Да только степь Оривенн гибла, а орки хирели. Но кому важна физическая мощь, когда есть помидорки.

  "Эта война бессмысленна", - говорили они. Их становилось все больше: к сладкоречивым эльфам присоединялись простые орки и даже шаманы. Они правы, эта война бессмысленна, если она не нужна тем, за кого тысячи орков отдали свои жизни и здоровье.

  Сегодня мне удалось пошевелить рукой. А значит, смогу дотянуться во-он до того пурпурного пятнышка в обезболивающем заклинании. И жать, жать на него до тех пор, пока эта война не закончится. Для меня лично.

  Я не сказал сиделке о своем успехе. Но в этом и не было нужды, она, будто нарочно, подвинула камень заклинания так, чтобы я сумел его достать. Хорошая, ты, сестричка, хоть и безалаберная. Как же твое имя?

  Опять вылетело из головы.

  ***

  По главному стойбищу ползли толки. Мол, не будет в этом году праздника Возрождения Оривенн. Зачем эти ритуалы, ведь совсем скоро на земли табора придет Ингельбалд, и не станет больше изнуряюще-голодного лета, когда все живое в степи умирает или засыпает. Между шатрами, стоящими здесь так давно, что они вросли в землю и обзавелись каменными пристройками, не пройдут воины в священном танце, отдавая дань почтения бескрайней степи.

  "Ну и правильно, пусть лучше огороды сажают", - шептали у костров.

  Кари места себе не находил, вертелся у шатра, то и дело поглядывая на чистое небо, затянутое знойной дымкой.

  - Аба, а вдруг дождь поймет, что оркам он не нужен, и не придет? - то и дело спрашивал малыш у дремавшей в тени под навесом из шкур старухи.

  Та только отмахивалась, потирала широкий нос скрюченным пальцем и многозначительно жмурилась на солнце.

  Первые тучи показались на белом от жары небе лишь к вечеру.

  - Оривенн никогда не оставит своих сынов, - пробормотала старуха. - Как и истинные сыны Оривенн никогда не оставят свою землю, даже в вечности.

  - В вечности... - эхом повторил Кари.

  По пыльной, потрескавшейся от долгого зноя красноватой земле шла армия. На суровых лицах воинов застыло выражение мрачной решимости. Проходя мимо врытого посреди стойбища алтаря, воины пускались в ритуальную пляску, но едва миновав священный камень Оривенн, вновь смыкали ряды и переходили на строевой шаг.

  Вереница шествия тянулась из бесконечности, выныривая из знойного марева у горизонта. Казалось, под тяжестью тысячи ног, ступающих в унисон, земля обязана содрогаться. Но под грубыми сапогами из кожи песчаных змей не дрогнул ни один камушек, ни одна сухая травинка не сломалась. Красное закатное солнце просвечивало сквозь тела воинов, а первые, самые крупные, капли дождя беспрепятственно достигали земли, проходя сквозь не вполне материальные щиты.

  ***

  Сосед слева кивнул в ответ на мой взгляд, поудобнее перехватывая щит.

  - Я же говорил, что вечностью эти лупоглазые луполухи подавятся, - донеслось справа.

  Арк хитро подмигнул мне, поигрывая бутоном Алого Цветка, уютно устроившимся в его ладони.

  - Да падет Ингельбалд!

  ***

  - Да падет Ингельбалд, - вздохнула старуха и смежила усталые веки.

  - Аба, а почему ты... там? - Кари растерянно, замер, уставившись на призрачное воинство.

  Рядом с рослыми, могучими воинами шла тоненькая юная орчанка. Он улыбалась Кари знакомой улыбкой бабушки Абы.

  ***

  Аба. Имя сиделки было Аба.

  Все-таки вечность здорово способствует восстановлению памяти.