– Кто там? – спросила она полушепотом, прижимаясь к двери в страхе, как будто та могла открыться сама собой.

– Грета, это я, – голос был похож на голос Ив. Но что подруга могла здесь делать посреди ночи?

– Ива? – Грета приоткрыла дверь и выглянула в щель.

Лохматая и нервная Ив держалась одной рукой за стену, а второй она пыталась удержать нетрезвого и помятого Лукьяна.

– Что происходит? – Грета открыла дверь шире, чтобы рассмотреть ночных гостей.

– Грета, я его уже еле держу, – голос подруги дрожал, на глазах выступили слёзы.

– Куда я вас дену?! – Девушка обернулась и оглядела свою комнату два на три метра. – Ив, я ничего не понимаю.

– Грета, я больше не могу!

Ива протиснулась в открытую дверь с повисшим на ней парнем и усадила его на кровать. Лук тут же завалился на бок, проваливаясь в бессознательное состояние. Грета заметила, как что-то красно-коричневое рядом с лицом Лукьяна растекается по её белой простыни.

– У него идёт кровь? – Она присела и попыталась рассмотреть в полумраке лицо молодого человека. Из рассечённой губы тонкой струйкой стекала по подбородку кровь и тут же впитывалась в постельное бельё. Девушка вскочила на ноги так резко, что ударилась о рядом стоящую подругу. Не обращая на это внимания, Грета достала чистое полотенце темной расцветки и подложила его под голову Лука.

– Прости меня. Когда он подрался с младшим Ховардом и отказался отправиться домой, то я растерялась и не знала, куда с ним деваться. – По щекам Ив побежали слёзы, и она растерла их ладошкой по лицу. – У меня дома родители, а ты как бы с ним общаешься, и в комнате ты живёшь одна…

– И ты ничего лучше не придумала, как притащить его ко мне?! – Внутри Греты забушевало негодование. – Подожди! А ты что там делала?

Грета смотрела на подругу, не понимая ситуацию, и ждала объяснений, но Ива отвернулась, пряча глаза. И тут Грета поняла, что у подруги появились свои секреты.

– Далёкие звезды, как давно ты от меня скрываешься?! – Она схватила подругу за руку, призывая посмотреть на себя. – И я жду аподиктических доводов, иначе придушу тебя прямо сейчас.

– Грета, а что такое аподиктические доводы? – всхлипнув, спросила Ив и всё же посмотрела на девушку. Она знала, что её глаза говорили за неё, признавая вину.

– Аподикти́ческие, значит, безусловно достоверные, основанные на необходимости, неопровержимые доказательства твоей невиновности. – Грета вытаскивала из себя каждое слово, выговаривая с шипением.

– Я встречаюсь с Леви, – пискнула подруга и сжалась, как будто ожидая, что Грета сейчас взаправду набросится на неё, чтобы придушить.

Леви. Это имя принадлежало одному из братьев Ховардов, а именно младшему. В школе братьев по именам называли только учителя. Грета знала много школьных секретов, ведь благодаря своей невзрачности её часто не замечали, и поэтому она становилась свидетелем происходящих тайн в стенах школы. Но имя Ховарда не было большим секретом, хотя от этого легче перенести новость ей не удалось.

– Давно?

Ив молчала, продолжая лить беззвучные слёзы. Спиной она искала опору и нашла её, когда наткнулась на дверь, пятясь назад.

– Ив, отвечай! Давно ты встречаешься с Леви?

Грета стояла и смотрела на свою подругу, не веря в происходящее. Устойчивый мир дружбы, что строился долгие девять лет, пошатнулся в её глазах. Наступил коллапс, который толкнул девушку в яму прострации.

– Я… мы… – Ив пыталась подобрать лучшие варианты оправдания, пытаясь успокоиться.

– Можешь не отвечать. Иди домой. – Грета подошла к Иве и, потеснив её, открыла дверь. – Спокойных снов тебе, Ив.

– Я с ним всего два дня. Я не знаю, как так получилось. – Девушка собиралась объясниться, к ней вернулись силы говорить, но Грета закрыла перед её носом дверь.

Боль, что перетекала от одной подруги к другой, ткнулась в возникшую между ними преграду и разделилась надвое, возвращаясь к каждой хозяйке с новой силой. Ночь продолжалась, а вот что будет с дружбой девушек, должно решить утро…

Грета ещё долго стояла у двери после удаляющихся шагов Ив. Мир девушки перевернулся, и чувство потери чего-то важного тяжело булькало в груди.

