– Что делаешь? – спросил Муравей.

– Смотрю в окно, – ответила Бабочка.

– Круто, – сказал Муравей. – Расскажешь, что там происходит?

– Ничего особенного, – сказала Бабочка, почесывая пятку. – Дерево растет да ветки качаются на ветру.

– А еще что? – спросил Муравей.

Бабочка прошаркала в фиолетовых тапочках прямо к окну и распахнула занавески.

– Сквозь ветки пробивается серебристый луч света, – сказала она. – И виден кусочек лазурного неба.

– Представляю, как это красиво, – сказал Муравей и мечтательно посмотрел в потолок.

– А расскажи еще что-нибудь, – попросил он. – Вот дерево… оно какое?

Бабочка прищурила глаза, чтобы лучше разглядеть дерево.

– Самое обычное, – сказала она. – Дуб обыкновенный. Листья, правда, очень интересные. По ним почему-то сразу хочется сплавиться по реке.

– Как красиво ты чувствуешь, – сказал Муравей.

– Правда? – удивилась Бабочка.

– Ага, – кивнул Муравей.

– Я и не знала, – сказала Бабочка.

У камина стояло плетеное кресло. Бабочка села в него, задумчиво посмотрела в окно и почему-то вспомнила себя маленькой девочкой. В комнате запахло струганными карандашами, мармеладом и грушами.

– Ты еще здесь? – спросила она в трубку.

– Тут, – сказал Муравей.

– Знаешь, в детстве я мечтала забраться на каждое дерево, – сказала Бабочка. – И думала: почему взрослые не сидят на ветках? Там же так классно!

Муравей почесал затылок. Он вдруг задумался о том, почему он сейчас на диване, а не на дереве.

– И ты нашла ответ на этот вопрос? – спросил он.

– Возможно, дело в том, – сказала Бабочка, – что мы просто не обращаем внимания.

– На что? – спросил Муравей.

– На то, что происходит за окном, – ответила Бабочка. – Думаем, что ничего особенного. Дерево растет да ветки качаются на ветру. А там ведь кипит целая жизнь.

– Угу, – кивнул Муравей.

Он свесил ноги с оранжевого дивана, встал, надел ярко-красные кеды, распахнул дверь и вышел на свежий воздух.

– Ты еще здесь? – спросил он в трубку.

– Тут, – ответила Бабочка.

Однажды Муравей бродил по берегу моря, и с ним кое-что произошло.

Место было волшебное. Справа плескалось море, слева шумела полоса сосен, иногда попадались гамаки, натянутые кем-то в тени деревьев.

– Сказка, просто сказка! – шептал Муравей.

Он был в малиновых шортах, желтой футболке и фиолетовой кепке с надписью «Надел на свою голову». Линия берега уходила на много километров вперед. Муравей топал пятками по песку и смотрел по сторонам, щурясь на солнце.

– Знаешь, море, в тебе что-то есть, – сказал Муравей и улыбнулся волне. – Мне хорошо рядом с тобой. Да, я знаю, ты все равно смоешь мои следы на песке. Но ведь это всего лишь следы на песке…

Волна поднялась чуть выше, как будто все поняла, и шумно опустилась на берег. Муравей обернулся, но увидел позади лишь влажный песок и немного пены. И ни единого своего следа. Муравей рассмеялся.

– Вот за что я люблю тебя, море! – сказал он. – С тобой каждый шаг – как первый!

Муравей схватил первый попавшийся камень и написал на влажном песке: «Ты мне нравишься, море!» Очередная волна слизала эти слова, а на их месте Муравей увидел другие: «Ты мне тоже. Кстати, отличная кепка!»

Муравей замер на месте, как вкопанный. Кажется, море с ним говорит!

– Нет, этого не может быть. Или все-таки может? – пронеслось у него в голове.

Он все еще держал камень в руке и быстро, чтобы успеть до волны, написал на песке: «Как ты тут, море?»

Вода вспенилась и накатила на берег. А после этого снова появился ответ на песке: «Я в норме. Только никак не удается полежать в гамаке».

Муравей закинул лапы за голову и улыбнулся. Вот это да, море еще и шутит!

Он понял, что сейчас самое время задать главный вопрос. Тот, в поисках ответа на который он сюда и приехал. Муравей сделал глубокий вдох и старательно вывел на песке: «Давно хотел тебя спросить. Как понять, кто я?»

