Гнетущая тишина вернула Сергея за стол совещаний. Вскинувшись, он поймал тяжелый взгляд Можайского. – Ерохин, ты с нами?

На лице Сергея прорезалась заинтересованная внимательность. Обойдя взглядом сослуживцев, он остановился на Мурцевой.

– Продолжайте пожалуйста, Тамара Геннадьевна, – произнёс полковник.

– Так вот, миоглобинурия, что из всех прочих диагнозов, оставалась для нас загадкой, может занять своё место в общем ряду. Поскольку, кроме физического переутомления, иной её причиной может стать запредельное количество адреналина в организме. Также, гормональным всплеском могут быть спровоцированы и другие посмертные диагнозы из нашего списка: и острая сердечная недостаточность, и обширный инфаркт, и аритмия с фибрилляцией желудочков, и даже инсульт.

Мурцева сделала многозначительную паузу.

– И что? – поинтересовался Полежаев. – Им всем вкололи адреналин?

– Нет, нет, что ты, – махнула рукой Тамара, – Следов инъекций не обнаружено. Это известный факт. Тем более, что ввести надо в кровь. … Выброс адреналина был спровоцирован.

Она снова замолкла, перехватив вопросительный взгляд Ерохина, и продолжила немного оправдывающимся голосом, – То, что я скажу, может показаться неправдоподобным, но пиковый выброс адреналина в смертельных концентрациях мог быть спровоцирован испугом. Очень сильным испугом. Они могли умереть от страха. Вернее – от ужаса.

Все впали в лёгкое оцепенение. Тишина резала слух, будто совещание проводили в склепе. Первым очнулся Байкалов, – И чем же, по-вашему, их так напугали?

– Этого я не знаю, – развела ладони Тамара и виновато вздохнула, – Но я перерыла множество медицинских источников. Случаи смертей от испуга у здоровых людей фиксируются крайне редко, но всё же бывают. И диагнозы совпадают с теми, что мы имеем.

Этот доклад Мурцевой, сшивший одной нитью все посмертные диагнозы, не породил новых версий. Скорее стал новой загадкой. Ошалевшие сотрудники расползались по рабочим местам.

А Ерохин спешил к Степанченко.

– Получилось. Нашёлся, – взволнованно выкрикнул тот, едва завидев Ерохина, – Климов Сергей Андреевич. Тысяча девятьсот девяносто первого года рождения.

– Ну ты молодец… – с вкрадчивым шепотом, как охотник, боящийся спугнуть куропатку, Ерохин медленно склонялся экрану, где на фотографии шестнадцатилетней давности красовалось молодое лицо военнослужащего срочной службы.

– Он как-то странно пробился, – осторожно начал Степанченко, с нотками удивления и непонимания, – Только по военкоматской базе. А паспортная ничего не дала.

Но и это уже неплохая зацепка. Теперь в паспортную базу завели учётные данные военкомата. И результат шокировал – паспортная выдала совершенно другое лицо. Благодаря расторопности и служебным связям Степанченко быстро выяснилось, что в паспортной базе фотография была подменена, но в её архивной копии было найдено настоящее фото Климова.

А в паспортной службе был дан ход служебному расследованию.

По Климову отправили массу запросов: по месту рождения в Ханты-Мансийск, по месту службы, учебы, поиск мест работы, запросы по бывшей супруге, с которой они уже десять лет в разводе, а также поиск любых иных данных.

По адресу регистрации Климов не появлялся вторую неделю, поэтому к концу дня был объявлен в федеральный розыск.

6. Чёрный ящик.

Лайнер национального агентства безопасности авиаперевозок дремал на запасной площадке аэропорта Пулково.

В ночь с пятницы на субботу там дежурили двое – шустрый весельчак Стас, и его хмурый напарник, вечно недовольный жизнью. Они разгружали служебный автомобиль, прибывший с места катастрофы.

Позади них, скрипнув тормозами, стала автоцистерна с логотипом Пулково. Из кабины выпрыгнул человек в служебной куртке.