От анализа своих эмоций её отвлёк тихий стон Лукьяна. Она посмотрела на него, ощущая полное безразличие, или ей так казалось, ведь в следующий миг девушка опустилась на колени у собственной кровати с мокрым полотенцем в руках. Грета осторожно промокнула кровь на губах своего преследователя, стёрла красную полоску с его подбородка и взглянула на его кисти. Холки пальцев походили на неоднородную субстанцию кровавой каши, что начала затягиваться корочкой.

– Дурацкие цветочки, за что мне такое «счастье»? – выругалась она жёстче, чем обычно.

– Ты умеешь ругаться? – хрипло усмехнулся Лук, открывая глаза.

– Ты притворялся всё это время? – Грета отскочила от парня, как будто ошпарилась, и ударилась спиной о стену.

– Нет, пять минут назад я пребывал в темноте, пока меня оттуда не выдернули нежные прикосновения. – Он попытался встать, и это вышло неуклюже. Осмотрелся вокруг, понимая, что он, видимо, в гостях. Всё тело ломило от полученных ударов. Ховардовские кулаки всё-таки били как надо, несмотря на выпитые литры дешёвого пойла, что разливали в этот вечер в доме Ховардов.

Лукьян сел, сгорбившись, и наклонился вперёд сильнее, чтобы дотянуться до Греты. Он ухватился за тонкое запястье девушки, потянул её от стены, заставляя сесть рядом на кровать. В очертаниях ночи Грета казалась ему совсем другой, всё такой же таинственной и странной, но более нежной, уступчивой и симпатичной.

Он долго наблюдал, как она кусает губы, обдумывая что-то. До него наконец-то достучалась мысль, что ночь и парень рядом, даже без двусмысленных подтекстов – это непривычно для нее, и именно поэтому она нервничает сильнее.

Лукьян продолжал молчать, наблюдая за запретной девочкой. Растянутая майка и шорты плюс распущенные волосы смотрелись по-домашнему уютно, не вызывая сексуального желания. Он думал, что всё обстоит сейчас так, именно из-за Греты, ведь если бы на её месте сидела другая…

– Необычно, – усмехнулся он, сам не понимая, что произнёс свои мысли вслух.

– Что необычно? – переспросила Грета, глядя в стену напротив. Ей не хотелось смотреть на парня, сидящего так близко, в темноте. Находясь в своей комнате, девушка чувствовала себя уязвимей, чем на улице. Единственным человеком, которому позволялось бывать здесь и сидеть на этой самой кровати, была подруга. При мыслях об Ив Грета почувствовала, как эмоции делятся на две команды, как школьники на физкультуре. Ива и Лукьян ворвались в спокойный сон Греты и вырвали землю из-под её ног. Она искренне надеялась, что завтра почувствует привычное равновесие.

– Ну, хотя бы то, что я сижу на твоей кровати. – Свои эмоции Лук спрятал, отворачиваясь. Он не понимал пока, что последует за его противоречивыми чувствами, но уже знал, что завтрашнее утро будет другим. Весь дурманящий эффект выпитого испарился в тот момент, когда он понял, кто ухаживает за его побитым лицом, и сейчас он находился в твёрдом уме и здравой памяти. А ещё нахлынула позабытая ярость на отца, на тётю Дэнис и Ховардов.

– Мне хочется быстрее вытолкать тебя за дверь, – призналась Грета. – Но сначала я должна узнать события сегодняшнего вечера… или ночи? – Она посмотрела на него, приготовившись к схватке взглядами. – И меня не касаются твои проблемы с семьёй, но я очень обрадуюсь, если ты не страдаешь дромоманией.

Она рассматривала его в полутьме. Ситуация интриговала девушку своей новизной, а ещё Лукьян вновь казался другим. Она чувствовала, что сегодня у него на душе скопилось много боли и разочарования, но для чего ей это знание чужих чувств, когда свои такие же?

– Хорошо. «Открываем» энциклопедию. – Грета щелкнула пальцами и вздохнула. Она начала раздражаться от своих умных слов, которых другие не понимали. – Дромомания – влечение к побегам из дома, к скитанию, перемене мест, – перечислила она недовольно. – Так ясно, что я имела в виду?