Устав от жалостных взглядов бывших одноклассников и негодующего маминого, Лёля изобрела историю о крепкой тёплой дружбе с Германом, проросшей сквозь руины школьной любви. Кажется, кто-то из общих знакомых озвучил эту версию самому Герману. Это объяснение ему приглянулось, он уверовал в возможность приятельства и вернулся в жизнь Лёли как ни в чём не бывало. Периодически вспоминал её недолгую интрижку с коллегой по работе, разрушившую их отношения, и горестно вздыхал: «Эх, Лёшка, что же ты меня не дождалась, мы были такой красивой парой». Лёля так и не поняла, откуда Герман узнал об эпизодическом мужчине, не затронувшем ни одной струны её души, но казнила себя регулярно. Если бы она дождалась Германа, то он обязательно бы к ней вернулся не в качестве старого друга, а возможного суженого.

Эти странные отношения длились уже семь лет, периодически оживлялись нетрезвым сексом по дружбе, но не сдвигались в матримониальную сторону. Ира несколько раз намекала на его любовные похождения в рамках соревнований и сборов в других городах, но Лёля только отмахивалась и напоминала, что сама виновата: не дождалась.

Ставя в неприятной беседе точку, Лёля раскрыла предложенную подругой брошюру и с намеренно увлечённо углубилась в чтение. Правда буквы никак не складывались в слова, а сами предложения не содержали смысла, оставаясь набором чёрных чёрточек и загогулин.

– Кажется, там Машка на эскалаторе, – Ирина чуть приподнялась, желая удостовериться в предположении, и тут же резко села, пригнувшись к столу. – Точно, она. Не поворачивайся, может мимо пройдёт и не заметит.

Лёля резко обернулась, услышав за спиной разочарованный вздох.

– Точно, Маша. – Через секунду она поймала взгляд обсуждаемой девушки и приветливо улыбнулась.

Ира откинулась на спинку кресла и насупилась. Обе девушки общались с Лёлей, а друг дружку тихо ненавидели. Без Лёли, как без переводчика, никак не могли найти общий язык. Ира побаивалась острой на язык Маши и ревновала Лёлю к их длительной дружбе, выросшей ещё со школьной скамьи. А Мария откровенно презирала Иру за лишний вес, излишнюю говорливость и простоту.

Маша ежедневно размещала в инстаграме фотографии из тренажёрного зала, демонстрируя худощавую фигуру, снимала каждый свой шаг и делилась мыслями с подписчиками. На неприятные комментарии реагировала бурно, развязывая войну, переходящую в реальность, если несчастливый комментатор оказывался жителем этого же города. В обиду себя не давала, и редко замечала, если сама кого-то оскорбляла.

Завидев девушек Мария взглянула на часы, убедилась, что у неё есть десять минут для светского трёпа и направилась в сторону кафе.

Ире сдержанно кивнула, Лёле натянуто улыбнулась.

– Тюремщик вас отпустил на прогулку по периметру двора?

Лёля сдвинулась в сторону, освобождая место для подруги. Соседний столик не был занят, и в метре от Марии стоял свободный стул, даже целых два, но она не притронулась к ним. Прошлась глазами по помещению, нашла взглядом официантку и кивнула, призывая подойти. Наклонившись к плечу Лёли, пару раз щёлкнула себя на телефон и погрузилась в глубины интернета, в котором как раз не хватало очередной фотографии из кофейни.

Когда официантка приблизилась, Мария отвлеклась от телефона.

– Поставьте стул к нашему столику и принесите латте. Только умоляю вас, пусть это будет нормальный латте, а не какая-нибудь бурда на воде из-под крана. Используйте ионизатор.

Официантка поспешно кивнула, её брови озабоченно нахмурились. Она суетливо придвинула стул, ещё раз подобострастно кивнула и ринулась к барной стойке.

Мария опустилась на стул и грациозно переплела ноги.

– Лёля, ты не забыла, что я жду тебя завтра на маникюр? И пора уже подумать о шугаринге[4], сколько тебя можно уговаривать. – Её взгляд зацепился за книжку на столе. – Это что за хрень?

Ира хотела перехватить брошюру, но Мария ловко цапнула её за край ногтем и придвинула к себе. Брезгливо скривилась, коснувшись тонких страниц и тут же захлопнула.

