничего говорить. Я не обижаюсь и не злюсь. — Он смотрит на меня с благодарностью, и закрывает облегченно глаза. Слегка вздымающаяся грудная клетка и пищащие приборы не дают подумать, что он умер. Через пару минут входит доктор, представляется, и я представляюсь в ответ. Он зовет меня поговорить снаружи, но я отказываюсь выходить, выражая желание остаться рядом с Пауло. Он проверяет его состояние, и со словами «Ладно, он все равно спит», начинает объяснять

— Злокачественная, неоперабельная опухоль мозга, в районе гипофиза высасывает из него жизненные силы не по часам, а по минутам. Он мог поддерживать жизнедеятельность только благодаря огромному количеству препаратов, и мог бы продержаться еще какое-то время, если бы он согласился на лучевую или химиотерапию. Но теперь уже поздно что-то решать. Не смотря на все медикаменты и помощь, у него осталось не больше суток. А то и меньше пары часов. Так что все, что он успеет — это попрощаться с родными. — Он говорит это тихо, и таким тоном, словно читает инструкцию к применению пылесоса. Монотонно, глухо, без интонации и эмоций.

— Звонили его детям и бывшей жене? — я спрашиваю, едва сдерживая слезы.

— Да, обзвонили всех, даже адвоката. Единственный, кто сказал, что может приехать был только адвокат.

— Чего и требовалось ожидать от Луизы и близнецов — Пауло прошептал это едва слышным шепотом, но благодаря абсолютной тишине его все услышали. Доктор покинул палату, и мы с Пауло остались наедине. Он попытался что-то еще сказать, но я его снова прервала, приложилась губами к его губам, и сказала

— Молчи. Тебе и так тяжело. — Он снова посмотрел на меня с благодарностью, и теперь не закрывал веки, и просто неотрывно смотрел на меня. Я смотрела на него, тоже не отрывая глаз, и сдерживала слезы, и ком застрявший в горле. Не нужна ему сейчас моя грусть

Через несколько минут в палату вошел мужчина средних лет в костюме, подошел к постели, и похлопал по плечу с Пауло, здороваясь. Тот посмотрел на него, слегка улыбнулся и кивнул.

— Здравствуйте, я Джон Роберсон, адвокат Мистера Морена. — Повернулся он ко мне, и протянул руку

— Здравствуйте, я Ольга Якимец, его подруга — я пожала его руку, и вернулась к Пауло.

Он сел на стул с другой стороны постели, и тепло посмотрел на него. Мы так и сидели еще около полу-часа в полной тишине. В какой-то миг, на мониторе, показывающем сердечный ритм Пауло, прыгающая линия резко ускорила своё движение, адвокат подорвался со стула и побежал за врачом, а я наклонилась к Пауло, который сильно жмурился, словно от боли, и беззвучно двигал губами, пытаясь что-то сказать. Я наклонилась к нему совсем тихо, и перед тем как на мониторе протянулась прямая линия, я успела услышать тихое «Спасибо, Оля. Я счастлив».

Теперь, когда его сердце полностью, остановилось, а доктор констатировал время смерти, я не сдерживала себя и громко плакала, обнимая бездыханное тело дорого человека. Не знаю, сколько времени прошло, кажется, вечность, и я почувствовала ладонь на своей спине. Обернулась и увидела адвоката. Я отстранилась слегка от тела, и адвокат наклонился к лицу Пауло, и поцеловал его в лоб, прощаясь.

Я просидела рядом с постелью еще примерно пол часа, пока не пришли санитары, увозить тело Пауло в морг. Джон помог мне подняться со стула, к которому я, похоже, приросла, и осторожно вывел из палаты.

— Я не просто адвокат Пауло, я так же его друг. И поэтому сам займусь всей бумажной работой и похоронами — говорил он, когда вел меня на выход из больницы. Когда я услышала его слова, резко разгневалась, и зло прорычала

— Похоронами займусь я, это не обсуждается. Если хотите помочь, помогайте, я не против. Но это дело лежит на моих руках.