Стас был в автомобиле, и уже подготовил очередной контейнер с обломками электронных устройств. Сидя у открытой двери, он поджидал напарника и с интересом рассматривал отделанный черепашьим панцирем телефон, что вопреки законам физики остался почти невредимым, в отличие от его владельца, чьи останки были разложены на нескольких цинковых столах районного морга. Разговорчивого и открытого Стаса распирало поделиться с кем-нибудь новостями прошедшего дня. Во внезапно появившемся сотруднике аэропорта, немного усталом, но добродушном и общительном, он быстро нашёл приятного собеседника. Людей всегда привлекали свербящие душу подробности катастроф, поэтому общения с персоналом аэропортов не были редкостью.

Но водитель автоцистерны Антон Порошкин появился здесь не ради новостей. Его интерес был в другом.

И уже через полчаса он выезжал через КПП воздушной гавани. Пара фраз со знакомым охранником, стандартная проверка без пристрастия, и нарастающий звук двигателя за сходящимися створками ворот.

Машина с Порошкиным более не вернётся в аэропорт. Брошенную цистерну обнаружат во второй половине следующего дня в лесополосе у Ланского пруда, на окраине Царскосельского Александровского парка.

А ранним субботним утром, за рулём своего старенького «ниссана», Порошкин подъезжал к неприметному посёлку Металлострой, на лесистой окраине которого была назначена встреча. Груз лежал в багажнике, замотанный в чёрный полиэтиленовый пакет.

Заказчик, шустрый тип с поросячьими глазками, мелькающими под козырьком полосатой кепки, остался доволен грузом. Скроив змеиную улыбку, он выставил спортивную сумку на заднее сиденье и уселся рядом. Антон огляделся и юркнул в машину.

– Всё как договаривались, за вычетом аванса, – довольно произнёс заказчик, но Антону стало не по себе. От волнения из живота раздался протяжный звук и очень некстати захотелось в туалет.

Антон пересчитал упаковки. С двух, взятых наугад, нервно стащил банковские ленты. Что-то набрал на малтфоне. Сканер валют замерцал, осветив купюры ультрафиолетом.

– О-о! Практичная модель! Телефон делового человека, – похвалил заказчик, но поймав суровый взгляд, отрешённо уставился в окно. Одна за другой откладывались купюры.

– Все нормально. – Антон убрал деньги.

Заказчик повернулся с расплывающейся харей. Он намеревался что-то сказать, но напряжённый Антон его опередил.

– А теперь я хочу предложить ещё одну взаимовыгодную сделку, – выпалил Порошкин заранее подготовленную фразу и его прошибло потом. С лица шустрилы медленно стекала улыбка. Что-то пошло не по инструкции. Меж тем Антон отдышался, сконцентрировался и продолжил сдавленным, но спокойным голосом, – У меня есть малтфон Олафа Вагнера.

Поросячьи глазки округлились. Заказчик снял кепку и протёр лысину с каймой рыжеватых волос. Теперь его прошибло потом.

– Он не разбился? Так бывает? Надеюсь телефон у вас с собой?

– Нет, он в городе, в надёжном месте.

Рыжий растерянно похлопал глазами. – Что Вы за него хотите? Почему не сообщили и не привезли сразу?

– Много лишних вопросов, – решительно отрубил Антон.

– Мне надо поз… – В кармане заказчика запищал малтфон, – Позвонить, – он нажал и поднёс к уху, – Да, Шеф! Я как раз собирался Вам звонить. Здесь вскрылось ещё…

Он слушал и часто моргал. Судя по отвисающей челюсти, возможности собственного аппарата ввели его в ступор.

– Да шеф, передаю. Это вам, – с глупым лицом он передал трубку Антону. В ухо Порошкину излился хрипловатый голос, – Ваша сумма?

– Как…кая сумма?

– Откуда Вам известно кому принадлежал телефон? Доказательства!

Антон прокашлялся.

– Мне рассказал тот, болтливый, что дежурил в машине. Я разговорил его, чтобы узнать про самописец, а он был так удивлён малтфоном, что трепался об этом без остановки. Ей-богу, будто инопланетянина увидел. Да и сам аппарат необычный, с вензелем, корпус отделан под панцирь черепахи.

– Цена!

– Что? Да… Цена должна быть не меньше самописца, – задыхаясь выпалил он, со страхом ожидая ответа. Для пущей ясности добавил, – За меньшее… не отдам.

На последней фразе голос досадно сломался, и Антон ждал торг.

– Допустим так, – согласилась трубка, – Сколько вам потребуется времени? Час хватит?