– Лучше бы нормальные книги читали, а не этот мусор.

Волна румянца затопила щёки Лёли. Она попыталась сгладить неловкий момент внезапно вспомнив, что на календаре ещё утром обозначился дивный русский праздник Старый Новый год.

– Давайте сегодня погадаем на суженого-ряженого?

Ира сначала нетерпеливо подпрыгнула, но сама же потушила свой энтузиазм.

– Бесовщина какая-то. С этим лучше не играть.

Мария слегка сощурилась, покосившись на Лёлю.

– Как в шестом классе, помнишь?

– Помню, – протянула Лёля, ныряя в воспоминания. – Ты тогда сказала, что видела в отражении Германа.

– Я его и видела, – сказала она почти обиженно. Причём, взрослого, а не школьника. Узнала по глазам и улыбке.

Лёля заерзала на стуле, не зная, как реагировать на слова подруги. С Марией она не обсуждала необычную дружбу с Германом. Обеим от этого становилось неловко.

Мария резко обернулась, едва не смахнув со стола тарелку Лёли.

– Где этот чёртов латте?

Словно почувствовав её гневный напор, к столику торопливо подошла официантка. Осторожно поставила на стол высокую чашку с белой пенкой и улыбнулась.

Маша отклонилась назад и холодно поинтересовалась.

– Почему так долго? За кофе пришлось в Бразилию ехать? Принесите стакан воды и книгу жалоб и предложений.

Официантка не сразу сообразила, что это не совсем заказ, улыбка медленно сползла с её лица.

– Да, конечно.

– Надеюсь я дождусь её в этом веке?

Официантка растерялась, не зная, как реагировать на неожиданную агрессию. Попятилась назад, споткнулась и только потом развернулась и торопливо пошла к барной стойке.

Лёля залилась очередной порцией румянца, но не озвучила заготовленную реплику. Слова никак не складывались в нравоучительный сдержанный совет, казались легковесными и неубедительными. Пока она проговаривала потрясающе поучительный монолог в своей голове, Ирина расплатилась по счёту, добавив приличные чаевые, и встала из-за стола.

– Нам пора.

Лёля поспешно вскочила и сделала пару шагов по направлению к выходу, но потом развернулась и тихо неуверенно сказала:

– Маш, нельзя же так.

Мария растерялась всего на мгновенье, затем спокойно и немного грустно улыбнулась.

– Эх, Леля, можно. Только так и можно. Homo homini lupus est[5].

Лёля не ответила на это пессимистичное утверждение, догнала Иру.

Пересекая широкий холл, подруга раздраженно пыхтела, но молчала. Только оказавшись в салоне, круто развернулась к Лёле и недоумённо спросила:

– Не могу понять, почему вы дружите? У вас же нет ничего общего. Вы такие разные.

Лёля задумчиво ухмыльнулась.

– Есть. Нас объединяет любовь к Герману. Маша когда-то его любила.

Не просто любила, в шестом классе она первая с ним познакомилась, сошла с ума от необузданной влюблённости и замусорила эфир беспорядочными мыслями и хвалебными словами только о нём одном.

Герман был новеньким, и потому привлёк внимание общественности уже своим появлением. Выглядел старше ровесников, выше, внушительнее и красивее. Очень скоро в школе у девочек появилось новое увлечение – безответно влюбляться в новенького и расписывать парты признаниями.

Лёля избежала этой участи. Несмотря на то, что его имя всё время было на слуху, ей не приходилось сталкиваться с Германом, он всё время оставался недосягаемым, как актёр или певец из телевизора. А когда их знаменательная встреча состоялась, её не поразила стрела купидона, она даже подумала, что не так уж он и хорош собой, как расписывают фанатки.

Маша жила по соседству, и каждое утро Лёли начиналось с оды прекрасному лучезарному Герману. По дороге в школу его внешние характеристики подвергались тщательному анализу, выдвигались предположения о его смелости и благородстве, и в конце Маша делала логичное заключение, что он должно быть ангел. Постепенно и Лёля стала обращать внимание на его потрясающую фигуру, но пока ещё не поддавалась модному поветрию. К новогодним праздникам за Германом закрепился статус красавчика, даже девятиклассницы заигрывали с ним, раздувая его самооценку до размеров дирижабля.