Литмир - Электронная Библиотека

Как бы ни так: достойный представитель славного княжеского рода Берендеев по мужской линии все и всегда делает по-своему. Вот и сейчас этот невоспитанный тип грубо вмешался в тонкий процесс проявления высоких женских чувств, а попросту говоря, не дал нам нареветься всласть. Мы так рассердились, что от выделяемых нами эманаций брови и волосы брата должны были бы задымиться, однако раскаяние на его лице так и не появилось.

Иван молча указал рукой на окно, за которым заметно потемнело. Усиливающийся ветер гнал клубы пыли и песка и горстями бросал их в стекло, между сгустившимися тучами сверкали молнии, погромыхивал гром – собиралась буря.

– Дорыдались?!

Почувствовав себя неуютно под его укоризненным взглядом, мы теснее прижались к отцу в поисках поддержки (а заодно скрывая пылающие от стыда щеки).

– Просил же вас, девчонки, контролировать себя, а если решили-таки устроить истерику, заранее объявите в стране штормовое предупреждение, дабы мирные жители не пострадали!

Родители разглядывали нас с удовольствием и одновременно с недоумением. Я их прекрасно понимала. Во-первых, не каждый день увидишь одновременно двух таких сногсшибательных красавиц (к тому же – собственных дочерей, которых столько времени носило неизвестно где). А во-вторых – совершенно непонятно, как нас теперь различать: прически, одежда, зеленые глаза и курносые носы совершенно одинаковые. Однако «разбор полетов» по обоюдному согласию сторон отложили на потом, поскольку государственные дела требовали первоочередного решения.

К срочно созванному семейному совету присоединилась Агата, а вот Советы Старейшин (большой и малый) решили не созывать, опасаясь разглашения семейных тайн, способных спровоцировать народные волнения.

Предатель Китоврас, вызванный на допрос, поломался пару минут да и выложил все свои секреты – без каких-либо пристрастий. Впрочем, ничего нового для себя мы не узнали – лишь несколько незначительных подробностей. Обвиняемого в государственной измене увели до принятия окончательного решения о мере пресечения.

По вопросу о наказании мерзавца наши мнения разделились: повесить или колесовать, четвертовать или все-таки сослать на каторгу – пожизненно заниматься общественно полезной деятельностью, добывая йодированную соль для внутренних нужд Берендеева княжества и на экспорт?

Лада оказалась самой милосердной из присутствующих – напомнила об отмене в государстве смертной казни и предложила попробовать перевоспитать толстяка. Ее предложение, потонувшее в возмущенных протестах, навело меня на полезную мысль, и я, извинившись, отлучилась на несколько минут за своим изрядно полегчавшим за время путешествия походным рюкзаком. Попросила минуту внимания и извлекла пластиковую бутылочку из-под йогурта.

– Леночка, не надо перебивать аппетит, потерпи немного – скоро будем кушать, – переглянувшись с отцом, привычно предупредила мама.

А вот Иван сразу сообразил, к чему я клоню, и захохотал, чем вызвал еще большее недоумение. В ожидании разъяснений, взгляды обратились на меня, но неожиданно центр внимания переместился в другую сторону – на неведомо как попавшего во дворец Соломона.

Кот с самого начала выяснения отношений между родителями сидел под троном, все слышал и был страшно оскорблен тем, что его назвали кастрированным – причем, тот факт, что данное предположение исходило от совершенно посторонних старушек, им в расчет не принимался. Наш мохнатый друг целых два часа любовно пестовал свою обиду и выбирал, в какой форме устроить протест: то ли объявить голодовку (что, на мой взгляд, было бы предпочтительнее), то ли бросить нас на произвол судьбы и уйти на вольные хлеба. Однако, услышав о необходимости принять решение по вопросу государственной важности, кот поостыл и временно отложил свою страшную месть: ну разве смогут обойтись без совета мудрого Баюна эти суетливые, нетерпеливые и недальновидные создания, именуемые людьми? Они же непременно все испортят!

Временно отодвинув обиду, любимец Агаты покинул убежище, с важным видом разлегся посреди тронной залы и принялся пересказывать для непосвященных байку про Козлиное Копытце, сопроводив собственными комментариями.

