— Какого хрена вы тогда молчите!?

— А что нам говорить? Петарды пускать из-за твоего возвращения?

— Смойте это дерьмо, — бурчит он, — нихрена не смешно, Картер, ты могла остаться вдовой.

— Ты хотя бы под ноги смотри, в дверях чемоданы, — хихикает Лизи.

— И что? Вы могли отрубиться по комнатам. Нахрена это делать в пять утра? Я чуть не откинулся.

Джаред морщится, когда Лизи весело скачет к нему и повисает на шее, начав её целовать и попутно марать глиной.

— Мерзость, — гундит он, но улыбается, позволяя ей целовать себя.

— Знаешь, я никогда не думала, что буду это делать, — выдыхаю я, поднимаясь с дивана.

Джаред вскидывает брови, а Лизи, понимая меня, крепче сжимает его шею и хитро улыбается. Быстро миновав расстояние, я повисаю на его шее и трусь о футболку и вторую щёку, потому что первую уже измазала Лизи.

— Фу, — бурчит он и вырывается, но мы обоюдно виснем на нём и, смеясь, продолжаем мазать глиной, — что за дерьмо!?

— Я люблю тебя, — хихикает Лизи.

— Извини, я женат.

— Я знаю, — пищит Лизи, когда он начинает щекотать её и меня.

— Тогда верни мне мою жену, — морщится Джаред и ему удаётся выскользнуть из нашего кольца, — мне надо помыться и отъехать.

— Куда? К жене? — улыбается Лизи.

— Почти, — смеётся Джаред и сам притягивает её к себе.

Лизи переводит взгляд на меня, и вновь посылает хитрую улыбку, на что я делаю несколько шагов к журнальному столику, словно не планирую ничего дальше. Моя соучастница отвлекает мужа, а я беру оставшуюся в упаковке глину и возвращаюсь назад. Лизи поднимется на носочки и целует Джареда в губы. Пока наша жертва ничего не подозревает, она отводит назад руку, и я вкладываю в неё часть глины. После чего, мы с визгом: «Атака», мажем Джареда и хохочем, как безумные.

— Предательница, — ворчит Джаред, но смеётся вместе с нами.

Лизи повисает на его шее, и я спешу сделать это следом, запрыгнув со спины. Картина что ни на есть прекрасная, когда входная дверь открывается. Наша троица застывает. Джаред, в полусогнутом положении, на котором с обеих сторон виснем я и Лизи. В горле моментально пересыхает, когда я встречаюсь с взглядом серо-голубых глазах. Лизи искоса поглядывает на меня, и мы плавно отпускаем Джареда, а Том поднимает бровь.

— Сделаю вид, что меня не уделала парочка девчонок, — усмехается Джаред, — мне нужно в душ.

— Мне тоже, — соглашается Лизи, из-за чего я бросаю на друзей яростный взгляд.

— Я помоюсь наверху и нужно поспать.

— А работа? — хмурится Лизи.

— Фрэнк дал мне сегодня отгул.

— Как любезно с его стороны, — тихо бубнит Том, из-за чего Джаред едва сдерживает смешок, а Лизи закусывает нижнюю губу. Я же делаю вид, что ничего не слышала. Выходит глупо, ведь это похоже на то, что я уронила вазу, и теперь стою в одиночестве с осколками на полу, подняв голову к потолку и посвистывая, словно она упала сама.

На минуту, между нами повисает тишина. И я первая её нарушаю тем, что подхожу к журнальному столику. Подняв кружки, ставлю их в посудомоечную машину и выкидываю упаковки в мусор. Всё это время, пристальный взгляд Тома сверлит мою спину. С одной стороны, радуюсь хоть чему-то, но с другой борюсь с этим чувством. Я совершенно не хочу обманывать себя. Джаред уходит в ванную комнату, следом за ним спешит Лизи, и когда дверь закрывается, я перевожу взгляд с деревяшки на Тома.

— Как слетала? — сухо спрашивает он, и с помощью подобранного тона, я откидываю всякие сомнения и надежды. Ему плевать.

— Хорошо, спасибо, — киваю я, направляясь к лестнице, чтобы поскорей скрыться.

Будь я дома, сейчас могла достать дневник, залезть под одеяло и заливать его слезами, но я не дома. И я больше не хочу плакать из-за него. Как только я равняюсь с ним в направлении лестницы, Том останавливает меня рукой, ладонь которой кладёт мне на живот. Не поворачивая лицо, я борюсь с самой собой, ведь эти касания одновременно воскрешают и вновь губят всё живое внутри.

— Убери руку, пожалуйста.

