Оба брата – и Марат, и Руслан – жили в новом девятиэтажном доме, стоящем на краю лесопарка. Они занимали целую лестничную площадку на седьмом этаже крайнего подъезда – четыре квартиры, объединенные в одни огромные апартаменты. Оба были не женаты, но вместе с ними, постоянно меняясь, проживал гарем из пяти–семи девиц. Дам поставлял некто Пудель, контролирующий фирмы, предоставляющие "отдых для солидных господ", а попросту – проституток. По слухам, сексуальные возможности братьев были не особо обширны, но оба имели склонности к извращениям, и, видимо, поэтому девочки не задерживались у них.
Сейчас Шариповы были дома и расслаблялись после "трудового дня". Из окон слышались музыка и женские визги. Было уже поздно, но жильцы терпели эту вакханалию, не без основания побаиваясь жаловаться на братьев. В моем досье был и такой факт: один из жильцов дома, пенсионер, попытался приструнить распоясавшихся подонков, когда те среди ночи устроили очередную оргию, но они с угрозами и матом спустили его с лестницы. В результате пожилой и больной человек получил несколько довольно серьезных травм, но решил не давать бандитам спуска и обратился в милицию. Не трудно догадаться, что братья отделались лишь легким испугом и, "дав на лапу", замяли дело. У правдоискателя же через день прямо во дворе сожгли старенькие "Жигули", на который он копил деньги, быть может, полжизни и который был его кормильцем, доставляя с дачного участка урожай. В общем, с сердечным приступом пенсионер попал в больницу и после этого уже не пытался искать правды и защиты у нашей доблестной милиции и властей, а братья обнаглели еще больше, чувствуя полную безнаказанность.
Из окна автомобиля я наблюдал за пляской теней за золотистыми шторами седьмого этажа и курил уже пятую или шестую сигарету, терпеливо ожидая, когда братья и девицы подустанут и завалятся спать. Из динамиков магнитолы негромко звучала "Мишель" "Битлз". Лиричная и очень проникновенная песня напомнила мне дни юности, когда я еще верил во что-то хорошее и чистое, был наивен и романтичен… Что же стало со мной? Жестокая реальность изменила меня до неузнаваемости, сделав циничным, расчетливым и холодным… Порой я сам себя пугался. Я отмечал в себе черты, ранее чуждые моей природе, моей душе. Уж не становлюсь ли я патологическим убийцей, думал я с тревогой и тут же старался отогнать сомнения прочь. Нет! Я не испытываю удовольствия от того, что делаю, собираюсь сделать. Я вообще ничего не испытываю, уничтожая этих гадов. Я их попросту давлю, как вредных насекомых, как клопов–кровопийц. Очищаю общество от паразитов и даю нормальным людям шанс на нормальную жизнь, достойную человека. Да, вряд ли бы я так думал в юности. Но тогда и не было такого безнаказанного разгула бандитизма. Мафия снова высосет все жизненные соки из общества, и оно превратится в сущий ад для всех. Оно и так уже похоже на уродливого монстра, а что будет дальше?! Кто-то должен, черт возьми, разгребать все это дерьмо! Кто-то должен делать и грязную работу, не боясь замарать своих рук…
А чтобы не сойти с ума и не стать похожим на этих подонков, я не должен испытывать никаких эмоций, никаких чувств. Ни мести, ни ненависти, ничего… Палач должен делать свое дело, оставаясь абсолютно бесстрастным и холодным. Почему же я все еще сомневаюсь? А–а–а, наверное, потому, что во мне еще жив тот прежний наивный мальчик, вернее, то что от него осталось… Увы, в прошлое возврата нет! Нет у меня ни прошлого, ни будущего! Есть только настоящее.
Кассета кончилась, тихо зажужжала перемотка. Очнувшись от раздумий, я посмотрел на окна, где все еще горел свет. Часы показывали далеко за полночь, когда они погасли. Стало совсем тихо, лишь где–то заорал озабоченный кот да по улице промчался с завыванием дежурный троллейбус, спешащий в депо. Во дворе было безлюдно, и я вышел из машины, осторожно захлопнув дверь.