Новая волна была выше всех предыдущих. Соленая морская вода смыла вопрос Муравья, но не оставила никакого ответа. Лишь выбросила на берег ракушку. Она была закручена в спираль, довольно крупной и милой на вид.

Муравей покрутил находку в руках, а потом зашел в тень деревьев и устроился в гамаке. «Ты мне нравишься, ракушка», – сказал Муравей и приложил ее к уху.

Ракушка ответила ему голосом моря:

– Знаешь, Муравей, в тебе что-то есть. Просто иди вперед и держись берега.

Однажды Ежик вышел из дома.

С минуту он соображал, куда бы пойти. Потом вздохнул и просто пошел. Куда глаза глядят.

Он топал бодро, почти вприпрыжку, и не верил своим глазам. Все вокруг было такое красивое, что казалось нарисованным. Васильковые луга напоминали Ежику море в миниатюре. Маковые поля – алые паруса. Он смотрел на сиреневое небо с прожилками и видел там розового Журавля.

– Я, наверное, сплю, – подумал Ежик.

Вскоре начался дождь, и краски поблекли. Зато пахло влагой и жизнью. Ежик накинул на голову капюшон и сделал глубокий вдох. На пыльной дороге, промокший до нитки, он почувствовал себя абсолютно счастливым.

– Нет, я точно сплю! – решил Ежик.

Он засмеялся и побежал прямо по лужам. Но вскоре запыхался и перешел на шаг. Тропинка вела его вдоль реки и зарослей камыша, виляла между холмами, перепрыгивала через ручьи, ныряла вниз и снова выползала наверх.

У заброшенной мельницы Ежик заметил велосипед. Старенький, с высокой рамой, похожий на тот, что был у его дедушки, и, судя по крепким колесам, вполне еще годный.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – крикнул Ежик.

Но ему никто не ответил. Значит, велосипед был ничейный. Словно ждал специально его. В настоящей жизни это показалось бы странным, но Ежик же находился во сне. В этом он теперь был абсолютно уверен.

Ежик сел за руль и поехал. Колеса крутились легко и даже цепь не скрипела. Дождь закончился, и Ежик снял капюшон.

– Интересно, если закрыть глаза – я проснусь? – подумал Ежик и сомкнул веки.

Когда он открыл глаза – то справа от себя увидел роскошный апельсиновый сад. Тяжелые оранжевые плоды свисали с приземистых крепких деревьев. У ограды на лавочке сидела Белка и чистила апельсин.

И хотя это был сон, Ежик все равно удивился и остановился как вкопанный.

– Белка…, – пробормотал он. – Ты что тут делаешь?

– Ем апельсин, – как ни в чем ни бывало ответила Белка. – Смотри, какой сочный! Будешь?

И она протянула Ежику половинку. Ежик прислонил велосипед к ограде, сел рядом и стал с удовольствием жевать апельсин – дольки во рту просто таяли.

– Ну как? – спросила Белка, прищурившись.

– Очень вкусно! – сказал Ежик.

– А ты что тут делаешь? – спросила Белка, она, кажется, только сейчас заметила, что Ежик взъерошен, как после душа, и в мокрой толстовке.

– Я? – переспросил Ежик. – Ем апельсин.

Белка улыбнулась, и они, сидя на лавочке и беззаботно болтая ногами, проговорили до вечера.

А потом Белка сказала:

– Наверное, пора возвращаться, а то скоро стемнеет.

– Куда возвращаться? – не понял Ежик.

– Ежу понятно, – шутливо сказала Белка и поднялась с лавочки. – Домой!

– Да ладно тебе. Мы же во сне! – сказал Ежик и ущипнул Белку за ухо.

– Ай! – сказала Белка.

– Ой, – сказал Ежик.

Он стал лихорадочно щипать себя за нос, бока и ляжки. Он щипал себя и… не просыпался.

Белка смотрела на него как на буйно помешанного.

– Ты что, раньше здесь не был? – догадалась она, наконец. – Ты первый раз приехал в сад с апельсинами?

Ежик кивнул.

– А еще я видел розового Журавля в сиреневом небе с прожилками, – тихо сказал Ежик. – И алые паруса.

А еще он очень давно не чувствовал себя таким счастливым. Но об этом он Белке ничего не сказал.

Ежик взял велосипед, сел за руль, а Белка устроилась впереди на высокую раму. И они поехали обратно домой. Колеса крутились легко и даже цепь не скрипела.