Тёплая ладонь покидает моё тело, из-за чего чувство одиночества моментально напоминает о себе.

— Спасибо. Больше так не делай, пожалуйста.

Шагая по лестнице, я едва сдерживаю слёзы, когда слышу в спину:

— Алекс….

Кусая внутреннюю сторону щеки, но с гордо поднятым подбородком, захожу в комнату и закрываю глаза, поддаваясь слезам, которые проскальзывают по щекам. Обещание самой себе нарушено, ведь я снова тут и снова плачу из-за него.

Смыв глину, я валюсь на кровать и закрываю глаза. Утро началось прекрасно, но всё резко поменялось с приходом одного человека. Тело всё ещё помнит его касания, которые разум желает забыть. В дверь тихо стучат, и я думаю, что это Лизи, но сердце обрывается, когда слышу голос Тома.

— Алекс, я могу зайти?

Смотря в одну точку в виде двери, я утыкаюсь лицом в подушку, чтобы сдержать всхлипывания и кручу головой в разные стороны, будто он может увидеть меня. От меня не исходит и звука, я застыла.

— Поговори со мной…

Но я не готова и особенно в доме друзей. До ушей доносится тяжёлый выдох Тома. Следом, его шаги удаляются, а я закрываю глаза и погружаюсь в сон. Так я не вымоталась даже в Китае.

Алекс

— Ты не должен этого делать.

— Может быть и не должен, но хочу, — улыбается Мартин, вышагивая за мной по тротуару, — почему я не могу помочь тебе, Алекс? Ты же не знаешь, где я живу, возможно, нам по пути.

— Что-то я не замечала тебя по утрам, помнится, ты всегда шёл с противоположной стороны.

— Там такси останавливается, — смеётся он.

— Интересно, почему я не верю? — щурюсь и бросаю в его сторону презренный взгляд.

— Мне тоже интересно, не думал, что могу вызывать подозрения.

Выдыхая, я останавливаюсь на перекрёстке и смотрю на своего спутника. Вишневая водолазка, закатанная до локтя, обволакивает отличные мышцы на руках; всё те же по-бунтарски оборванные на коленях чёрные джинсы подвернуты и открывают щиколотки; белые кроссовки в сочетании с такой же контрастирующей доброй улыбкой, которая должна вызывать у меня приступ асфиксии и дрожь в коленях, но ничего нет. Моё проклятие со мной, как же иначе. Удерживая папки под боком, он поправляет рукав, который начал сползать и снова улыбается мне.

— Я могла дойти сама.

— Знаю, ты всё можешь сама, я уже слышал. Но мне не сложно тебе помочь.

— Я могла поехать на такси.

— Но пошла пешком.

— Боже, — выдыхаю я, — ну что за детские перепалки?

— Я о том же. Дай мне возможность тебе помочь и всё, Алекс.

Внутри отпадает один механизм, помогающий сдерживаться и оставаться спокойной. В одну секунду скопленные эмоции вырываются наружу со словами:

— Почему все хотят мне помочь? Зачем? Я не хочу помощи, я хочу справиться сама! Почему мне не дают возможности!?

Мартин и глазом не повёл. Выгнув светлую бровь, он смотрит на меня и на его губах играет тень улыбки.

— Всё?

— Что? — фыркаю я.

— Вулкан взорвался, ураган стих, землетрясение прошло?

— Имей в виду: чай мы пить не будем, как и заходить ко мне.

— Я просто помогу тебе дойти до лифта.

Выдохнув, я уже закатываю глаза и устремляюсь вперёд. Это бесполезно. Сколько бы я не просила, никто не слушает меня. За пару дней я превратилась в раскалённую лаву, которая сжигает, стоит лишь до неё дотронуться. Всё это благодаря одному человеку. Ему вновь удалось сбить меня. Стоит только Тому появиться на горизонте, и я чувствую ту жгучую боль внутри так, как будто всё произошло вчера. Три гребаных месяца, и сейчас четвёртый — мой личный котёл напрямую из ада. Сколько ещё? Обычно говорят о семи кругах ада, и если верить, то мне осталось три с половиной. Если на том мои мучения закончатся, то я приклоню колено и сниму шляпу за эти бесконечные будни. Сейчас ощущение того, что время не лечит, а только калечит — как никогда актуально.

Останавливаясь на парковке, я, наконец, выдыхаю. Свежий воздух пошёл мне на пользу, потому что вся ярость словно развеялась вместе с ветром. Мартин протягивает мне папки и, подобрав их под второй бок, потому что под первым уже парочка, я благодарно улыбаюсь. Одна пешком я бы дошла только ближе к ночи.