Серебристый спортивный "Мерседес" стоял у подъезда, сверкая в свете фонаря полированным лаком. На нем стояла довольно хитрая сигнализация, но я бы с ней справился быстро, будь в том нужда. Однако мой замысел состоял в другом. Я едва сдержал улыбку, когда, проходя мимо великолепной тачки, достал из кармана флакон с валерьянкой и вылил пахучую жидкость на ее глянцевые двери и крылья. Пройдя по тротуару еще метров сто, я свернул на улицу и, сделав круг, вернулся к своей машине в предвкушении маленького концерта.
Ожидание длилось недолго. Вскоре возле серебристой машины появился здоровенный черный кот, которого словно магнитом тянуло на лапах. Подойдя к "Мерседесу", он тщательно обнюхал его и, издав торжествующий вопль, принялся слизывать с двери потеки жидкости. Минуты через три, крадучись, притопала еще пара облезлых котов, привлеченных запахом валерианы. Сначала они шумно повздорили между собой за лучший участок, но затем, демаркировав "прииск на колесах", исступленно принялись за дело, встав на задние лапы и опершись передними на машину. Реакция чуткой сигнализации не заставила себя долго ждать. Истерично загудел клаксон, замигали фары и фонари, отчего, наверное, вздрогнули во сне сотни жильцов соседних домов.
Я быстро затушил сигарету в пепельнице и сполз с сиденья пониже, прячась в глубину салона. Не прошло и минуты, как в окне на седьмом этаже появилась фигура одного из братьев. Он покачивался от усталости и выпитого, протирая заспанные глаза. Распахнув створку окна, он выглянул во двор и громко грязно выругался в адрес неизвестного злоумышленника, покусившегося на его любимую тачку. Но во дворе не было ни души, и Марат, а это был именно старший из братьев, выключил дистанционным управлением сигнализацию, вернув ее в исходное положение.
Однако представление только начиналось, и ночь обещала быть веселой. Не прошло и пяти минут, как коты вернулись, повинуясь дурманящему запаху, и все повторилось снова. Правда, на этот раз Марат среагировал быстрее, появившись в окне буквально через несколько секунд после начала иллюминации и "музыкального сопровождения". Он был просто в бешенстве и брызгал слюной, извергая угрозы вперемешку с отборным матом.
Коты с испугу бросились врассыпную, истошно вопя, и расположились на соседних деревьях, своим ором усердно дополняя жуткий вой сигнализации. В окне появился и младший брат – Руслан, который с недоумением взглянул вниз на машину, пытаясь понять, что происходит. Между братьями возникла перебранка, а затем "мерс" вдруг заткнулся и фары погасли. В тишине я расслышал конец диалога:
– …котяры, сволочи! Надо бы перестрелять паршивцев, – разошелся Марат. – То ли кошка забралась под машину, то ли еще что…
– Да отключи ты эту игрушку совсем, – раздраженно сказал Руслан. –Кто ее тронет? Психов вроде бы здесь нет.
– Ну да, желающие всегда найдутся, – возразил старший брат. А потом ищи ее… Разберут на запчасти, и дело с концом.
– Оба скрылись в окне, закрыв створку. Но сон их длился недолго. Успокоившись, коты понемногу осмелели и спустились с деревьев, настороженно приближаясь к машине. Когда они оказались совсем рядом с ней, я едва удержался, чтобы не прыснуть от смеха.
Сигнализация сработала снова, и это оказалось последней каплей, переполнившей терпение братьев, да и многих соседей. Тут и там зажглись окна, а в некоторых появились возмущенные заспанные лица людей, разбуженных мощным гудением машины. Но свой гнев они выказывали как–то вяло, словно опасаясь, что его заметят "гнусные мафиози". Поэтому единственное, что они могли себе позволить, так это насладиться представившимся зрелищем, когда из подъезда выскочили оба брата в домашних шлепанцах и в спортивных брюках, ошалело озирающихся по сторонам. Они подбежали к машине и стали осматривать ее, пытаясь понять причину срабатывания сигнализации. Дважды обойдя вокруг "Мерседеса", братья с побагровевшими от бешенства лицами что–то запальчиво говорили друг другу, и все это время машина не переставала сигналить. Наконец, старший догадался выключить сигнализацию, а младший бегом направился к подъезду и скрылся за дверью. Минут через пять он появился вновь, неся в руках блокирующую штангу. Значит, они решились все–таки совсем отключить сигнализацию, на всякий случай поставив механическую противоугонку. Руслан открыл дверь машины и нырнул в салон, чтобы установить блокировку, а Марат, наблюдавший за его действиями со стороны, стал подозрительно принюхиваться.
