– Какая подлость со стороны противника! – вскрикнул он, не сдерживая эмоции.

Похоронив своего друга отдельно, он отметил место, выложив курган из камней. Еще не зная, какие слова подберет для утешения родных погибшего, он решил взять с собой боевое оружие товарища, невзирая на традиции и устои скифов (издревле скифы укладывали вместе с погибшим его оружие, снаряжение и боевого коня). В тот день Колаксай решил дать возможность родным Анаркая прикоснуться к оружию и снаряжению погибшего и сохранить на вечную память. Размышляя о жизни и смерти, Колаксай заворачивал в льняное полотно лук и акинак своего друга и готовился к возвращению.

Земля, полная страданий и зла, не защищенная горной грядой Тан-Жан, веками переходила из одних рук в другие, эта территория долго оставалась спорной. Но эти места были обителью скифов, их колыбелью. И цари скифов не могли позволить чужакам владеть этой землей и посягать на ее жителей. Потери скифов оказались слишком велики, и, чтобы оправиться от поражения, потребуются годы и новое поколение воинов и батыров.

Легенда эта об одном из многих скифов зародилась у подножия горной цепи Тан-Жан в предгорьях хребта Алатау11, на земле рек Жети-шу12, питающихся родниковыми и талыми водами. От злых ветров эти земли защищали горные хребты, они же разделяли народы севера и юга. Реки имели свои истоки и притоки. Это земля обладала множеством долин сказочной красоты: Уш-тарак13, Еле14, Мерке, Тараз-Талас и Шу-мер15. Диковинные леса предгорий Алатау и долин семи рек были полны удивительного и неожиданного, в них можно найти пропитание или сгинуть без следа, – так устроен мир природы, так устроены его законы. Сыпатай, мальчишка 11 лет отроду, как все его ровесники, любил бродить по диковинным местам, сочетая приятное времяпрепровождение с полезным – выпасом домашних животных. Табун, который он пас, был оставлен ему в наследство от ата-баба16. И день изо дня он делал то, что суждено было ему судьбой: одна дорога, один и тот же лес, одна и та же степь кругом. Он был знаком со всем, что встречалось на пути, будь то аул17, ручей, дерево, камень или муравейник. Только путники встречались разные: то знакомые соседи-кочевники или горожане, то незнакомые путешественники из других земель. Предыдущий день повторялся в сегодняшнем или последующем.

И сегодня ноги Сыпатая, путаясь с ногами годовалого кулына18, вели его по излюбленной тропе к городищу Такыр19. Это городище стало крепостью и защитой от врагов для всех жителей предгорий Алатау, располагаясь неподалеку от кочевий предков, путь к нему составлял не больше одного дневного перехода.

Огражденное каменными стенами со сторожевыми башнями и громоздкими воротами, которые закрывали и открывали дюжина стражников, городище являлось местом обитания царского рода. Такие городища издревле служили убежищем для царей и строились в основном у подножия гор для удобства побега из крепости в случае вражеской осады. В дни страшных бедствий из крепости в горы вели несколько тайных троп, так цари меняли свой стан на подвижную ставку, чтобы управлять народом в непростое время.

На воротах красовался герб в виде свернутого для прыжка барса, а ниже написаны рунами назидания, одно из них гласило: «Енбектын лайыгын кут»20. Так как рядом проходил караванный путь, то, возможно, эти слова были адресованы путникам, которым требовались защита, ночлег и еда. Надпись означала: никто не получит блага, если он этого не заслужил. И достойное путника поведение вознаграждалось подобающим образом.

Сыпатай по пути встречал многих людей, среди них были и воины, и путешественники, и бродячие артисты, и ремесленники, и торговцы. Каждый рассказывал степные легенды и поучал юношу. Но один и тот же рассказ путников больше всего заинтересовал Сыпатая. Это сказание о прекрасной юной принцессе, живущей в крепости Такыр.

Они рассказывали о ней больше, чем о своей жизни, и ему казалось, что он знаком с ней столько же, сколько встречался со сказителями. Сыпатай, слушая своих собеседников, представлял себе ее образ, черты лица, в которые был почти влюблен. Юноша мечтал увидеться с ней и сблизиться, но не представлял, как это произойдет.

Он вспомнил слова ата-баба о том, что они с царями от одного предка, но жизнь сложилась так, как сложилась. Эти воспоминания натолкнули мальчишку на грустные мысли, от которых ему стало жаль себя. Размышляя об этом, он проводил жизненные параллели, в которых рассмотрел то, что по линии предков случались падения и взлеты: и цари, и пастухи, и батыры, и ремесленники – все они не могли одинаково преуспеть, хотя многие мечтали достичь большего. И Сыпатай не был исключением, не желая мириться со своим нынешним положением. Что-то необъяснимое бурлило в его крови, и он чувствовал это.

«С кровью предков к потомкам должно было что-нибудь и перейти», – размышлял Сыпатай. Эти чувства вспыхивали с новой силой, когда он смотрел на воинов царя в золотых доспехах, горделиво сидящих на нетерпеливых конях.

«Об этих воинах в золотых доспехах много раз рассказывал отец, – припоминал Сыпатай. – В такие доспехи облачались и цари, и принцы, и принцессы, таким образом они сливались с телохранителями, опасаясь подосланных убийц, так говорил мой отец», – продолжал вспоминать мальчик.

Не успел он добраться до самых занимательных сюжетов, подбрасываемых памятью, как открылись врата, и оттуда показалась дюжина воинов и сам царь в тех же золотых доспехах. Десятки собак породы тазы21 кружили вокруг хозяина и виляли хвостом, выказывая свою учтивость к его знатной персоне.

«А! на охоту», – догадался юноша. Воин натянул поводья и на мгновенья остановился возле него.

–Ты похож на моего друга, как зовут тебя? – спросил он, облаченный в золотые доспехи и выглядевший как «батыр».

Удивленно посмотрев на воина, юноша с гордостью ответил:

– Сыпатай, сын Анаркая!

– Приходи завтра в полдень к говорящим скалам, – сказал воин, сразу сообразив, с кем имеет дело.

Колоксай не мог оставить царя и поспешил, но он признал в мальчишке сына своего друга, который действительно был очень похож на Анаркая. Подняв на дыбы игривого скакуна, воин исчез в клубе пыли.

Поперхнувшись от пыли, поднятой копытами резвого коня, Сыпатай прокашлялся и продолжил вспоминать прошлое, когда он не был еще сиротой. Так он добрёл до своей кочёвки и решил задать долгожданный вопрос матери, который обычно предназначается отцу:

– Анам22, если предки царя и мои исходили от одного адама23, могу ли я изменить судьбу свою или мне суждено навсегда остаться пастухом?

Мать задумалась и сказала:

– Судьба складывается у людей по-разному, если бы твой отец был жив, он ответил бы на твой вопрос. А я могу только благословить твое решение, которое ты примешь сам, как настоящий мужчина.

– Но я не могу спросить у своего баба24, даже пойти на его могилу, поклониться ему, и ата25 исчез, и нет вестей от него, – всхлипывая, ответил Сыпатай.