Он молча согласился, отвез меня к себе домой, предварительно захватив мои сумки на регистрации, которые так любезно туда передал таксист. По дороге домой он позвонил его бывшей жене, Луизе, и сказал, что сообщит дату похорон. Она приняла это к сведению, словно ей назначили деловую встречу.

Следующие несколько дней я занималась похоронами. Джон активно мне в этом помогал, хотя я его об этом не просила. Газеты, журналы и новости с первого же дня трубили о смерти известного Бизнесмена и Благотворителя, а Луиза давала интервью, какая это трагедия и как она страдает из-за смерти хоть и бывшего, но мужа. Сволочь. А сама даже не пришла к нему в больницу, когда он умирал.

На похороны из-за новостей пришло просто невероятное количество людей, и когда проводилась поминальная служба в церкви у городского кладбища, пришедшим людям приходилось даже стоять на улице, потому что в достаточно большой церкви не было места. Луиза заливалась лживыми слезами у гроба Пауло, а их дети близнецы сидели в первом ряду, и играли в телефонах. К ней подходили люди со словами соболезнования, а она жаловалась всем и каждому как ей плохо, и как плохо их детям. Мы с Джоном тихо наблюдали за этой лживой стервой, и не уже не удивлялись ничему, что она говорила или делала. Гробовщики, что закапывали гроб на кладбище, и те показывали больше правдивых эмоций, нежели она. И в один голос в какой-то момент мы с Джоном сказали «И как он мог любить эту женщину?».

После похорон Джон пригласил меня, Луизу и близнецов к себе в офис, на чтение завещания. Зачем там присутствовать мне, я не понимаю, но Джон сказал, что это было желанием Пауло.

На следующий день после похорон, я сижу в кабинете Джона, и наблюдаю за близнецами Кристианом и Сэмюелем, и Луизой их матерью. Подростки все так же сидят в своих телефонах, и Луиза теперь от них не отличалась. Джон вошел в кабинет, извинился за ожидание, и перед тем как начал зачитывать предсмертное письмо Пауло, Луиза спросила

— Что здесь делает эта… потаскуха? — это она меня так назвала. Смелая.

— Ольга здесь находится по той же причине что и Вы. Мистер Морена пожелал, что бы она здесь присутствовала при прочтении завещания, и да, при Вас — он сказал это спокойным, но строгим тоном. И через минуту начал читать

— Я, Пауло Морена, бывший муж Луизы Морена и отец Кристиана и Сэмюеля, хочу, что бы во время процесса оглашения завещания присутствовала моя дорогая и любимая подруга Ольга.

Дорогая Луиза, я любил тебя всю жизнь и люблю сейчас, когда пишу это послание. Но ты поступила со мной очень подло, как и мои любимые сыновья, поэтому как бы сильно я вас не любил, моя обида сильнее. Поэтому из всего состояния, что у меня есть, а это деньги, недвижимость и авто, вы получаете после моей смерти практически ничего. Я завещаю своим детям и бывшей жене Квартиру, в Уилшире. Теперь она официально ваша. Остальное состояние я поделил между Ольгой и благотворительными организациями.

Ольга, спасибо тебе за те пару месяцев, что ты мне подарила. Благодаря тебе, я могу уйти жизни спокойным и счастливым человеком. В благодарность, я завещаю тебе сумму в двадцать миллионов долларов США, виллу в Бель-Эйр, и такую любимую нами Audi R8. Так же прими от меня скромный подарок, который тебе передаст Джон.

Остальные деньги со всех моих счетов я завещаю в благотворительные организации, занимающиеся помощью больным детям из бедных семей, а так же Приютам для осиротевших детей.

Мои дети и моя бывшая жена могут позаботиться о себе сами, учитывая, что после развода я оставил ей половину своего состояния.