Его слушали его с интересом, прерывая взрывами смеха. А успокоившись, единодушно постановили: принять предложение княжон Лады и Лели о перевоспитании государственного преступника нетрадиционным способом.

По приказу князя стража привела Китовраса. Насидевшись в одиночной камере в полном неведении относительно своего будущего и страшась ожидаемой кары, тот рвался поведать даже о том, чего не было и быть не могло. Его снисходительно выслушали и, дабы успокоить расшатавшиеся нервы раскаявшегося и дрожащего от страха толстяка, предложили испить водички. Тот с благодарностью принял и залпом осушил кубок, а потом, как подкошенный, рухнул на пол и уснул. Стража отнесла его в отдельную комнату и закрыла на замок, оставив на всякий случай часового у дверей.

Лжеродственницу Великой княгини так и не нашли – Марьяна-Марена растаяла, как утренний туман, не оставив следов своего пребывания во дворце. Как выяснилось много позже, плохо смотрели – в противном случае удалось бы избежать больших неприятностей.

С исчезновением самозванки в стране на некоторое время стало спокойнее – ни призраков, ни ламий. Шайка атамана Кудеяра тоже не давала знать о себе – вероятно, потомок знаменитого «флибустьера» решил компенсировать длительное время активной трудовой деятельности на нелегком поприще «лесного чистильщика», уйдя в бессрочный отпуск.

* * *

Йогиня-Матушка вернулась к своим многочисленным обязанностям, объявив своим новым преемником Рослава. Китовраса, пробудившегося после тридцатишестичасового сна с младенчески чистым сознанием, отправили на воспитание в приемную семью – подальше от столицы. Мама решила задержаться на неопределенный срок и прояснить нерешенные когда-то семейные вопросы.

Нам с Иваном предстояло возвращение домой. Мне очень хотелось остаться в Аркаиме, но meine liebe mutter волновалась об оставленной без присмотра квартире и домашних цветах на подоконнике, которые непременно зачахнут без внимания и любви хозяйки.

Мы с сестренкой долго прощались, обещая друг другу как можно чаще видеться. Отец напоследок крепко обнял меня и шепнул на ушко:

– Прости меня, доченька. Как видишь, даже опытный правитель большой страны не застрахован от ошибок… – и отвернулся, якобы внезапно заинтересовавшись чем-то за окном, но я заметила, как он утер глаза тыльной стороной ладони.

Мама, постоянно оглядывалась на Ладу, словно боялась надолго выпустить ее из виду, и одновременно держала меня за руку, давая советы по ведению хозяйства (как будто я в первый раз остаюсь дома одна!).

– Тебе несколько раз звонил Влад, – сказала она, в тридцать восьмой раз целуя меня в щеку.

– Влад? Какой Влад? – Я не сразу вспомнила, о ком идет речь: все случившееся до путешествия в Берендеево княжество казалось теперь страшно далеким, незначительным и будто бы случившимся не со мной.

– Может, ты просто повзрослела? – предположил Иван, с которым я чуть позже поделилась сомнениями. – Всему свой срок!

– Всякому овощу свое время, – перефразировала я, и мы рассмеялись от облегчения, что все так хорошо закончилось.

Вот теперь можно было бы с чувством выполненного долга отправляться в обратный путь. Рослав собрался проводить нас до старого дуба, после чего ему предстояло вновь полюбоваться зеркальными скалами (на самом же деле – отыскать и вернуть в дворцовую конюшню наших загулявшихся на воле лошадок), Миканоэль вызвался помочь. А я вдруг вспомнила про одно, не терпящее отлагательств, дело, сунула Ивану в руки рюкзачок, пообещав, что вернусь буквально через пять минут, и побежала на третий этаж – по пути, указанному однажды лунной летней ночью беспокойным дворцовым привидением-дзядом.

Открыв дверь дальней комнаты, подошла к темному зеркалу и коснулась рукой холодной поверхности, которая мгновенно засветилась и отразила поднявшийся из кресла знакомый персонаж. Будто ждал, что приду, с удовлетворением отметила я, и сердце сладко затрепетало в груди.

48
{"b":"680683","o":1}